Фитц-Джеймс был храбр: — хотя в глубине души
Кровь жизни, взволнованная внезапным началом,
Он держался с бесстрашным видом,
Вернул вождю его надменный взгляд,
Прислонившись спиной к скале, которую он нес,
И твердо поставил ногу перед: —
"Приходите один, приходите все! этот камень полетит
С его прочного основания, как только я."
Сэр Родерик отметил, — и в его глазах
Уважение смешивалось с удивлением
И суровой радостью, которую испытывают воины
Во врага, достойного их стали.
Недолго он постоял — потом махнул рукой:
Вниз опустилась исчезающая полоса;
Каждый воин исчез там, где стоял,
В венике или папоротнике, вереске или лесу;
Затонувшее клеймо, копье и согнутый лук,
В ивняках бледных и перелесках низких;
Казалось, что их мать-Земля
Поглотил ее воинственное рождение.
Последнее дыхание ветра взметнулось в воздух
Ярмарка вымпелов, пледов и оперения, —
Следующий, но пронесся по одинокому склону холма
Где вереск и папоротник широко размахивали:
Последний взгляд солнца был отражен в ответ
От копья и глефы, от тарджа и джека, —
Следующий, совершенно не отраженный, сиял
На зеленом папоротнике и холодном сером камн