Влезая в чужую жизнь и делая свою слишком публичной, Вы намеренно даете повод для её обсуждения. Так не удивляйтесь, если кто-нибудь когда-нибудь укажет Вам на ваше весьма сомнительное положение и статус.
Каждый имеет то, что заслуживает. Но вас не должны терзать сомнения, если ваш выбор осознанный.
– Везёт Марьяне! То один её подвозит, то другой цветы дарит, – попивая кофе в душной учительской, смотрела в окно Галина Михайловна. Она наблюдала, как её коллега, учитель английского мило общалась в солидным мужчиной на школьной парковке.
– Ой, тут, знаешь, не угадаешь… – тяжело вздохнула Маргарита Андреевна, не отрываясь от проверки тетрадей. – Не каждая справится с такой нагрузкой, – женщина оторвала взгляд от тетрадей, обе учительницы рассмеялись.
Они эмоционально сравнивали отношения с несколькими мужчинами с классным руководством или с совмещёнными уроками. Представляли себе, как можно всё успеть да ещё так, чтобы ни один из мужчин не догадался о существовании других.
– Ты знаешь, нет, не везёт. Я поняла, это слишком сложно. Тут одному-то законному времени нужно уделять ого-го сколько. А приходишь с работы, хочется лечь на диван и никуда не вставать, – вдруг сказала Галина Михайловна.
– А я про другое думаю, – поменявшись в лице, вздохнула Маргарита Андреевна, – у нас мужья, дети. А Марьяне тоже уже за сорок, но у неё никого. Никого постоянного, надёжного, законного. Всё со своими собачками возится. Ну, ездит она по заграницам, практикует свой английский, а дальше, дальше-то что? – Не жизнь это. Надо знать меру. Найти себе мужичка и вить гнёздышко потихоньку, пока не поздно.
– Меня обсуждаете? – голос Марьяны прервал рассуждения коллег и заставил их потупить взгляды. – Ну и что, до чего дообсуждались? – Марьяна театрально села на стол, обнажив стройные длинные ноги. – Да ладно, не тушуйтесь. Знаю я, что все обо мне судачат. Кто-то завидует, кто-то просто злится, – голос Марьяны дрогнул.
– Да Марьян, дело твоё.... – попыталась разрядить обстановку Галина Михайловна.
– А вы знаете, какой мой самый нелюбимый день в году? – неожиданно спросила Марьяна и, не дожидаясь ответа, встала со стола, – Восьмое марта. Ненавижу этот день.
Глядя на удивлённые лица коллег, Марьяна усмехнулась.
– С Восьмым марта меня поздравляют шестого, седьмого, десятого или ещё позже. Знаете почему? – Потому что уезжают в эти дни с семьями к морю, в горы или просто на дачу. Они должны быть в этот день с семьёй. Никто не поздравляет меня восьмого марта. Потому что это праздник, когда мужчины всё бросают к ногам своих главных женщин: матерей, жён, дочерей. А я ни для кого из них не главная.
Я “лучшая”, “необыкновенная”, даже “любимая”. Какая угодно, но не главная. Мне они рассказывают, какие несносные у них жёны, какие ворчливые матери и тёщи, какие непослушные дети. Но никто из них не приезжает ко мне восьмого марта. Никогда.
Я ненавижу этот праздник всем сердцем. Потому что просыпаюсь и вижу, как мужчины сломя голову бегают по улицам, громят цветочные магазины, скупают в магазинах продукты, чтобы порадовать своих женщин. Потом с довольным видом несут пышные букеты, корзины с фруктами и флакончики духов туда, куда должны.
Они могут ссориться со своими жёнами по пять раз на дню, но Восьмого марта они покладистые, заботливые, внимательные. Как бы сложно им ни было, но в этот день они делают для своих женщин всё.
Я могу получать завтраки в постель или цветы во все остальные дни, кроме Восьмого марта. Пусть всего раз в год мужчины из кожи вон лезут, демонстрируя, как сильно они дорожат своими женщинами. Но этого одного дня мне с лихвой хватает, чтобы, сидя весь день в одиночестве перед телевизором, щёлкая каналы, понимать, что есть главные женщины, а есть такие, как я. И я – не главная. Меня никто не поздравит с Восьмым марта восьмого марта.
В учительской повисла тишина. Марьяна посмотрелась в зеркало, поправила причёску и подкрасила губы.
– Сейчас ещё один приедет. Завтра же Восьмое марта...
________
Благодарю за внимание и жду ваших мыслей в комментариях.
Не забудьте поставить лайк и подписаться на канал.