Собрал себя до кучи. Прямо сейчас, после отчаяния моего. Сердце мое, молчи. Я и сам не знаю, как надо. Просто вижу там, на горизонте, отсвет солнца, который прорезал тучи, и идет сейчас ко мне. Придет завтра, если. Может быть. May be.
.....
Встал затемно. Тот же мелкий дождик моросил, и в свете разожженного мной костра было сыро и скучно. Завтрак будет не совсем сухим пайком: типа шашлык из колбасы на палочках, вперемешку с кольцами лука, натуральная (без крахмала), круто подсоленная и приперченная томатная паста для этого шашлыка, и чай. Себе заварю чифирчик в кружке, жене будущей плесну пару капель от себя в качестве заварки. И себе там, в палатке, тоже плесну пару капель из другого сосуда. Для ясности мысли. Отнесу все туда, там тепло и уютно. Если из спальника не вылезать. Но вылезать потом придется. Ведь я ей, тоже сдуру вчера, когда она ненадолго проснулась, рассказал про моего знакомого доброго мишку, и она ни за что одна на берегу не останется. Я, собственно, хотел рассказать ей не про мишку, а про мышку. Точнее, про мышонка, похожего на того, про которого рассказал когда-то Виталий Бианки. Целый роман там у него был написан. У меня романа не было, просто несколько встреч в прошлом году.
Почти кругленький пятачок светло-коричневого цвета, с глазками, ушками и хвостиком. А вдоль спинки темная полоска. Это все я потом рассмотрел, когда мы подружились. На том же бугорке, где грузди, была его норка. И пару раз, валяясь на ватнике, я его увидел. Сделал тогда микробутерброд с сыром, и положил его у входа в норку. Долго ждал. Видимо, он соображал: это тот самый, бесплатный сыр, или какой-то другой, не такой страшный? Вроде, на секунду я отвернулся, а сыра уже не оказалось. Тогда я ограничил себя в его потреблении, а в следующие мои приезды обязательно брал сыр с собой. И, когда подходил к бугорку, мордочка эта уже ждала меня в норке.
В этом году не было ни мышонка, ни норки. Печально. Вот и рассказал ей про мишку, любителя “Отдельной” колбасы.
На воде было глухо. Пара чьих-то дальних выстрелов – и все. Немного потолкались там, и поехали на берег собираться. Потом, в лодке, я усадил мою женщину на скамейку прямо в спальнике, и укутал ее полиэтиленкой. И взялся за весла. Подмок по дороге прилично, поэтому пару раз останавливался, и проверял, что там еще осталось во фляжке. Добрались мы до деревни Кремено, а потом и до города без проблем, и на этом первый этап воспитания моей старшей дочери был закончен. Но – жалко оставлять Оредеж. Поэтому я немного еще расскажу, за потом.
…..
Отвлекусь. Спит мое счастье, умоталась за вчера и сегодня. Проводила домой дочку с внучкой, и упала. Обслужить, накормить всех, памперс сменить, на ручки взять…тяжела ты, ноша! А проснется, будет у нас праздник. Прямо сегодня, и очень светлый. Для тех, кто поймет, называется “СОРОК ДВА”. Пока спит, а я продолжаю.
…..
Послеследующей весной. Нас вдвоем уже отпустили. Собственно, какие проблемы? Если даже я уже давно справляюсь, то родителям моим сам Бог велел. А мы идем с ней по еще относительно сухой и не убитой дороге в сторону Кремено. Она – в очень ладной штормовке прямо в облипочку, и я на эту облипочку откровенно любуюсь. Еще сапожки. Давно купил ей новые, потому что старые еще той осенью развалились прямо по дороге на станцию. Подошва отлетела. Одел ее в одну калошу, и хорошо привязал ее к ноге. Так и доехали до дома. Потому что подошва могла отвалиться и полностью. Теперь у нее новые, и даже красивые, поэтому я, глядя на нее, сочинил свои, единственные в жизни стихи. Есть тут, в Дзене, у меня друг, он в стихах много чего понимает, а зовут его ЮМА. Слушай, ЮМА:
- Маленькие ножки, в маленьких сапожках,
- Бегают по лужицам, под березкой кружатся,
- Бегают, стараются, маленько спотыкаются,
- Надо этим ножкам отдохнуть немножко!
Как положено, я несу почти все. И даже новое ружье для нее. ИЖ-18Е, одностволочку 28-го калибра. Купил в магазине точно так же, как покупают коробку спичек. Просто заплатил в кассу и взял. Тогда так можно было. Охотником ее сделал, даже экзамены в обществе она сдала.
- Почему нельзя ловить щуку сразу после нереста?
- Так она же после родов!
Тут старым, заматерелым в лесах, охотникам-экзаменаторам крыть было нечем, и они выдали ей охотничий билет. И мы сейчас идем на первую ее охоту. Весна, апрель, солнышко. Везет нам. И первый щавель вдоль дороги уже вылез. Она собирает его в букетики, и приносит мне. А я целую ее руку, потом съедаю подарки. Очень вкусно.
Дед уже умер, теперь Герман егерем вместо него. Старый эстонец, когда-то и за что-то отсидел, но в свою Эстляндию не вернулся, живет здесь. Дороги, которые мы выбираем. Как положено, очень крепкое хозяйство у него. Мне понравилось, что с края его картофельного поля можно забрасывать донки на налима прямо в Кремянку. Ну, и по мелочи поймать что-то можно. И не только по мелочи, если повезет.
Сервис. Слова такого еще не было, но он уже был. Путевка на пару дней, и вместе с лодкой, стоила какие-то сущие копейки. И, плюс к этому, Герман на буксире отвез нас на противоположный берег реки, где была великолепная тяга вальдшнепа. Несколько лесных, вальдшнепиных ниток (тропы, просеки) ближе к берегу собирались в одну нитку, и весь вальдшнеп пёр на нас. На нее. А она мазала безбожно. После чего вальдшнеп в полете начинал отчаянно вертеться. Прямо как Песков после неприятных для него вопросов, и попасть в него было невозможно. Ни в вальдшнепа, ни в Пескова. А жаль. Одну штуку я взял. Но и не затем ехали, а за красотой охоты. Спросите у Тургенева. А вальдшнепы пусть живут. Хотя и вкусно, если. Именитые рестораторы советуют вальдшнепа обмотать тонкими листиками сала, и увязать нитками. Потом готовить блюдо из них дальше. Я не пробовал. Или сало до того съедали, или вальдшнепов было недостаточно.
Ночевали в вагончике на берегу. Полный вагончик был там таких, ошалелых из-за весны. И я даже, ближе к ночи, оценил влияние выпитого на закон всемирного тяготения. На веса и массы. Один из мужиков убил тетерку. Что весной категорически нельзя. Ну, возможно, Герман его наутро отимеет по полной. А пока мы пьем. Тетерка – курочка, пятнисто-светлокоричневая. Где-то до килограмма всего. Но водки у нас много. И, к завершению этой водки, случилось чудо.
- С грохотом вылетела из кустов. И ушла в сторону реки, сшибая по дороге весь разрешенный, и не очень, валежник. Ударил вдогон, легла с первого выстрела. Три кило, как с куста!
Жаль, водка кончилась. Еще бы пару литров, и она бы доросла, скажем, до гиппопотама. А что? На охоте все бывает. Спросите у Рогожкина.
На ту сторону Кремянки, где появились тетерева, ушел очень рано. И было, как описано мной раньше. Кусты, грохот на взлете, и выстрел. Здоровенный тетерев. Мужик. Разрешен. Впрочем, хвастаться не буду. По вкусу он оказался потом именно курицей. Как я и писал где-то раньше. Даже патрон жалко. Проще в магазин сходить.
Когда вернулся, Герман этому охотнику на гиппопотамов уже вставил. Выгнал его, а в городе, в обществе, его будут ждать соответствующие разборки. А мы с женой пошли на дело. Поплыли. Посадил я ее в хороший куст на берегу, напротив заливчика, заросшего белыми кувшинками. И оставил одну. Выстрела оттуда не дождался. Потом оказалось, что утки прилетали к ней, и не раз. Но она так и не смогла отличить разрешенного селезня от самки. Скорее, не захотела. Потому что самочек я еще и до сих пор различаю. Не трогаю, правда. Поезд ушел уже. Ну, почти ушел.
А на этом – до свидания, до завтра, пока!