Разве сейчас есть кумиры или серьезность восприятия идолов, в принципе? Уровень иронии, нигилизма, в большинстве релятивизма не позволяет всерьез воспринять влияние «Большого другого». Сугубо постмодернистские деконструктивные тенденции не могут существовать как отдельное целое. Мое поколение расщеплено «в самом себе». Оно балансирует между искренностью и иронией, между чувственностью и рациональностью. Мы включаем в себя просвещенную наивность, еще колеблемся между конструкцией и деконструкцией. Мое поколение усложнено упрощает, но оно никогда не сможет быть модернистски наивным. Его уже нельзя поставить на идеологически наивные позиции.
Мы не можем верить, однако стремимся. Именно так «Я» капитализма раскрывается в своей биполярной шизофрении. Вся наша культура в своем абсолюте стремится к структуре и диалектически в своем стремлении разрушается, становясь симулякром. Но симулякр не может быть идолом. На симулякр «нельзя равняться», симулякр можно произвести.
Власть, на которую мог рассчитывать кумир, сейчас не может быть реализована. Джудит Батлер в своей работе «Психика власти» говорит: «На требования, исходящие из инстанции власти, можно ответить только насмешкой или коронавальным повторением». То есть субъекту, по существу, ничего не остается, кроме как поставленное требование воспроизводить, но воспроизводить таким образом, чтобы оно ломалось, портилось и, в конечном счете, приносило господину (кумиру) только огорчения.
Так, человек, оплодотворяя corps sans organes (фр.), создает зиготу идола. Но шизофрения не дает «человеку» смириться с властью «Большого другого». Мне необходимо сказать о креационизме. Я считаю, что он как никогда актуален, правда, в сущности, мы его неправильно трактуем. Креационизм – это не творение из ничто (ex nihil, лат.). Точнее, я не предполагаю той логики творения, где «ничто» следует перед «чем-то», ибо, как говорит Жак Лакан: «Из ничего нечего получить нельзя». Иначе говоря, Лакан намекает на «трещину невозможности», «трещину разъединенности отчуждения», разумеется метафорически, проходящую по сущному mit sein (нем.), и указывает, что трещина не может породить целостную структуру.
Совершенно очевидно, что в измерении, заданном Фрейдом, первоначальным является не творение всего живого, а, напротив, убийство, причем замечу, убийство отца (Зигмунд Фрейд «Толкование сновидений»). Мы можем перефразировать и представить как убийство бога. И в общем то в той перспективе, в которой это положение рассматривает Ницше, и которое в следствие корректирует Хайдеггер. Во всяком случае наше современная ситуация начинается именно со смерти бога - это зафиксировано в программной статье Хайдеггера под названием: «Слова Ницше «Бог мертв», Бог мертв, причем он мертв очень специфическим образом. Низцше сформулировал принципиальный вопрос, почему все выходит так, что мы будто обитаем в мире, предсказанном гностиками. Не в том даже дело, что бога не существует, с идеей отсутствующего бога, как выяснилось обществу очень легко смириться, тем более, потому, что он никогда не отсутствует полностью, и формы, в которых он предстает, изменяют свои очертания. Бог умирает ни один раз, а умирает в очень специфической логике, в которой о его смерти объявить невозможно. И когда Ницше об этой смерти объявляет он, как показывает Хайдеггер, в акте высказывания продолжает свое существование бога длить, это как раз и доказывает с неопровержимостью смерть бога, именно потому, что его изо всех сил стремятся сделать живым.
Здесь и возникает феномен «необратимости». Попытка побега от своей смертности, попытка спрятаться среди людей тоже оказываются неудачными, как бы, не совпадают с необходимостью антической формы реализации. Осознание, что есть такие вещи, которые нельзя отменить просто потому, что вами овладал дух переформативизма или желание совершить переформативный акт - это у субъекта вызывает сильное чувство вины. Убийство бога вселило чувство, будто мы предали Родину. Предательство истины, относительно которой мы думаем, что она не будет искорежена, когда войдет в плотные слои социальности. Происходит подмена: человек стремиться к истине, как к своему абсолютному присутствию, попытка стремления быть целым, и все это наталкивается на временность и смертность. Мы виновны всегда, ибо сама форма mit sein такова, что некое иное экзистирование здесь невозможно.
Решимость – стремление быть целым, понимая, что это стремление не может быть реализовано. Это как бы готовность совершать поступки (политические, культурные, антические), зная, что они ничего не изменят в сущностном раскладе бытия. Именно в этой парадигме существует современная музыка, именно на это рассчитан Tik Tok. Кумиров сейчас не может быть потому, что кумиров тысячи, но они сами не имеют никакой цели, они занимаются процессом производства. Производство на культурном, политическом уровнях выходит за границы идеальных категорий и образует цикл, который соотносится с желанием, как имманентным принципом.
#oxxxymiron
#владимир путин
#джо байден
#morgenshtern
#мамы
#Папы
#Автор
#человек