Глаза бойцов казались равнодушными, но в глубине их скрывалось
явственное любопытство. Как себя поведет новый командир, встретившись
с подчеркнутым неуважением?..
– Отряд! – рявкнул новый командир. – Равняйсь! Смирно! Налево!
Восьмерка выполнила команды четко, но с некоторой ленцой.
Надо было срочно принимать меры по спасению старшинского лица.
– Налево! На плац – шагом марш!
Бойцы вышли из прапорова кабинета и потопали на плац.
К счастью, плац сейчас пустовал, а то, наверное, давешний голос
срифмовал бы еще кое-что нелестное.
Кирилл, пристроившись в хвост маленькой колонны, судорожно
думал, как себя вести дальше.
Наверное, надо поступить, как Его дерьмочество, обнаруживший
когда-то в умывалке лагерной столовки триконку о ванне и телочке. Надо
сразу показать командирскую жесткость и серьезность…
– Отряд, стой, раз-два!.. Налево!
Остановились, повернулись.
Кирилл продолжал судорожно размышлять.
– Равняйсь! Смирно!
Глянули в грудь боевого товарища, вперили взгляд в пространство
перед собой…
– Вольно!
Расслабились…
– Вот что дамы и господа… – Кирилл снова обвел строгим взглядом
шеренгу. – Кто сказал про «снежинки» и кол на пружинке?
Хорош бы он был, кабы дамы и господа повели себя, как курсанты
«Ледового рая» в том случае с Его дерьмочеством!.. Начинать с первой же
встречи противостояние с подчиненными – неизбежно обречь себя на
целую обойму ржавых пистонов! Однако если человек – везунчик, это
надолго. Если не на всегда…
– Я сказал, – произнес уже знакомый голос.
Кирилл повернул голову.
Один из двух рядовых, не имеющих особых примет, среднего роста и
средней же комплекции, шагнул из строя:
– Рядовой Подобедов, господин старшина!
Кирилл подошел к нему и вперил в лицо пристальный взгляд.
В глубине серых глаз рядового Подобедова определенно пряталась
наглая усмешка. Как птичка в гнездышке…
И теперь уже было совершенно ясно, что от собственного поведения зависит взаимоотношение с доброй половиной создаваемого отряда.
Наверное, Кирилл поторопился. Надо было собрать на плацу всех
кандидатов, пребывающих в настоящее время на базе «Незабудка А-три».
Тогда была бы хоть какая-то аура поддержки. А в такой ауре и думается
лучше, и придумывается лучшее…
– Вот что, дамы и господа, матерь вашу за локоток!..
Требовалось
сказать
им
нечто,
способное
сделать
их
не
подчиненными, а боевыми товарищами.
Кирилл просто физически почувствовал остроту и тяжесть этой
необходимости, от нее зависел сейчас исход многих предстоящих боев.
Они, эти восьмеро, должны были стать единым целым с ним… ну почти
единым целым… как метелка, отдающаяся обрезку…
– Вот что, дамы и господа… – Он снова обвел глазами шеренгу и
остановил взгляд на Подобедове. – Вы правы и не правы, рядовой… У меня
действительно на погонах четыре «снежинки», но присвоили мне их вовсе
не за кол на пружинке.
– А это мы тоже знаем, господин старшина, – сказала ефрейтор
Стиблина по прозвищу Стиба.
И прозвучало в ее голосе нечто такое, что Кирилл понял: он победил
их изначальное недоверие. Вроде бы не сказал ничего особенно
проникновенного или пафосного, не по-командирски и не по-капеллански,
но победил. И эта победа станет матерью многих последующих побед…
Побежденные
переглянулись
между
собой,
как
бы
принимая
коллегиальное решение.
– Ну вот и хорошо, что знаете, – сказал Кирилл и повернулся к
доморощенному пииту. – А рифма неплоха, Подобедов. Это я вам говорю
как автор нескольких десятков триконок в «Ледовом раю».
В глазах Подобедова больше не было наглой усмешки.
– Так точно, неплоха, господин старшина!
– Станьте в строй!
И рядовой Подобедов по прозвищу Подобед отправился на свое место.