переться на совершенно незнакомого человека из семьи Силихэмов.
Салли откровенно не соответствовала ситуации, как и вся толпа зрителей, скакнувшая от кромки воды. Она была парализована с самого начала. Сверкнувшие свертки ударились о ее ноги и снова отскочили, но она не двинулась с места. Консультации в беглом французском аренде воздуха. Руки замахали, и хорошо набитые купальные костюмы подпрыгивали вверх и вниз. Но никто не делал ничего практического, пока в центре театра военных действий внезапно не появился рыжеволосый молодой человек.
Единственная причина, по которой собачьи бои не продолжаются вечно, состоит в том, что Провидение решило, что в каждом таком случае среди присутствующих всегда должен быть один Властелин Разума; один волшебник, который, несмотря на свои недостатки в других жизненных битвах, компетентен и доминирует в этой единственной сфере. В Ровиль-сюр-Мер это был рыжий молодой человек. Его темный компаньон мог отвернуться от него с отвращением: его услуги, возможно, не казались достойными сохранения высокомерного Скримджера: он мог быть головной болью для «семьи»; но он знал, как остановить собачью драку. С первого момента его вмешательства спокойствие начало красться. Он оказал такое же влияние на почти неразрывно связанных воюющих сторон, как, согласно средневековой легенде, Святой Грааль, скользящий по солнечному лучу, имел обыкновение оказывать на сражающихся рыцарей. Он не был похож на голубя мира, но самый придирчивый не мог отрицать, что он принес домой товары. В его успокаивающих руках была магия, в его голосе было заклинание: и в более короткие сроки, чем можно было подумать, возможная собака за собакой разобрались и успокоились; до тех пор, пока от Армагеддона не остался только один маленький скотч-терьер, задумчиво облизывающий изгрызенную ногу. Остальные бойцы, снова в здравом уме и недоумевающие, из-за чего вся эта возня, были схвачены и унесены в вихре взаимных обвинений говорливыми хозяевами. до тех пор, пока все, что осталось от Армагеддона, был одинокий маленький скотч терьер, задумчиво облизывающий пережеванную ногу. Остальные бойцы, снова в здравом уме и недоумевающие, из-за чего весь этот шум, были схвачены и унесены в вихре взаимных обвинений говорливыми хозяевами. до тех пор, пока все, что осталось от Армагеддона, был одинокий маленький скотч терьер, задумчиво облизывающий пережеванную ногу. Остальные бойцы, снова в здравом уме и недоумевающие, из-за чего вся эта возня, были схвачены и унесены в вихре взаимных обвинений говорливыми хозяевами.
Добившись этого чуда, молодой человек обратился к Салли. Галантный, можно сказать безрассудный, каким он был минуту назад, теперь он проявлял довольно приятную застенчивость. Он собрался с тем болезненным видом усилия, который объявляет миру, что англичанин собирается говорить на другом языке, кроме своего собственного.
«J'espère», - сказал он, проглотив пару раз, чтобы подготовиться к путешествию через джунгли иностранного языка, «J'espère que vous n'êtes pas… ой,