Дети мне сегодня выдали:
-А приходите к нам в школу работать. Нам учителя сказали звать всех, кто хоть как-то может преподавать английский. Зарплата 40000.
Неужели в школе так плохи дела, что и на 40000 никто не хочет идти преподавать? Странно, для нашего региона это вроде неплохая зарплата.
Я на секунду было размечталась, как пойду на стабильную зарплату, буду получать отпускные летом, выходить на больничный (хотя я на нем была только раз в жизни). Меня не будет волновать падающий айсбергами снег с крыши, уделанный туалет, поиски нужных учебников, отопление и электричество.
Но тут же вспомнила, что в этой новой школе крыша уже обваливалась два раза. Но крыша, наверное, не самое страшное.
Школы можно сравнить с современным гулагом по уровню дедовщины, буллинга и всяческих унижений. И так было всегда, и не только в школе.
Я работала в бурятском научном центре, бурятском государственном университете, колледже информатики и монгольской школе. Боже, что творят взрослые люди друг с другом из-за маленьких денежек и небольшой власти. Какие хитромутные придумывают схемы, доносы и наговоры, чтобы убрать друг друга.
Но даже здесь можно славировать и попытаться дружить с теми, с кем надо. Самая жесть - это шквал несуразных и невыполнимых физически требований, спускаемых сверху. Откуда они появляются? Кто их придумывает в трезвом уме и твердой памяти?
В монгольской музыкальной школе-интернат дети должны были вставать в 6 утра и приводить себя в порядок до 8.00. В 8 их встречала на крыльце завуч с линейкой. Если у кого-то волос торчал длиннее 2 см, ребенка разворачивали. Это все происходило в затерянном среди песков Гоби поселке.
В научном центре, если кого-то хотели уволить, то начальница ОК сторожила его у дверей кабинета с понятыми и с хронометром, чтобы зафиксировать время прихода и ухода. Разве это не унизительно? Большинство-то все равно ходит свободно во времени.
Неужели это все перенято из лагерных правил и запретов?
Я с небывалым ужасом прочитала книгу Евгении Гинзбург "Крутой маршрут". Обычно книгу я проглатываю, чтобы быстрей дойти до конца. Но тут пришлось делать перерывы, потому что голова отказывалась воспринимать те ужасы, которые учиняют люди одной страны над своими же согражданами.
Главной героине удалось устроиться в детский сад на вольном поселении. Всего лишь детский сад! И времена какие непростые! Но! Цитирую:
"Мое радостное возбуждение по поводу высокого назначения сильно сникло после того, как я ознакомилась с программой детских садов, по которой надлежало воспитывать детей. От нас требовалось глубокое изучение этой программы и регулярное составление планов воспитательной работы – квартальных, месячных, недельных, ежедневных. Руководили нами в этом деле методисты из дошкольного методкабинета. Итак, я читала и перечитывала довольно увесистую программу воспитания маленького гражданина нашей страны.
В разделе "Патриотическое воспитание" от педагога требовалось, чтобы он выращивал не только чувство любви к Советской Родине, но и чувство ненависти к ее врагам.
По развитию речи надо было изучить стихи "Я маленькая девочка, играю и пою. Я Сталина не видела, но я его люблю".
На музыкальных занятиях, которые вела сама заведующая садом Клавдия Васильевна, разучивали кроме уже упомянутых "Двух соколов" еще несколько песен на ту же неисчерпаемую тему. "Если к нам приедет Сталин…" Потом песню юных моряков: "Дорогой товарищ Сталин, пусть пройдет немного дней…"
Посещение дошкольного методкабинета было обязательным. На первом же семинаре я услышала содержательный доклад методистки Александры Михайловны Шильниковой. Она давала оценку первомайскому утреннику в одном из детских садов и приводила отзывы детей, связанные с этим праздником.
– Мы любим товарища Сталина больше папы и мамы, – так, оказывается, говорили дети. Потом дети кричали хором: – Пусть товарищ Сталин живет сто лет! Нет, двести! Нет, триста!
А один мальчик Вова оказался настолько политически подкован, что воскликнул:
– Пусть товарищ Сталин живет вечно!
В этом месте методистка Шильникова сделала паузу и взглянула на свою аудиторию победным и вместе с тем растроганным взглядом. Воспитательницы дисциплинированно и торопливо записывали все, что она говорила, в аккуратные общие тетради.
Вот такими непредусмотренными сторонами повернулась вдруг работа с детьми, которой я так добивалась. За десять лет моего отсутствия в нормальной повседневной жизни все процессы ушли очень далеко: и обожествление бессмертного Отца Народов, и проникновение Его в каждую щелочку, где еще маячила живая жизнь. А главное, стала совершенно непреодолимой проблема СОУЧАСТИЯ в его свершениях. Даже в таком, казалось бы, невинном деле, как выращивание маленьких детей.
…А методкабинет продолжал неуклонно продвигаться вперед по своему плану повышения квалификации педагогов. Мы прорабатывали тему за темой, проводили "обмен опытом". Каждое такое занятие лишний раз доказывало мне, каким анахронизмом являюсь я, человек тридцатых годов, среди новых людей и нравов. На примере крохотного мирка дошкольной педагогики я с ужасом убеждалась, как далеко мы продвинулись в искусстве лжи и фальсификации за десять лет моего отсутствия.
Запомнилась особенно тема "Творческие игры". Между полдником и ужином отводился час на так называемые творческие игры. Детям предоставлялась свобода играть во что и как хотят, а воспитатели, сидя в сторонке, должны были только утихомиривать, регулировать пользование общими игрушками, а главное – потом писать в графе "Учет", во что играли дети и как проявлялись в их играх чувства советского патриотизма, ненависти к врагам и прочее…
Как? Уже? Да ведь они еще играют!
– А я никогда не запускаю учет. Пишу его с утра, вместе с планом.
В графе "план" за сегодняшнее число значилось "С 5 часов до шести часов пятнадцати минут – творческие игры по инициативе детей". В графе "Учет" тем же каллиграфическим почерком было написано: "Сегодня дети играли в военный госпиталь. Мальчики изображали раненых, девочки – медсестер. Девочки бинтовали мальчикам раны (использован подготовленный воспитателем игровой материал) и говорили, что воины – их защитники и спасли Родину от немецких захватчиков, а мальчики отвечали, что они служат Советскому Союзу".
