- Парень тебе лучше покинуть эту клетку, - полковник Измаилов требовал от Протоса, чтобы он отошел от матери и вышел из клетки, - не заставляй нас применять к тебе силу.
- Как ты, мама? – Протос взял мать за плечи и посмотрел на ее исхудавшее лицо, сейчас ему было все равно, что на него направлены десятки стволов.
Немая женщина в исступлении мотала головой, она только что стала свидетелем страшного преступления, которое совершил ее сын, и она отлично понимала, что генерал Купецкий использовал ее как стимул для совершения этого преступления. Марина знала, что предпримет генерал в дальнейшем, чтобы навсегда привязать Протоса железной цепью и контролировать его до тех пор, пока он будет полезен.
- Протос, ты должен выйти, - полковник буквально умолял юношу, понимая, что ему придется отдать команду открыть огонь, если он не подчинится.
Но юноша продолжал крепко сжимать плечи матери и смотрел в ее печальные глаза. Ей было жаль своего сына, который оказался втравлен в столь грязную игру. Когда она еще носила его под сердцем, то воспылала к будущему ребенку такой ненавистью, что хотела избавиться от него любой ценой, она считала его исчадием ада, который, выбравшись наружу, станет самым страшным чудовищем за всю историю человечества, но когда она впервые увидела его после родов, то поняла, что на свет появился самый обычный ребенок, мало чем похожий на плотоядных зомби, гуляющих в округе.
Она стал пихать сына в грудь, заставляя подчиниться воле полковника, но Протос был непреклонен, он не хотел расставаться с ней так быстро. Прозвучал первый выстрел, дрогнула чья-то солдатская рука, хозяин которой нажал на курок не дождавшись команды. Протос дернулся от удара в плечо и резко развернулся, пытаясь увидеть глаза того труса, который выстрелил первым, но сейчас тотчас все стали стрелять, не дожидаясь приказа, а полковник кричал, что есть сил, чтобы они немедля прекратили огонь.
Пули врезались в плоть, застревали в его теле, заставляя испытывать чудовищную боль. Протос как мог заслонил собою мать, чтобы шальная пуля не смогла миновать его и нанести вред матери. Он повернулся к стрелявшим спиной и обнял мать, закрывая собой, а пули то и дело впивались ему в спину, крошили ребра и рикошетом отлетали от черепа. Он так обессилил, что опустился на пол, но не ослабил своей хватки и ни одна пуля не ранила его мать.
- Немедленно прекратите, мать вашу! – истошно вопил полковник, нанося большим кулаком удары в спины стрелявшим, пока они один за другим не перестали стрелять, опустошив свои магазины, - спятили что ли? Всех под трибунал отправлю!
Но солдаты были и сами счастливы отправиться за решетку, лишь бы быть подальше от того чудовища, которое они охраняли. Каждый из них считал, что такой как Протос не должен ходить по земле и что его место в самой глубокой сырой могиле, какую можно вырыть руками человека. На их лицах не было раскаяния в содеянном, каждый из них понимал, что генерал Купецкий взрастил в своем бункере, то что прикончит человечество.
- Носилки сюда! – кричал полковник, он метался из стороны в сторону, не зная, что предпринять, и в душе уже прощался с Протосом, который был нашпигован пулями как торт на юбилей столетнего старика свечами.
Измаилов сам вбежал в камеру и тронул Протоса за плечо, понимая, что если он все еще жив, то запросто оторвет ему руку, но юноша безвольно упал на пол, раскрывая свои объятия, в которых покоилось тело его матери. Марина тоже лежала без сознания, но полковник сразу решил, что она не жилец – вся ее одежда была залита кровью, и совершенно непонятно было чья именно это кровь.
- Да где эти чертовы санитары? – вспылил Измаилов, а в клетку уже протискивались два солдата санитарной службы, неся в руках только одни носилки, - грузите парня и бегом в медсанчасть.
- А с ней что? – солдат презрительно ткнул пальцем в Марину.
- Туда же, - приказал полковник.
Солдаты подхватили Протоса за руки и за ноги и словно мешок и небрежно забросили на носилки.
- Поаккуратней, это вам не дохлый тузик! – разъярился полковник, но санитарам было все равно. Даже лучше если этот недозомби, наконец, даст дуба и можно будет спокойно спать по ночам, не опасаясь за свою жизнь.
Измаилов не стал ждать, пока нерасторопные санитары вернуться обратно, он аккуратно взял Марину на руки и сам понес ее в госпиталь, прислушиваясь к прерывистому дыханию женщины. Он понимал, что если с ней что-то случится, то Протоса, если он сам конечно выживет, ничто больше не сможет остановить.
Санитары, тащившие Протоса в санчасть, едва не бросили носилки, когда казалось уже испустившее дух тело, начало дергаться как в припадке и юноша сделал глубокий вдох и открыл глаза. Грешным делом, они думали, что стоит прямо сейчас пустить ему пулю в голову и покончить с этой проблемой, но ни у одного из них не было с собой оружия, поэтому они припустили так, будто несли н носилках мину, которая вот-вот рванет.
Марине выделили отдельную палату, где тотчас, как по велению волшебной палочки, появилась вооруженная охрана, Протос же лежал на кушетке в палате под усиленной охраной, куда можно было попасть только имея специальный электронный ключ.
Протос испытывал адские боли, пока его тело пыталось справиться с тем уроном, который нанесли ему пули, коих в его теле насчитывались сотни. Настоящее чудо, что он до сих пор был жив, хотя практически все его органы были повреждены. К его вене на руке тянулся катетер с белой жидкостью, в ее состав входило огромное количество белка и аминокислот, которые помогали ему восстанавливаться, но процесс шел слишком медленно.
- Как вы допустили подобное? – генерал Купецкий выговаривал полковнику за произошедший инцидент.
- Солдаты открыли огонь без моей команды, - потупив взор отвечал Измаилов, стоя как провинившийся школяр в кабинете директора.
- Даже солдаты отказываются вам подчиняться, - генерал злобно ухмыльнулся, если бы дело происходило в другое время, то он бы с превеликим удовольствием отправил полковника в такую даль, где даже летом в пальто холодно.
- Солдаты запуганы историями о Протосе, - полковник говорил тихо, понимая, что Купецкий все равно не станет его слушать.
- Это все равно не объясняет вашей оплошности, - отмахнулся Купецкий, - я больше не могу вам доверить вести дела с Протосом, им займется другой человек.
Полковник глубоко вздохнул, в глубине души он рад был тому, что сбросил со своих плеч столь тяжелый груз.
- Не радуйтесь раньше времени, - генерал снова злорадно улыбнулся, - для вас я припас особое задание, - теперь вы будете день и ночь неусыпно находится рядом с его матерью.
- Не понимаю, - негодовал полковник, - охраной Марины занимается майор Овсов и он прекрасно справляется со своими обязанностями…
- Я и не спорю на счет Овсова, - согласился Купецкий, - я делаю это лишь за тем, что если Протос решится вызволить свою мать, то путь бы ему преградили именно вы. Мне очень интересно сможете ли вы переступить через свое сочувствие к мальчишке и сможет ли мальчишка переступить через вас, если это потребуется.
- Вы играете в опасные игры, - предупредил его полковник, впервые открыто взглянув в его глаза.
- И что вы собираетесь предпринять? Утопите меня в своих слезах? – хохотнул Купецкий своей шутке, - мне уже самому интересно что для вас важнее – присяга или выродок-недочеловек?
- Протос куда человечнее многих людей, - без тени сомнения заявил Измаилов.
- Я думаю вы измените свое решение, когда столкнетесь с ним в следующий раз лицом к лицу, - генерал жестом отпустил полковника и подошел к окну, где уставшие от бессмысленно труда солдаты в сумерках подметали осточертевший плац, который уже практически блестел.