Одни люди ставят капканы, чтобы добывать меха, другие - чтобы
убивать вредных зверей, а иные, сами не зная зачем, расставляют ловушки
круглый год. Так поступали и мальчики Бентона. Они не имели понятия о
настоящей ловле капканами и всегда делали одну и ту же ошибку:
привязывали приманку не к тому концу спуска. Эта ошибка до того
выдавала поставленные ими капканы, что всякая лиса, обладавшая хоть
крупицей лисьего здравого смысла, относилась к ним с величайшим
презрением. Вокруг бентоновских капканов всегда были три верных,
предостерегающих лисиц признака: запах железа, запах человеческих рук и
запах человеческих ног. Запах ног скоро пропал бы, но мальчики сами
постоянно возобновляли его. Запах железа оставался и еще усиливался
после каждого дождя.
Домино знал все капканы, поставленные в горах. Он мог найти их в
любое время дня и ночи гораздо скорее, чем сами Бентоны. Он наведывался
к капканам каждый раз, когда проходил мимо. Осмотрев их на
почтительном расстоянии, он делал то, что не хуже человеческих слов
выражало презрение и насмешку. Даже у глупого сурка и коротколапого
кролика - и у тех хватало смекалки посмеяться над бентоновскими
капканами. Ну, и Домино смеялся над ними. Он никогда не забывал,
проходя мимо, посмотреть на них и затем оставить следы своего
посещения на каком-нибудь камне или пне.
И вот как раз в это время Бэд Бентон узнал новый способ ловли
капканами. Один старый охотник с севера дал ему какой-то волшебный
тошнотворный состав из бобровой струи, анисового семени, глистогонного
масла и Других пахучих веществ. Он говорил, что нескольких капель этого
волшебного зелья достаточно, чтобы привлечь всех лисиц, усыпить в них
всякую осторожность и завлечь их в любую западню.
Захватив с собой чудесную склянку, молодой Бентон отправился в
обход и опрыскал из нее все свои капканы. Бывают запахи, которых
человек почти не замечает, - они для него словно тихий, едва слышный
голос, а для лисицы эти запахи гремят, как целый оркестр, ибо у лисиц естьчутье. Запах, который противен человеку, может показаться лисице
благоуханием роз, сладчайшим фимиамом. Капли этого состава, попавшие
на платье Бентона, распространяли такую вонь, что лошади фыркали у себя
в конюшне, а дома отец предлагал ему пересесть на другой конец стола.
Для изощренного чутья Домино этот запах, доносимый ветром, был так же
ясен, как облако дыма, тянущееся от громадного костра, и он так же легко
мог определить его источник, как можно узнать место горниста по звуку
горна или положение водопада - по грохоту. Этот запах был слышен всюду
и не возбуждал в Домино никакого отвращения, а, напротив, тянул к себе,
как огонек привлекает путника, заблудившегося во мраке, или как
волшебная музыка могла бы заманить в лес какого-нибудь мечтателя.
Выйдя на свою вечернюю охоту, Домино тотчас поднял кверху нос, чтобы
узнать, откуда доносится этот запах, и пустился бегом по направлению к
нему.
Через милю запах привел его в одно давно знакомое место, где всегда
воняло человеческими следами и разило железом и лишь по временам
немного примешивался, как бы для приличия, слабый запах куриной
головы, глупо привязанной к капкану. У Домино представление об этом
месте всегда вызывало чувство презрения, но что за перемена произошла с
ним теперь!
Подобно тому как заходящее солнце озаряет чудным светом кучу грязи
или превращает серые облака в величавые горы пурпура и золота, эта
новая, волшебная, все растущая сила, это очарование, еще издалека
проникшее через ноздри лиса в глубину его души, лишили его всякого
самообладания.
Вытянув вперед свой черный нос. Домино медленно, но неудержимо
двинулся на запах. Теперь запах уже пьянил его, туманил голову. В ушах
звенело, по всему телу пробегала сладкая дрожь. Тут было и ощущение
покоя после утомительного бега, и чувство приятной теплоты в холодный
день, и радость наполнения голодного желудка свежей, горячей кровью.
Домино
с
раздутыми
ноздрями,
с
бьющимся
сердцем,
с
прерывающимся дыханием, полузакрыв глаза, медленно крался все ближе и
ближе к источнику этого чудесного, полного всесильных чар запаха и
наконец подошел вплотную к скрытому капкану. Он знал, что здесь капкан,
он его тотчас же заметил, но уже был околдован, уже находился в полной
власти чар. Он страстно жаждал прикоснуться к этому месту, пропитаться
насквозь этим запахом, столь властным и пленительным. И, весь извиваясь,
он повернул набок голову и стал тереться своим красивым затылком о
загрязненную землю, затем повалился на спину и начал кататься, пачкая свою пышную шубу в пыли, пропитанной этим запахом падали. Он был на
вершине восторга, как вдруг - щелк! - и неумолимые железные челюсти
схватили его за спину, глубоко зарывшись в драгоценный серебристо-
черный мех.
Домино очнулся, и все очарование исчезло в одно мгновение:
проснулись инстинкты преследуемого зверя. Он вскочил на ноги и
выпрямил свою гибкую спину. Железные челюсти капкана, запутавшиеся в
шерсти, соскользнули, и Домино был свободен. Если бы он попал в капкан
не широкой спиной, а лапой, его участь была бы решена. Но теперь он уже
мчался прочь, широко раздувая ноздри.
Бывают неразумные лисы, которые способны несколько раз
поддаваться коварному очарованию запаха и играть с верной смертью. Но
для Домино было достаточно однажды понять скрытый в этом запахе ужас.
Впоследствии этот завлекательный запах мгновенно пробуждал в нем
воспоминание о мертвой хватке страшных, сильных челюстей.