Автор - Лидия Розанова-Свердловская
Писатель М. Горький как в воду глядел – отныне и навеки дом Ярцева по ул. Войкова (быв. Гимназической) будет ассоциироваться с пребыванием здесь писателя..
Как-то, покидая квартиру Г. Ф. Ярцева, Горький черным углем, жирно, написал на стене его балкона: «М.ГОРЬКИЙ». Сделал он это то ли в шутку, то ли всерьез, не осознавая, какие последствия эта надпись, видная издалека, будет иметь для владельцев дома. Она отчасти и послужила тому, что вся семья Ярцева в скором времени была выслана из Ялты – невзирая на то, что Ярцев был всеми уважаемым человеком, - товарищем председателя Благотворительного Общества, членом горуправы, живописцем, чьи картины висели в царском дворце в Ливадии.
Как раз в это время писатель Горький находился под надзором полиции, которой было также известно, что у его жены Е. П. Пешковой, проживавшей в ярцевском доме, собирался политический кружок, и что она помогала политическим. Так, после очередного заседания кружка Е. П. Пешкова просила доктора Бориса Дмитриева «приютить у себя на ночь молодую дамочку», которая принимала деятельное участие в беспорядках 1905 года.
30 декабря 1906 года, утром, к Ярцеву явились двое городовых и вручили постановление, подписанное главноначальствующим Ялты И. А. Думбадзе. В нем говорилось, что «рассмотрев переписку, <Думбадзе> нашел, что коллежский советник Григорий Федорович Ярцев и его жена Анна Ярцева изобличаются в своей политической неблагонадежности и являются вредными для дальнейшего пребывания в Ялте и Ялтинском уезде, а потому постановлено: выслать их в трехдневный срок из пределов Ялты и уезда на время действия Чрезвычайного положения…» (ну, а оно действовало вплоть до 1918 года!).
Из города в это время были также выдворены врачи, члены социал-демократической партии, побывавшие в тюрьмах и в ссылках, - П. П. Розанов и С. Я. Елпатьевский. У последнего М. Горький и его семья одно время также проживали. Другие же высланные, которые через некоторое время дали слово чести, что будут вести себя примерно, были помилованы Думбадзе и вернулись в Ялту (доктор Лапидус, владелец детского пляжа, Розенштейн, председатель Яхт-клуба). Что касается высланного Елпатьевского, то он сделал блестящую карьеру за пределами Ялты и после революции служил врачом в Кремле.
Нужно немного напомнить, как складывалась обстановка в Ялте.
Весь 1906 год характеризовался активизацией революционеров: сходки, маевки, манифестации в горсаду, в Массандровском парке с флагами и песнями. В городе и окрестностях начались бесчинства: убивали среди белого дня, нападали на почту, стреляли в почтальонов, грабили. Чтобы избежать задержания, манифестанты стали выезжать на лодках в море. Чаще звучали лозунги: «Долой царское правительство!», «Да здравствует пролетариат!», «Да здравствует вооруженное восстание!»
Как раз весной Ярцева и арестовали. Он был помещен в феодосийскую тюрьму, но через три дня отпущен. После этого Ярцев стал еще более популярным деятелем - его вскоре избрали выборщиком от Ялты в Государственную Думу.
20 июля в исправника Ялтинского уезда М. М. Гвоздевича была брошена бомба – однако, он остался жив, а террористы, среди них – Петр Войков и др. получили осколочные ранения (именем Войкова названа улица, где находится дом Г. Ярцева).
В июле, в Ялту из Манчжурии, с войны с японцами, вернулся со своим 16 стрелковым полком И. А. Думбадзе. Будучи комендантом Ливадийского дворца, он видел, как в городе в это время активизировались революционные элементы. Не выдержав бездействия властей, он ворвался в кабинет к городскому голове Иванову и потребовал принять меры. И полетели телеграммы – от возмущенного таким поведением Иванова – Таврическому губернатору с жалобой на Думбадзе и по цепочке - царю. Царь отреагировал быстро, назначив Думбадзе главноначальствующим Ялты и Ялтинского уезда. Сразу по назначении на эту должность Думбадзе вводит «Положение об охране» и начинает высылку из Ялты неугодных лиц. Вот под это положение и подпала семья Ярцева.
Жесткие меры, принятые Думбадзе, сыграли свою роль в наведении порядка – больше Ялтинский уезд не сотрясали те бесчинства, которые произошли здесь в 1905-6 гг. Правда, «товарищи революционеры» все-таки отомстили Думбадзе в начале 1907 года, бросив в его экипаж бомбу. Думбадзе сильно пострадал и был контужен.
Семья Ярцевых, покинувшая город 31 декабря 1906 года, уже 2 января была в Москве. Так начался новый, московский период жизни семьи Ярцевых.
«Мне нечего завещать моим детям, кроме ненависти к существующему в нашей стране строю», - писал Ярцев впоследствии. Если таковы были его взгляды к моменту высылки из Ялты, то, наверное, полковник Думбадзе был недалек от истины, считая пребывание Ярцева в городе «вредным». Примечательно, что бунтарский дух Г. Ф. Ярцева передался его внуку – Григорию Подъяпольскому, поэту, диссиденту 1960-х годов, единомышленнику Сахарова. Г. Ф. Ярцев, стремившийся к ликвидации самодержавия, к власти пролетариата и вооруженному восстанию против царя и не мог предположить, что его внук будет критиковать бюрократическое государство, которое придет на смену самодержавию, государство, непременным атрибутом которого с первых же шагов станет ничем не объяснимая жестокость. Г. Ф. Ярцев умер в 1918 году, успев увидеть то, к чему привели идеи тех революционеров, которые собирались в его ялтинском доме.
А ведь все так замечательно начиналось в Крыму!
В Ялту Ярцевы приехали осенью 1891 года из-за болезни жены Анны Владимировны. Не помогло лечение кумысом в Уфимской губернии, и единственную надежду на ее выздоровление московские доктора возлагали на Крым. Ярцевы предполагали пробыть на юге 1,5 месяца, а пробыли там …14,5 лет.
Ярцев женился на Анне Владимировне Вишняковой 9 января 1883 года. Они были знакомы много лет через ее брата Петю, с которым он учился в гимназии. Отец Вишняковых был преуспевающим купцом, мать - из рода Тизенгаузенов. Очевидно, брак их дочери на простом преподавателе не вызвал у родителей особого восторга. Однако, это был брак по любви и оказался счастливым. К приезду в Ялту у Ярцевых уже было трое дочерей: Мария (1884-1952), Наталья (1887-1962), Ольга (ноябрь 1888).
Ярцевы поселились на даче архитектора Эшлимана на Симферопольском шоссе, но вскоре дача оказалась тесной для большой семьи - в сентябре родилась еще дочь Татьяна, и Ярцевы перебралась в центр Ялты, в дом Крумана.
Страстью всей жизни Григория Федоровича была живопись, однако его все время отговаривали ею заниматься - сначала Шишкин, потом Коровин… И Ярцев поступил на естественный факультет Московского Императорского Университета. Окончив его, преподавал естественные науки в реальном училище Мазинга и был ассистентом у проф. Линдемана в Петровской академии. Его университетские знания пригодятся впоследствии, когда он будет работать лесничим в Южнобережном лесничестве. Он создаст рельефную карту всего южного берега – настолько точную, что инженеры будут пользоваться ею при проектировании железной дороги через Крымские горы.
Но живописи Ярцев не бросил. Он получил хорошую подготовку еще учась в 5-й Московской гимназии и посещая бесплатную воскресную школу при Строгановском училище, где он мог пользоваться гипсовой скульптурой, консультациями преподавателей. После своих поездок на Кавказ, Урал, Волгу и Каму Ярцев привозил много картин и этюдов.
В доме Крумана у Григория Федоровича появилась своя мастерская, и он смог, наконец, писать большие картины.
Сюда приходило много знакомых, и он решил открыть свою мастерскую для посетителей. В апреле 1893 г., перед отъездом в имение Долгорукова «Тополь», Григорий Федорович развесил этюды и картины в новой мастерской. Выставка была открыта в его отсутствие с 1 апреля по 20-е, и за это время ее посетило 156 человек. Среди них: статс-дама Оболенская, граф Кутузов, граф Мусин-Пушкин, Черевин, князь Барятинский, придворные дамы. Посетили выставку и художники Айвазовский, Зичи, а также генерал губернатор Лазарев. Было продано несколько этюдов: «Пруд в Ахтырке», «Рожь», «Бриония», «Вифанский пруд», «Кипарисы», «На Южном берегу», «Над деревней Никита», «Под Ялтой», «Ай-Петри» и картина «В татарской деревне (Симеиз)».
6 апреля жена Ярцева встретила на улице исправника, который сказал ей, что за обедом государыня Мария Федоровна расспрашивала его о выставке Ярцева. Сразу же после этого из Ливадии прислали несколько экипажей и увезли всю выставку. Александру III понравилась большая картина «Городок. (Алексин. Тульской губ.)», и он приобрел ее. Отныне картина украшала Ливадийский дворец.
В конце апреля освободилось место лесничего в Южнобережном лесничестве, и Ярцев спешно приехал из Константинополя, чтобы занять эту должность. Так как для проживания большой семьи Ярцева там не было места, некоторое время готовили помещение, а в Ялте начали подыскивать квартиру. В виноградный сезон это было сделать сложно и поэтому пришлось переехать на маленькую темную квартиру Боровикова и смириться с тем, что перед квартирой была каменная стена.
В мае родилась дочь Анна, и на седьмой день после родов жена Ярцева тяжело заболела - от смерти ее спас доктор Средин, сделавший ей операцию. Вскоре после этого Ярцевы переехали в дом Попандопуло и прожили там до осени, пока не была готова квартира в лесничестве. Был ли это пансион Попандопуло на Бассейной ул. «Вераксо» - неизвестно. В Ялте было несколько владельцев с такой фамилией, и где точно жила семья Ярцевых – еще предстоит уточнить. «Вераксо» представлял собой трехэтажный дом, с резными балконами в восточном стиле, построенный незадолго до этого архитектором Греймом. Дом находился вдали от суеты города, имел прекрасный вид на море и окрестности. Вполне вероятно, что это и был тот дом, где разместилась на время большая семья Ярцева.
Осенью помещение в лесничестве было готово, и Ярцевы переехали туда на три года – дышали свежим хвойным воздухом, - все это благоприятно сказалось на здоровье жены и детей. Служба отнимала у Ярцева много времени. Ему нужно было быть всегда начеку на случай лесного пожара, лазить по горам – а горы крымские очень крутые. В лес приезжала масса желающих насладиться крымской природой, среди них находились придворные и знатные люди. В его обязанности входило встретить гостей, напоить их чаем – на это даже ассигновалась определенная сумма. Если в начале своей работы в качестве лесничего ему удавалось писать этюды и картины, то в течение трех лет времени становилось все меньше. Как раз в это время он начал строить свой первый дом в Ялте.
Но вот дочери подросли, и пришло время отдавать их в гимназию. Как только дом на Гимназической улице был готов, Ярцевы переехали туда осенью 1897 года.
С 1898 года Ярцев был членом земской горуправы, а вскоре стал и заместителем председателя Благотворительного Общества. Занимался организацией концертов, вечеров, базаров, дней Белой Ромашки. Периодически выступал с лекциями в помещении Мещанской управы. Был членом уездного и епархиального училищных советов, Ялтинского уездного комитета Попечительства о народной трезвости. Являлся гласным Ялтинской горуправы. Жена Ярцева Анна Владимировна также не оставалась вне забот города. Она стала попечительницей Детского приюта, помогала бедным.
После полугодичной командировки в Сибирь в 1898 году по заданию Русского Географического Общества Ярцев организовал в Ялте в 1899 году выставку своих работ. Его картина «Яйла» была взята на 25-ю Передвижную выставку, а он был принят в члены Общества передвижников. В 1900 году на Парижской выставке за свои работы Ярцев получил серебряную медаль.
В советское время Ярцев оставался известен в Ялте как художник, и многие не понимали, почему когда-то он работал лесничим. А то, что Ярцев был и архитектором, вообще вызывало недоумение. А причиной был тот факт, что он не имел диплома архитектора и не мог подписывать свои проекты. За него это делал друживший с ним архитектор Краснов. Таким образом, проекты двух домов по Гимназической улице, сделанные Ярцевым, приписываются Краснову. Еще по своим планам Ярцев построил для своей семьи дачу в Узень-Баше, а также дом Таргонского в Судаке (ныне известный как дом Аделаиды Жуковской). Кроме того, в Ялте Ярцев сделал проект трехэтажного ночлежного дома на ул. Дражинского (бывшей Массандровской улице), Народного дома (кинотеатр «Спартак») – но архитектор не увидит реализованным свой проект - его уже не будет в Ялте. Долгое время строившийся Народный дом будет торжественно открыт в ноябре 1913 года при стечении многочисленной публики, царя с дочерьми, свиты и останется в истории как творение архитектора А. К. Винберга.
По приезде в Москву Ярцев стал работать исключительно как архитектор. Он имел частную практику, построил в 1910 году доходный дом по Зубовскому бульвару, 15, а в 1912 году доходный дом для Мазинга в Малом Знаменском переулке 7/10. Ярцев состоял членом Русского Технического Общества и строительной комиссии по сооружению университета имени Шанявского. Он был автором проектов домов в Кишиневе, Бессарабии, Быховце, в Московской области.
Ярцев был признанным при жизни живописцем, членом Товарищества передвижников, его творчество оценил царь Александр III. Но была у него мечта - иметь сына. Однажды ему уже было дано такое счастье, но, увы, его единственный сын прожил всего 3 года. А его любящая жена, несмотря на свое хрупкое здоровье, упорно старалась родить ему сына, однако раз за разом рождались девочки – их было 6.
Вот такой была судьба этого удивительного человека Григория Федоровича Ярцева.
А. М. Горький как будто предвидел, написав на доме Ярцева свое имя, - в советское время этот дом действительно почитали не потому, что это был дом Ярцева, а потому, что здесь жил Горький!!!
Надеюсь, что оба талантливых человека не будут забыты будущими поколениями.
Статья опубликована в газете "Ялтинские вести" 20 ноября 2021 года