Следующие несколько дней прошли относительно спокойно. Мы продолжали двигаться на восток. Обретенные, по воле счастливого случая, кони очень облегчили нам жизнь. Мы могли передвигаться в более быстром темпе, что, несомненно, играло нам только на руку. Времени было не очень много. Я чувствовала, что нас ищут. Ищут по всей стране. Но, пока, эти поиски велись довольно вяло и хаотично. Несколько раз Уголек с Василисой предупреждали нас заранее о появившихся группах всадников в черных доспехах. Мы вовремя уходили с их пути и прятались в лесной глуши, пережидая, пока опасность минует. Потом, продолжали следовать своим маршрутом прямо на восток.
Я чувствовала, как вокруг накапливается тревога, как будто, в преддверии каких-то событий. Но, пока, это было только на уровне простых предчувствий, и представлялось не очень опасно, просто, как слабое дуновение ветра.
Когда мы ехали по кромке леса, переждав очередных разведчиков, Вран обратил мое внимание на то, что за все время путешествия мы не встретили ни одного поселения или даже маленького хутора. Казалось, что здесь вообще нет людей. Хотя, земли здесь выглядели вполне плодородными. И это наводило на невеселые мысли.
Один раз мы наткнулись на разрушенный дом. Остатки старых фруктовых деревьев топорщились почерневшими ветками в разные стороны. Как будто, сгорбленные старики, пытающиеся защитить свой дом, растопыривая свои немощные руки. Листва еще кое-где держалась на ветках, как и остатки созревших фруктов. Василиса с Угольком опустились на одно из таких деревьев и принялись с удовольствием клевать поздние яблоки. Мы с Враном решили остановится здесь. Почему-то, в этом месте я ощущала покой и умиротворение.
Вечер приближался, и нужно было искать место для ночлега. Под зарослями вьющихся растений и фиолетовых мхов, можно было еще разглядеть остатки старых каменных стен. Посредине сада пробивался маленький родник. Когда-то, жившие здесь люди с любовью и терпением расчистили место для воды, сложив из камней маленький прудик. Теперь это больше напоминало небольшую лужицу, затянутую тиной и растительным мусором.
Пока брат расседлывал лошадей, я опустилась на колени и стала выгребать прошлогодние истлевшие листья, куски обломанных веток и маленькие камушки из этого водоемчика. Руки ломило от холодной воды, но, я упрямо вытаскивала и вычищала родник, пока вода посветлевшей струйкой вновь не зажурчала веселым голосом. Удовлетворенная своей работой, я уселась на краю и стала просто смотреть на воду. Это всегда помогало мне обрести некое душевное равновесие.
Увлекшись этим созерцанием, я не почувствовала, как сзади тихонько подошел брат. Очнулась я только тогда, когда мне на плечо легла его рука. Вздрогнув всем телом, я резко обернулась. Вран приложил палец к губам, сделав мне знак молчать, и поманил за собой. Я встала, и, осторожно ступая, последовала за ним.
Брат повел меня вдоль каменной кладки, заросшей плетущимися растениями, в дальний угол старого сада. Дойдя почти до самой кромки леса, он указал мне пальцем куда-то в небольшое углубление, образованное вывернутым куском старой каменной стены. Сначала я даже не поняла, что увидела. Какая-то куча то ли хлама, то ли веток, засыпавших эту яму. Но, приглядевшись внимательнее, я заметила среди всех этих листьев и мусора маленькое чумазое личико ребенка. Оно было таким грязным, что я сразу даже не поняла, мальчик это или девочка. Великие Боги!! Но, откуда здесь взялся ребенок??!! Я посмотрела ошарашенно на брата, как будто ждала, что он мне сейчас все объяснит. Вран просто пожал плечами, мол, сам в недоумении.
Мы подошли ближе, и я присела на корточки. Судя по вздернутому носику и пухлым губкам, это, скорее всего, была девочка. Ремки, в которые она была одета, язык не поворачивался назвать одеждой. Она лежала, завернувшись в старую облезлую овчинную шкуру. А запах стоял такой, что я невольно сморщила нос. Не вставая с корточек, сделала несколько небольших шажков, и тихонько дотронулась до грязной ручонки, лежавшей расслаблено поверх импровизированного одеяла. Девчушка вздрогнула всем телом, и огромные глаза фиалкового цвета уставились на нас. Она напоминала мне напуганного насмерть маленького зверька, и острая жалость стальной колючкой впилась мне в сердце.
- Не бойся. – Заговорила я тихо. – Мы тебя не обидим. Кто ты, дитя? И как ты очутилась в этой глуши, одна, без родителей?
Испуг в глазах у девочки растаял, когда она смогла нас как следует рассмотреть. Она выбралась из своего вонючего кокона, и, совсем по-детски, потерла глаза кулачками. Потом, еще раз оглядела нас внимательным взглядом, чуть слышным голоском ответила:
- Я – Веденея, внучка Ведуньи.
Мы с Враном замерли неподвижно, во все глаза глядя на это диво-дивное.