В конце рабочего дня, когда все стали собираться домой, наш коллега Петрович громогласно произнёс: «Прослушайте маленькое объявление! Завтра у меня день рождения. Поскольку я не дама, не стану кокетничать и умалчивать, сколько мне исполнится лет, но суть не в цифре… В общем, готовьте мне подарки (Петрович погладил себя по голове), а также свои пищеприёмники. С меня небольшой фуршетик».
Похлопав себя по внушительному животу, к Петровичу подошел Саныч, громко воскликнул: «Мой пищеприёмник всегда к таким делам готов, будет с нетерпением тебя завтра ждать».
По такому случаю мы разрешили Петровичу прибыть на работу не с утра, ближе к обеденному часу: пусть не спеша и со вниманием нарубит дома побольше всяческихбутербродов с колбасой, сыром, паштетом…
«С икоркой бутербродики — на своё усмотрение», - шутя сказал Саныч, провожая к выходу Петровича.
«Ага, жди, - хихикнул Петрович, - с кабачковой икрой!»
Наступил следующий день. Весь коллектив поглядывал на часы: долго ли до обеда осталось, до прихода Петровича с разными закусками.
Начался по графику обед. Где Петрович? Мы ждём, а его всё нет и нет.
Саныч озадаченно посмотрел на часы: «Ну и где наш именинник? Признаться честно, я есть хочу… Нет, скажу более точно: я хочу жрать!»
Кто-то негромко сказал: «А я утром чуть не проспал, не успел перекусить».
«Ну, не знаю, как ты, а лично я встал вовремя. Но завтракать не стал принципиально. Я, может, специально не стал утром есть, чтобы сейчас зарядиться под завязку», - Саныч громко хлопнул себя по животу.
На пороге появился Петрович с растерянным выражением на лице, с блуждающим взглядом, с маленьким тортиком в руках.
Сначала мы вразнобой поздравили Петровича, затем озадаченно переглянулись: у нас будет обед или нет?
Саныч с изумлением посмотрел на тортик, пару раз молча обошел Петровича, с большим удивлением пожал плечами: «Петрович, а мы тебя заждались. Мы были просто в шоке от твоего отсутствия!.. А где, позволь тебя спросить, остальное?.. Ну, которое в виде пищи? Ты принёс пироженку? Хм, но у нас не дамский коллектив».
«Э-э-эх! - крякнул Петрович и поставил тортик на стол; снимая пальто, он сказал: «Я сам в шоке. Вот что я скажу: не прячьте, братцы, от своих женщин деньги, не делайте заначки».
«Не улавливаю на голодный желудок, о чем речь?» - спросил Саныч.
Петрович принялся линейкой разрезать тортик на крохотные кусочки.
«Всё ли с тобой ладно? - Саныч забрал у Петровича линейку и подал канцелярский нож. - Или поутру жена так крепко тебя поцеловала, что ты впал в беспамятство?»
Петрович вздохнул: «Сейчас расскажу. В прошлом году купила мне жена шерстяные, с вычурным узором, носки, - где-то на ярмарке, у какой-то мастерицы...»
«Петрович! Какие носки? - рыдающе воскликнул Саныч и схватил кусочек тортика. - Честно говоря, сейчас я издохну от голода!»
Петрович отмахнулся от Саныча: «С такой комплекцией, как у тебя, месяц без еды можно спокойно прожить. Представь, что ты - медведь, залегший в берлогу на зимнюю спячку».
«Не хочу быть ни медведем, ни в берлоге спать!» - с этими словами, Саныч умыкнул с тарелки еще один кусочек тортика.
«Дайте Петровичу договорить, - предложил кто-то из коллег, - иначе сегодня вообще без обеда останемся».
Мы оттащили Саныча подальше от стола: пусть Петрович закончит по-быстрому закончит рассказывать о своих носках, а после сходим в ближайшее кафе. Надо было поторапливаться: времени на обед отводится не день, всего лишь час.
«В общем, носки оказались мне значительно велики, - ускорив речь, продолжил Петрович. - Поменять на другой размер жене не удалось: ярмарка закончилась. Мастерицу, ясное дело, не сыскать. Жена хотела отдать носки своему папаше, но я почему-то стал возражать: мало ли, вдруг со временем еще подрасту, прибавлю в фигуре. Вот тогда носки в самый раз мне будут. Поэтому я положил их на полку. Но просто так они у меня не лежали: я в них стал деньги складывать...»
«А-а, понятно: для заначки приспособил! - оживлённо воскликнул Саныч из дальнего угла. - Ну-ка, ну-ка, интересно!»
«Ага, очень! - иронично произнёс Петрович. - Так вот, носки лежали на полке в шкафу, шел месяц за месяцем... Жена знать не знала, что в тех носках деньги находятся. Я, конечно, по мере надобности, то достану купюрку-другую, то добавлю, а про себя важно думал: до чего гениально придумал с местом для заначки!
Сегодня, значит, с утра жена ушла на работу. Я - к шкафу, к носкам… А их нет! Меня чуть кондрашка не хватила: куда заначка делась? Буквально накануне, для ровного счета очередную сотенку подкладывал, - на месте носки лежали, а сегодня хватился - исчезли! Поначалу хотел жене звонить: куда, мол, носки делись? В последний момент подумал: жена у меня очень любопытная. Она ведь сразу спросит, зачем мне носки понадобились. Если я их не ношу, почему вдруг такой интерес у меня проявился? Вот, думаю дальше: что, если жена нашла заначку? Почему тогда не закатила сразу мне допрос с пристрастием? Для чего, с какой целью деньги прятал? Вот, шел я сейчас, перебирал всю кучу вопросов в голове, да пока ничего не сообразил».
Петрович задумчиво принялся крошить малые кусочки тортика на еще меньшие.
«Э-э, Петрович, мы не воробьи, чтобы крошки клевать! - вскрикнув, Саныч, подскочил к столу. - И что теперь собираешься предпринять? Как думаешь, где сейчас твои капиталы? Ясное дело, сами по себе не испарились»
«Жена вечером с работы придёт, только тогда известно будет. Наверное, скандал закатит - за то, что деньги закроил,- развёл руками Петрович.
Он поглядел на то, что было тортиком и стало кучкой крошек, тоскливо взмахнул рукой: «Налетай, братцы!»
«Петрович, что ты гадаешь? Возьми да позвони жене, и скажи: в носках общак нашей конторы был, а ты типа казначея был», - подал идею один из наших коллег.
«Да что ты! У нас, в конце концов, не разбойничья структура. Ишь чего придумал! - Петрович выразительно покрутил пальцем у виска. - Ты поменьше смотрел бы криминальные сериалы».
«Петрович, у тебя, как ни крути, один вариант: сдайся жене, - сказал Саныч. - Так сказать, чистосердечно признайся».
У Петровича зазвонил мобильник.
«Жена! - оторопело раскрыл рот Петрович. - Ну, всё! Сейчас даст мне разнос!»
Он поднёс телефон к уху, заикаясь сказал: «А-а.. аль.. аллё!»
Несколько минут он молча выслушивал что-то от жены; на его лице проскальзывали страдальческие эмоции. Вдруг Петрович преобразился, лицо просияло широкой улыбкой. Он весело сказал жене: «Да-да, конечно, ну до чего же ты догадливая! Конечно, я их откладывал специально! Да-да, тебе на подарок!..»
Закончив разговор, Петрович гордо расправил плечи и торжествующе сказал: «Так и есть, жена обнаружила мою заначку. Жена увидела объявление, что опять ярмарка началась. Ну, и решила по-тихому носки взять, обменять на другой размер, более подходящий, - вдруг та вязальщица носков будет. А перед тем, как идти, решила выхлопать носки. Выхлопала!.. Подчистую!»
Саныч покрутил головой, захохотал. - «Думай, куда в следующий раз заначку прятать. Вот, например, взять меня: прячу деньги в зимнюю шапку».
«Не, Саныч, шапка - не вариант, об этом многие знают», - сказал один из коллег.
«Ну, тогда не знаю. Подскажите Петровичу другой вариант для заначки», - Саныч пожал плечами.
«Наверное, я больше не стану делать заначки, - задумчиво сказал Петрович. - Знаете, почему? У женщины свое, особое чутье на деньги. Даже если женщина не будет искать, заначка сама к ней навстречу подвернётся. Вот так же, как в случае с моими носками».
«Здраво мыслишь, Петрович, -сказал Саныч, - но что-то мне подсказывает: опять подумываешь об очередной заначке».
Петрович не ответил; он о чем-то задумался, устремив глаза в потолок.