— Все равно это не был нормальный поцелуй. Так что можешь зря не ухмыляться. И вообще хочу сказать: ты — моя мать, и я не собира

— Знаешь, в моем доме я ничего не стала бы говорить. Если бы ты привезла его к нам в гости, ему просто выделили бы отдельную комнату. Но это твое жилище, детка, и ты можешь делать здесь все, что пожелаешь.— И ты бы ничего не имела против?— Ну, я бы, наверное, закрыла голову подушкой, — призналась мама, проведя напоследок губкой по шкафчику и хорошенько отжав ее над раковиной. — И все-таки он, знаешь ли, потрясающе красив!— Я знаю.— И по-моему, он совершенно тобою очарован.— Хотелось бы верить.Я плюхнулась на диван и кинула взгляд на мать: покончив наконец с кухней, она покатила свой чемодан от центра комнаты к стене.— Он изумительный человек, мам.— Похоже на то, детка. Это ведь тот самый твой спаситель из парка?— Хм, ну да.— Боже ты мой! — Мама села со мной рядышком. — А как вы познакомились?— На деловой встрече.— Да, полагаю, в наши дни именно так люди и знакомятся. — Мама поправила на руке часы, сдвинув к самому запястью. — А что, он и правда такой… как мне сказала Мэри Элис?— Даже очень, — усмехнулась я, посмотрев на обычный с виду белый конверт, оставшийся на кофейном столике.— И что ты насчет этого думаешь?— Что значит, что я об этом думаю? — вскинулась я. — За последние пять лет я познакомилась с целой кучей богатеев. Что в этом такого?Мама промолчала. Терпеливейшая женщина!Я, конечно, быстро сдалась:— Ну ладно, извини. Я понимаю, что ты хотела сказать. Да, согласна, все это очень необычно. Но Джулиан совсем не такой, как многие из его круга. Он не вульгарен, не кичится богатством. Деньги для него — просто данность, а не… как бы это сказать… не квинтэссенция его эго. Что-то вроде полезной забавы.— И он владеет одним из так называемых хеджевых фондов, верно?Можно подумать, она знала, что такое хедж-фонды!— Ага, причем очень крупным. Но шесть лет назад этого фонда не было и в помине. Джулиан полностью поднял его сам.— И все же он из богатой семьи.— Не уверена, — пожала я плечами. — Он не особо об этом распространялся. Но, думаю, да. А как ты это поняла?— Ой, лапушка, я не могу тебе это сказать. — И мама неожиданно хихикнула.— Что именно?— Мне не стоит тебе это говорить. Ты меня поднимешь на смех.— И все же?— Ну, видишь ли… он чем-то напоминает мне моего отца. Немножко.— Дедушку? Мам, что ты говоришь! Джулиан напоминает дедушку?!Мама рассмеялась.— Я знала, ты дико разозлишься, однако это правда. Все дело в его обхождении. Он держится как-то… слишком официально. Пожалуй, даже старомодно. Он великолепно воспитан. Скажи-ка, он открывает перед тобой дверь?— Ну да.— Вот видишь! Постарайся его удержать.Как будто это так просто!— Ладно, мама, — ласково похлопала я ее по колену. — Давай-ка встанем и вместе раздвинем диван. Да, кстати, ты ко мне надолго?— Обратный билет на воскресенье, на утро. Оказалось намного дешевле лететь субботним ночным транзитным рейсом.Мы ловко разложили диван, обустроили постель, по очереди навестили ванную.— Я оставлю для Брук на дверях записку, чтобы она тебя утром не будила, — сказала я.— Ох уж эта твоя соседка… — проворчала мать, мотая головой.— Я знаю, мама, знаю, — поцеловала я ее.— Спокойной ночи, детка.Я наскоро написала записку, прикрепила к двери и отправилась в постель, где еще долго не могла никак заснуть, слушая, как беспокойно колотится сердце, и пытаясь себя убедить, что это всего лишь последствие вечернего кофе. Наутро, в шесть тридцать, Фрэнк, наш утренний консьерж, встретил меня прямо на выходе из лифта.— К тебе гость, — сообщил он, сияя во весь рот и многозначительно шевеля бровями. — Я как раз собирался звонить.Кровь ударила в виски, я осторожно выглянула из-за конторки консьержа в вестибюль. Там стоял Джулиан — непередаваемо счастливый, — держа в одной руке белый бумажный пакет.Я поспешно выскочила к нему:— Доброе утро!— Доброе! — Он тронул мои губы мимолетным поцелуем и забрал с моего плеча сумку с ноутбуком. — Решил подвезти тебя сегодня на работу.— Но тебе же совсем не по пути.— Будь это по пути, это бы не было так интересно, — отшутился он.Вместе мы вышли на улицу, где Джулиана поджидала у бордюра блестящая темно-зеленая машина, и он открыл передо мной переднюю пассажирскую дверцу. Я быстро нырнула внутрь, удобно устроившись на кожаном сиденье в окружении всевозможных циферблатов и лампочек и сразу ощутив дремлющую до поры мощь авто.Мгновение спустя открылась дверца напротив, Джулиан скользнул за руль и сразу завел двигатель.— Чудесная машина, — восхитилась я и тут же схватилась за сиденье: мы тронулись с места.— Недавнее мое приобретение. Я признаться, немного опасался, что тебе не понравится.— Да уж, точно быстрее, чем на метро. А что в пакете?— Бейглы.[38] Надеюсь, это не нарушает твоих правил?— Ну, смотря откуда твои бейглы, — усмехнулась я и открыла пакет.В нем обнаружилось не меньше десятка пухлых, сияющих, совсем еще теплых булочек. Божественный запах свежеиспеченного теста защекотал мне нос.— Я не знал, с каким вкусом ты любишь, поэтому взял все, какие были, — объяснил Джулиан.Я выудила из пакета бейгл с черникой, надкусила.— Вкуснятина! А ты какой будешь?— Пожалуй, с черникой.— Увы, поздно. Как насчет с изюмом и корицей? — протянула я ему булочку.Несколько минут мы ехали в тишине, наслаждаясь бейглами. Джулиан оказался довольно спокойным водителем: он уверенно прокладывал наш путь сквозь ползущую по улице разноцветную сетку машин, совершая минимум перестроений и стараясь предугадывать маневры движущегося рядом транспорта. Довольно скоро мы уже плавно разгонялись по ФДР-драйв,[39] и наконец, откинувшись на подголовник, я смогла вновь рассмотреть своего спутника, полюбоваться его великолепным, точеным профилем, вырисовывающимся на фоне утреннего солнца.