Она прожила 88 лет, но осталась в истории 20-летней. Её звезда сияла сюрреалистическому Парижу шесть лет, но с приходом Второй мировой она сошла со сцены, канула в Лету. Пора вернуть из небытия память об Адрианне Фиделин.
На обложке журнала Vogue фотография чёрной модели впервые появилась в 1974 году. В живописи чёрные модели до второй половины XX века фигурировали главным образом в роли рабов, слуг и индикаторов экзотичности сцены.
Но было одно яркое исключение: Адрианна Фиделин, муза сюрреалистического кружка и возлюбленная фотографа-сюрреалиста Мана Рэя с 1934 по 1940. За этот период он сделал около 400 её фотографий.
Фотопортрет Ади в исполнении Мана Рэя в сентябре 1937 года опубликовал Harper’s Bazaar — при том, что его владелец, медиамагнат Уильям Рэндольф Хёрст запрещал размещать фотографии темнокожих. Впрочем, больше снимки Ади в журналах не появлялись.
Обратите внимание: в галерее ниже и далее спрятаны откровенные фотографии. Если вы моложе 18 или избегаете чувственных снимков, не листайте галереи!
Отчасти снисходительность Хёрста можно объяснить тем, что Ади была не из Африки, а из Гваделупы, французской колонии в Карибском море, то есть формально она была француженкой. В 1928 году, когда Ади было 13, ураган «Окичоби» унёс 1200 жизней в Гвадалупе и почти 3000 жизней на соседних островах и во Флориде. Среди погибших была мать девочки, а спустя два года умер и отец, и осиротевшая Ади отправилась в Париж, где после циклона нашли пристанище её родственники.
В Париже Ади танцевала в ночных клубах для чёрных. Нет, сегрегации, как в США, во Франции не было, просто мало какому белому парижанину в первой половине XX века могло прийти в голову, что вечер пятницы можно провести там, где танцуют чёрные девушки. Опять же, было как минимум одно яркое исключение — группа авангардных художников, которые черпали вдохновение в не европейском искусстве.
Это довольно закономерно: вот Пикассо покупает африканские статуэтки, вот пишет картины, вдохновлённые африканскими деревянными масками, а вот идёт туда, где наследницы африканской культуры танцуют раскрепощённо и как будто бы даже первобытно, совсем не так как в Мулен Руж.
Внимание Пикассо, Элюара, Мана Рэя, Макса Эрнста и других не могла не привлечь Ади — девушка, которая, по воспоминаниям историка Роланда Пенроуза (друга Мана Рэя), могла «плавать, смеяться и танцевать, как коричневый ангел».
По современным меркам, отношение Мана Рэя и компании к Ади было расистским: её любили, ей вдохновлялись, её фотографировали и писали не потому, что она была привлекательной женщиной, а потому, что она была привлекательной чёрной женщиной, инопланетянкой, представительницей далёкой, но манящей культуры. Ман Рэй называл Ади «маленьким чёрным солнышком».
По той же логике художников этого периода в наши дни обвиняют в культурной апроприации, в использовании образного ряда не европейских культур без попытки понять значение этих образов, зачастую ритуальное.
Однако для первых десятилетий XX века такое отношение было прогрессивным и в высшей степени толерантным в сравнении со средней температурой по больнице. Да, до color blindness было ещё далеко (большинству и сегодня далеко), но сам факт включения в свой круг «коричневого ангела» дорогого стоил.
Думаю, для художников того времени Ади была своего рода говорящим объектом, живым произведением искусства, таким же, как африканские статуэтки в мастерской Пикассо. С другой стороны, разве не была для них говорящим объектом любая другая женщина до тех пор, пока она не доказывала свою субъектность?
В сюрреалистическом движении было мало женщин, как и в любом другом художественном движении межвоенного Парижа. И чтобы стать полноправной участницей, нужно было постараться — сменить статус объекта изображения, музы-вдохновительницы на статус субъекта, человека с собственным внутренним миром, собственными интересами и талантами не так-то просто.
Ади это не удалось. В 1940 году еврей Ман Рэй бежал от нацистских оккупантов в Америку, а его «маленькому чёрному солнышку» там было не место — в США процветала сегрегация. Пока Ади Фиделин спасала фотоархив Мана Рэя в оккупированном Париже, он женился на другой. Ади узнала об этом случайно. Друзья из сюрреалистического кружка забыли о ней так же легко, как шестью годами ранее приняли её в свои объятия.