Начало здесь
Аргахтах - Среднеколымск, 1975 год
Об осквернении могилы Фёклы участковому сообщила бабушка Вари. Прибираясь дома, она обнаружила у внучки на столе фотографию – какой-то мужик, ухмыляясь, сидит на корточках рядом с обнаженной девушкой. Бабушка схватилась за голову, а когда разглядела, что девушка это труп, и признала место съемки – за сердце. Но потом взяла себя в руки и побежала в опорный пункт милиции.
Приехав на место, даже многое видевшие милиционеры пришли в ужас – могила разрыта, гроб разломан, раздетое тело валяется в стороне. Преступников нашли быстро, да и искать не пришлось, все они были зафиксированы на фотографиях, которых оказалось много, почти вся пленка, 36 кадров. По негласной договоренности о роли Вари и Майи решили не распространяться, всю вину возложили на приезжих. Те и не отпирались особо, даже немного бравировали – как мы с вашей шаманкой лихо! Скоро всех троих увезли в Среднеколымск и разместили в следственном изоляторе.
Могилу привели в порядок родственники, в том числе и семья Вари. Сама девушка рвалась в город, вслед за любимым Сашей, но бабушка стояла твёрдо:
- Никогда! Ты что, не понимаешь, что вы натворили?! Ты на коленях должна ползать, просить Фёклу простить тебя!
Варя сердито выкрикнула:
-Да плевать мне на неё, что она мне сделает, мертвячка!
Отец, никогда ранее и пальцем не трогавший любимую дочку, дал ей такого ремня, что девушка несколько дней сидеть не могла. И хоть она твердила, что всё равно уедет, уехать не дали, караулили по очереди.
Следствие было недолгим, преступление налицо, преступники тоже, всё ясно и понятно. Суд состоялся той же осенью, Матвею как ранее судимому дали год и два месяца, Сашке и Федоту – условные сроки наказания. Родственники Фёклы после суда ездили на её могилу. Их рассказы были потом как под копирку:
- Прямо из могилы свет бил, как такое могло быть? Никаких объяснений этому нет, в тех местах ни электричества нет, ни каких-то подземных газов или чего-то в этом роде. Сердилась она на несправедливость, ох, как сердилась!
Матвей, 1975 – 1976 год
Оказавшись в колонии под Якутском, куда его вскоре после суда этапировали, Матвей нисколько не переживал:
- Ничего, год быстро пролетит, а потом… Якутия большая, захоронений много, найду и я своё Эльдорадо.
Как-то ночью, примерно через месяц после приезда, Матвей проснулся от лёгких женских шагов. В бараке были одни мужики, а тут ощущение, будто девушка идёт. Вокруг все спали, а у Матвея вдруг сжалось сердце, он почувствовал какой-то безотчетный страх. Укрылся с головой одеялом, чтобы не видеть того, кто подошёл прямо к тому месту, где застыл Матвей. Так до утра и не сомкнул глаз, пока не закричали «Подъем!».
С той ночи мужчина совершенно потерял покой, ему постоянно что-то мерещилось, он шарахался из стороны в сторону, отмахивался, потом начал разговаривать сам с собой. За то, что Матвей категорически отказывался посещать душ, его несколько раз сажали в карцер, не обращая внимания на бормотание:
- Ага, в душ! А там она! Зыркает своими зелёными глазищами и зубы скалит:
- Ну что же ты? Даже сфотографироваться не хочешь? Вылезай, хватит прятаться!
Но вскоре изменения в психике заключённого стали очевидны, его отправили на обследование в психоневрологический диспансер. В колонию он уже не вернулся, его положили в специализированный изолятор для психических больных (может, не так называется, но суть верна). Матери, которая сумела-таки добраться до далекой Якутии, предъявили уже совершенно невменяемого человека, в котором она даже не узнала старшего сына. Матвей, увидев мать, забился в угол:
- Не трогай меня! Не трогай меня! Не надо меня фотографировать!
Буйного больного кололи сильнейшими психотропными препаратами, но помогало ненадолго. Вскоре он совсем перестал спать, лежал, привязанный к кровати и монотонно просил или убить, или оставить его в покое. Умер Матвей в самом начале 1976 года, что там случилось, никто разбираться не стал. Тело его матери не отдали, схоронили на участке для безродных.
Александр, 1975 - 1976 год
Сашка почти три месяца находился в подвешенном состоянии. Уехать он не мог, условный срок подразумевал его присутствие в местности, где было совершено преступление. С работой было сложно, перебивался случайными заработками. Часто вспоминал Варю, вот бы жениться на ней! Но родственники девушки и слышать о нём не хотели, на все посланные в её адрес телеграммы он получил одну, в которой было всего три слова: «Будь ты проклят». Кто её отправил, сама Варя или кто из родни, Сашка не знал.
Наконец, ему дали работу, недалеко от города, в совхозном коровнике. Сашка был этому рад, пусть работы много, и она грязная, хоть крыша над головой есть и еда каждый день.
- Жить можно, - сказал он матери по телефону с переговорного пункта, - Ничего, перетерплю. А потом вернусь к тебе, и никогда, слышишь, мам, никогда не преступлю больше закон. Лучше буду получать мало, зато честно. Только вот Матюху жаль, очень (он знал о болезни брата, но не о его смерти).
Коровы Сашку не любили. Когда он заходил к ним, чтобы убрать, дружно начинали мычать, при малейшей возможности – пинали, он даже обижался на них:
- Ну вам-то что я плохого сделал?
Хотел было договориться, чтобы его перевели в дояры, дома, в Белгородской области, у них было хозяйство и доить коров он умел с малых лет. Бригадир, грузная женщина, с сомнением оглядела его с ног до головы:
- А не брешешь? Ну давай, попробуй. Получится – поговорю с начальством.
Сашка взял ведро, уселся на скамеечку рядом с одной из самых тихих коров. Внезапно смирная Зорька с силой ударила парня копытом.
- Ну тебя, всё молоко нам перепортишь! – бригадир показала ему здоровенный кулак, - Убираешь навоз, вот и убирай себе дальше.
Сашке было непонятно, с чего местные коровы объявили ему войну. Он старался их задобрить, воду, прежде чем дать им напиться, грел, еду чистил от острых соломин, но ничего не помогало. Парень сердился:
- Ну и хрен с вами! Не очень-то и хотелось!
Но подошёл к концу 1975й, наступил 1976й. Первые десять дней нового года были до того спокойными, что Сашка занервничал:
- Как будто что-то должно случиться!
И действительно, случилось. Аккурат перед старым Новым годом, зайдя в коровник, Сашка почуял неладное: было зверски холодно, почти уличная температура. Коровы жалобно мычали, а увидев человека, стали подходить к нему, всё ближе и ближе. Вскоре Сашка оказался буквально зажат коровьими телами, ему стало не хватать воздуха. Пытаясь выбраться, он поскользнулся и упал. Тут же прямо на него наступила одна корова, потом другая…
Нашли его через несколько часов. Коровы мирно стояли и жевали сено, не обращая внимания на растерзанного ими человека…
Варвара, 1976 год
- Я тебя ненавижу! – Варя смотрела на фотографию мёртвой девушки, - Сама сдохла, и живым жить не даёшь! Правильно они тебя тогда откопали!
- Варя? Ты с кем разговариваешь?
Девушка испуганно подскочила и обернулась:
- А, это ты, Майка. Чего пришла?
- Попрощаться, Варя, уезжаем мы с Федей…
- Хвастаешься? Думаешь, будет вам счастье? Ха, как бы не так! Эта мстительная стерва нас всех достанет!
- Варя, - Майя пыталась говорить мягче, но у неё плохо получалось, - Варя, зачем ты так? Думаешь, Саша из-за этого погиб?
Новости о страшной смерти бывшего ухажера привез брат Вари, вернувшийся из города.
- А кто ещё? Конечно, она! Где сейчас твой дядя Рома, который всего лишь хотел убраться на могиле? А его друзья? Даже жену беременную, и то на тот свет утащила! (ссылку на эту историю я давала в первой части)
Майя испуганно посмотрела на подругу:
- Не надо, не говори так. Нам ехать завтра, и так страшно.
- Извини. Может, хоть вам повезет, - Варя заплакала, - Удачи вам.
- И тебе удачи, Варя, - Майя взглянула на фотографию, которую подруга продолжала держать в руках, - А фотку сожги, ни к чему её хранить.
Оставшись одна, Варя сунула фотографию в книжку про Карлсона:
- Сжечь? Ну уж нет! Врага нужно знать в лицо!
Через неделю в село пришла страшная новость о смерти подруги Майи и её жениха Федота. Варя пришла в ужас:
- Ну всё, я последняя осталась.
Девушка заболела. Врач, приехавшая из города, никак не могла поставить диагноз:
- Анализы все в порядке. Что с тобой, Варвара? Может, инфекцию какую подхватила от пациентов? Нужно всех проверить, вдруг что-то опасное?
Через месяц так и не поправляющуюся девушку повезли в город. Оказии с машиной не оказалось, пришлось воспользоваться лошадьми и санями, совсем как в старину. На сани навалили оленьи шкуры, соорудили что-то вроде крытого возка. Сопровождать поехали брат и отец, которые не раз и не два проделывали этот путь из года в год.
Поначалу лошади бежали резво, отец даже подумал, что такими темпами можно будет добраться в город ещё засветло. Только, к его ужасу, лошади бежали всё быстрее и быстрее, казалось, они несутся, не разбирая дороги. Внезапно они встали как вкопанные, как будто кто-то нажал на кнопку и выключил их. Отец с сыном каким-то чудом удержались в санях, а Варя вылетела как пробка. Когда к девушке подбежали, она была еще жива, но изо рта текла кровь. Через несколько минут Варя умерла, пытаясь что-то сказать, но у неё так и не получилось.
Федот и Майя, 1975 – 1976 год
Сразу после суда Федот приехал к Майе:
- Ты простишь меня?
- Конечно, я и сама виновата, - девушка печально улыбнулась, - Как морок какой-то нашёл, совсем мозги затуманились. Нам уехать бы отсюда, а то все с таким осуждением смотрят…
Ехать решили в другое село, думали обустроиться и уже там тихонько расписаться. Дядя Прокопий, которому Майя приходилась родственницей, сказал:
- Приезжайте, конечно, место найдем.
Потом он говорил мне:
- Звал я её к нам, пытался ободрить, а в глубине души понимал, это всё, конец. Никого не щадит Фёкла, хотя при жизни, рассказывают, удивительной доброты девушка была. Ну да кто ж знает, что там, за той чертой?
Собирались долго, решали вопросы с перемещением Федота, он же находился на условном сроке. Так и дотянули до конца года.
Услышав новость о смерти Сашки, дружно решили, хватит тянуть, пора ехать. Перед отъездом Майя пошла попрощаться с Варей…
Выехали, как только начало светлеть. Повезло с машиной, мужчина возвращался домой в нужное им село, и они сочли это добрым знаком. По дороге водитель много курил, рассказывал анекдоты, шутя грозил Федоту отбить Майю:
- Ну что ты в нём нашла? Худосочный, от ветра шатает!
Майя смеялась, Федот хмурился, так и ехали. В кабине становилось всё жарче, и Федот расстегнул тулуп. Взгляд водителя вдруг стал серьёзным:
- Что это у тебя на шее, парень?
- Да так, амулет на счастье, - криво улыбнувшись, пробормотал Федя, - Ничего особенного.
- Ничего особенного? А чего носишь тогда? – водитель притормозил, - Где ты был три года назад? Случайно не в Сусумане?
- Да, - неожиданно кивнула Майя, - Федя рассказывал…
- Дура, чего ты языком метёшь?! – вспышка ярости от всегда тихого и спокойного жениха, испугала девушку.
Водитель медленно произнес:
- Я не суд, и доказать ничего не могу. Только эту штуку я с первого взгляда узнаю, у самого такая же, - он вытащил свой кожаный шнурок, - Но узнаю даже не поэтому. Просто я сам их делал, для себя и лучшего друга. Которого три года назад нашли зарезанным в Сусумане. Думали, «Ингушзолото» постаралось, а оказывается….
Федот побелел, но ничего не сказал. Водитель же, помолчав, глухо сказал:
- Вот что, парень. Ты, конечно, мог и с трупа снять, не убивая, хотя в это с трудом верится. Но везти тебя дальше я отказываюсь. Иди сам. Если не виноват – дойдешь, ну а если сгинешь – значит поделом тебе, - он повернулся к Майе, - Тебя отвезу, если хочешь, сама решай.
Майя посмотрела на Федота и с трудом произнесла:
- Я с ним выйду.
…Приехав в село, водитель всё же явился к моему дяде Прокопию (тот ждал Майю и находился не на участке, как обычно) и рассказал о случившемся:
- Девчонка хорошая, правильная, только любит этого поганца. Будь осторожен, Прокопий Афанасьевич, чёрная душа у него. Сердце не на месте, что оставил с ним, но это был её выбор.
Нашли их всего в пяти километрах от села. Дядя Прокопий рассказывал:
- Вроде замерзли. Но на их лицах были гримасы ужаса, будто перед смертью они увидели что-то очень страшное. Или кого-то…
Среднеколымск, 1976 год
Дом, в котором находилась районная прокуратура, вспыхнул так, будто его подожгли разом, со всех сторон. Хорошо, что была ночь, и пострадал только один дежурный. Его с тяжелыми ожогами доставили в районную больницу. Но вместе со зданием, сгорел и весь бумажный архив, в том числе все материалы по делу разорённой могилы. Все фотографии и фотоплёнки, изъятые у Майи, сгорели тоже. Сначала никто не провёл никаких параллелей, пока в больнице не пришёл в себя пострадавший дежурный:
- Перед самым пожаром девку видел, с длинными косами. Я ей кричу, мол, гражданочка, стойте, здесь нельзя посторонним, а она повернулась, посмотрела, как будто ножом полоснула. А глазюки зеленые, нездешние, холодные. И тут я вспомнил, где эту девку видел – на фотографии, той, где труп шаманки. Хоть там и глаза закрыты, но голову даю на отсечение, она это была!
Мужчина пролежал в больнице два месяца, а потом тихо умер от начавшегося от долгого лежания воспаления лёгких.
Среднеколымск, 1993 год
- Бабушка, а можно я эту книжку себе возьму? – одиннадцатилетняя Варя прижимала к груди книгу о Карлсоне, - Пожалуйста!
- Конечно, Варюша, если нужно, бери, - бабушка погладила девочку по голове, - Это любимая книжка твоей тёти Вари была, в честь которой тебя назвали.
Вернувшись с каникул в город, Варя показала книжку отцу:
- Смотри, папа, что мне бабушка дала! Тут еще фотография такая странная…
Девочка протянула отцу фото, вынутое из книги. Тот взглянул и похолодел, на фотографии было тело Фёклы…
- Дочка, давай я эту фотокарточку заберу, хорошо?
Он принес фотографию на работу, в прокуратуру. После пожара 1976 года архив восстановить не удалось, даже частично. Может, это фото послужит началом восстановления? Хотел показать коллегам, но навалилась текучка, и он совсем забыл об этом. Вспомнил только ближе к ночи, когда увидел в окно всполохи пламени – горела прокуратура…