Снова не уйти с Оредежа. Когда-то мы остались там на третий день. Мне-то по фигу, на сколько оставаться, но у жены был в заначке еще только один день, поэтому мы и остались. Ну, никак не хотелось в этот город.
Насчет по фигу. Когда я пришел наниматься в Полярку, один умный человек сказал про меня так:
- Кадр хороший. Только имейте в виду, что в пятницу, особенно зимой, вы его на работе никогда не увидите.
И он был прав. Но этот факт меня никогда не портил. Я еще все успею сделать. Или натворить. Так, что мало не покажется.
Мы остались. Не помню про уток. Наверное, были, но не факт. Не утками едиными. Хотя, и утками тоже. Кстати, рецепт для желающих сохранить их несколько дней. Надо иметь свежий хрен. Да не тот, блин, про которого вы подумали, а просто хрен. Нарезать его тонкими длинными полосками. И, не разделывая уток, напихать им туда, под хвост столько, сколько влезет. Проверено, работает. На три дня точно, свежак домой привезете.
А еды было взято на два дня. И со щукой не повезло, не поймал. Поэтому в Кремено вернулись на последних каплях своего личного горючего. Но, когда я, по возвращению, завел с Германом разговор насчет пожрать бы, он мне сказал: так идите к Агафье.
- Где? Кто? Что?
А я и не знал. Пошли в указанном им направлении. Стучали в окно, разбудили. Она проснулась, и отреагировала совершенно по-доброму. Видать, так тогда было положено в забытых Богом деревнях. Сарай, он же магазин. А шо такого? Люди с голоду помирают, а я спать буду?
Не померли. Сидели на причале, свесив ножки в речку Кремянку, смотрели на огромную луну, и ели. Сардины в масле. Потом ели печенье, и запивали его вкуснейшим напитком под названием “Абрикотин”. Больше я нигде и никогда этого напитка не встречал. А вы пили когда-нибудь абрикосовую наливку?
Вспомнилось тогда.
- Портос, что вы делаете?
- Я макаю печенье в испанское вино…
Почти так же, как у нас было. Под этой огромной луной. Потом, когда мы добрались до станции, от сардин и Абрикотина у нас осталось только воспоминание. Но была одна луковичка. И я сделал по бутерброду. На горбушке - мелко нарезанный лук, посыпанный солью. Вы ели когда-нибудь, и что-нибудь вкуснее? Когда у вас кровь просто закипает под сырым ватником? Когда так хочется добраться до постели, и вовсе не для того, чтобы на ней спать?
…..
Ухожу. К младшей моей дочери. Она тоже заслужила. Когда-то. Август, станция Громово, дорога на Комсомольское озеро. То самое, да. Только еще ни одна падла там не завелась. Никакого кооператива “Озеро”. Рыбаки и просто туристы. Туристы – они проще рыбаков с их крутыми снастями и не менее крутыми насадками. Туристы ловят кабзду на хлеб, а на кабзду ловят щуку. Если повезет. Если не повезет, просто играют на гитаре. Тоже нормально.
Совсем охренели, что ли? Охранители, в смысле, охренетели? Фотки нормальной этого озера в Интернете не найти! Только вот это. Видимо, снято с западного мыса с видом на восточный берег. А где мои каменные острова? И вообще? Нет, ну я понял. Ссут безбожно. Вот текст.
Жена моя вообще без рюкзака. Потому что. Пузо уже заметно за километр. Егерь на базе при виде этого пуза совершенно опупел, и отказался выпускать нас на воду. Видимо, что-то такое было в правилах. Пришлось ему очень много налить. Ну, и себе, за компанию. После чего он еще раз оценил взглядом мою жену, и выдал ей сразу два спасжилета вместо одного. Необходимая плавучесть для имеющейся массы тела. Двух тел в одном сразу. И мы уплыли.
Там, напротив мыса, есть каменные острова. И гряда камышей на отмели, торчащая из воды. И мы возле нее пристроились. И я ничего не понял. Она так драла такого хорошего окуня, что я даже завидовать перестал. Просто смотрел на нее, открывши рот, у меня-то ни хрена не клевало. Плюнул на свою удочку, и забросил под камыши блесну. Опа! Щучка грамм на 800! И я тоже что-то могу!
Потом мы просто катались. Я прошел вдоль мыса, и рассказал ей про свою студенческую молодость. Мы пристроились тогда на Суходольском. Я ушел в надежде поймать рыбы для всех, а одного из наших попросил наколоть дров. Когда вернулся с рыбой, дров не было. Были только кровавые мозоли у того студента, которому я доверил топор. Снова самому. Но мало того! Весь наш портвейн они положили в озеро, чтобы его охладить. И он охладился настолько, что даже исчез. Пацаны какие-то бегали по берегу, народ мне потом сказал. И была совершенно трезвая ночь.
Наутро мы ушли на Комсомольское. Через гастроном, естественно. Портвейн “Алые паруса”. И он-то нас и спас потом. Я так думаю. Потому, что по дороге мы попили водички из заброшенного колодца. А зря. Залетели все. И палочку эту кишечную вымывали потом из организма дешевым портвейном. Вроде, вымыли. Но это еще не все. Там, на этом же мысу, стояли настоящие рыбаки. И они обещали меня утром взять с собой на лодку. Проснулся, и аккуратно отодвинул двух подружек, прижавшихся ко мне с обоих бортов. Какое там тепло они искали в моих тощих костях?
Превозмогая все кишечное, я выполз из палатки, и добрался до их лодки. Клевало совершенно безбожно. От восьми метров, со дна, и до поверхности. И на берег я вернулся совсем здоровым человеком. Так уже было потом, когда-то. На том же Оредеже. Я, папа, и брат мой, которого уже давно нет. Конец октября, поздний заезд. Все путем, а у меня к вечеру температура 38. Поперлись. В Кремено – мороз, все в инее. Фотка была, найду – покажу. Не нашел.
В две лодки шли. Ближе к сплошным кустам начали веслами разбивать молодой лед. Иначе до места стоянки не добраться. Добрались. Бросил я их на берегу, а сам снова ушел на воду. Охота была на загляденье. И температура моя ничему не мешала. Да и была ли она, я не знаю. Еще бы я брал градусник на охоту. Про последнего селезня, который просвистел уже в темноте, я писал. Отблески луны на его крыльях. Бил по отблескам, услышал удар об воду. Где-то полчаса искал его в траве, нашел. Вернулся на берег уже совершенно здоровым. Мои - у костра, уже теплые. Ну, и я вместе с ними выпил за здоровье.
Не вру, честно, так было. Прочитайте про Великую Отечественную. Много тогда простужалось в окопах? Нет?
Заблудился я. Что делать? Слишком много всего позади осталось. Успеть бы досказать.
- Я коней напою!
- Я куплет допою!
- Хоть немного еще постою,
- На краю!
Вернулся. В поисках, где прислониться на ночь, обошел весь юг Комсомольского озера. Никакой, к чертовой матери, этой похабени, типа кооператива “Озеро”. Напряженные рыбаки по берегу. А там, где на берегу никого нет, вьется по ветру дым костра, и звучит гитара.
- Дым костра создает уют,
- Искры гаснут в полете сами…
Озеро живет, и дышит легкими всех его сегодняшних обитателей. Живет озеро.
Вернулся на каменистые острова. Неудобье, посредине которого стоят чьи-то тапочки. Отнес их к соседней палатке. Переложил камни. И постелил на них камыш, который нарезал там, на отмели. Сверху – палатку, внутри нее – гагачий спальник. Для двух моих девочек сразу. Спите, милые мои! А я еще пойду, порыбачу. На кой? Если бы кто сказал, на кой вообще это все? Воспоминания о давно прошедшем. Поиски смысла, поиски счастья?
- Ведь, если звезды зажигают,
- Значит, это кому-нибудь нужно?