Алексею Яшину
1. Впечатление от «открытия» материалистического понимания истории примерно такое же, как от рукописи, найденной в старом забытом сундуке. Жаль, там карты острова с сокровищами не было. Было бы ещё интересней, романтичней, стивенсонней. И вот К. Г. Маркс и Ф. Энгельс, напрягая животы и наливая кровью лица, с трудом вытащили сундук из подвала на свет божий, открыли его, повыкидывали массу истлевшего хлама, старых гроссбухов, чучело совы, скрюченные сандалии чьего-то прадедушки, несколько шамотных кирпичей, заложенных для остойчивости, а в самом нижнем трюме старого сундука, — О, чудо! — нашли своё новое мировоззрение. И теперь эти парни не утруждают себя доказательствами и не обинуются соображениями логической стройности. Зато в восторженном волнении переживающих долгожданный триумф победителей излагают непререкаемым тоном «как всё есть на самом деле».
И где же критерий, что всё так ими излагаемое «на самом деле» и вправду таково на самом деле? Чем это отличается от простого убеждённого шарлатанства любого догматического изложения трактатов докантовских философов?
«Не сознание определяет жизнь, а жизнь определяет сознание». (Маркс, К. Энгельс, Ф. Немецкая идеология. — Маркс, К. Энгельс, Ф. Сочинения. В 9 тт. Т. 2. М.: Издательство политической литературы, 1985. С. 20.) В самом деле? Это вы со дна сундука выудили? Ну, допустим, определяет… Хотя по-русски это звучит совсем неубедительно и крайне двусмысленно. Вроде бы, и падежей в языке как минимум шесть, а по потребности можно привлечь и дополнительные, и морфология развита изрядно, — а вот подишь ты, что что определяет, догадаться из текста не представляется возможным. Из контекста же не без труда выясняется, что это сознание определяемо бытием, определяемо жизнью. И поскольку определяемо, то нет больше, с тех пор как сундук открыт и мировоззрение воссияло, ни у сознания, ни у всякой кудрявой умственности своей личной жизни, своей биографической истории. Сознанию теперь велено следовать за жизнью, за бытием и, как фамулус за профессором, записывать, записывать, записывать…
2. И не случайно тут бытие стоит запросто рядом с жизнью. Ибо «Сознание [das Bewußtsein] никогда не может быть чем-либо иным, как осознанным бытием [das bewußte Sein], а бытие людей есть реальный процесс их жизни». (Маркс, К. Энгельс, Ф. Немецкая идеология. — Маркс, К. Энгельс, Ф. Сочинения. В 9 тт. Т. 2. М.: Издательство политической литературы, 1985. С. 20.) То есть о выходе к чему-нибудь, кроме бытия, сознанию — ни-ни, даже и заикнуться не сметь… Но ведь и к бытию как таковому, ко всеобщей философской категории, сознанию допуска нет, в философские фанты-банты этим серьёзным людям играть некогда. Поэтому бытие сразу же редуцируется к бытию людей, каковое бытие людей раскрывается как реальный процесс их жизни. Поскольку процесс не идеальный, очень не идеальный, то есть о рефлексии и самосознании речи не идёт, то реальный процесс жизни есть не что иное, как производственный материальный процесс.
Хотя… В понимании этого производственного процесса парнями, вроде бы, проявлена таки широта души, то есть он, казалось бы, не понят узко-фабрично, однообразно-мануфактурно. «Этот способ производства надо рассматривать не только с той стороны, что он является воспроизводством физического существования индивидов. В ещё большей степени, это — определённый способ деятельности данных индивидов, определённый вид их жизнедеятельности, их определённый образ жизни. Какова жизнедеятельность индивидов, таковы и они сами. То, что они собой представляют, совпадает, следовательно, с их производством — совпадает как с тем, что они производят, так и с тем, как они производят. Что представляют собой индивиды, — это зависит, следовательно, от материальных условий их производства». (Маркс, К. Энгельс, Ф. Немецкая идеология. — Маркс, К. Энгельс, Ф. Сочинения. В 9 тт. Т. 2. М.: Издательство политической литературы, 1985. С. 15.)
Казалось бы, вот же она, широта. Способ производства пойми как образ и стиль жизни, и ты увидишь — мир прекрасен! Живи чинно, православно. Созерцай Луну. Любуйся цветущей сакурой… Руби головы другим самураям. Живи полной жизнью. Вовремя сделай сэппуку.
Рано радуетесь, братья и сестры. Ужасная неприятность, мироточимая специально для вас, православных самураев и самураек, из этого материализма в том, что «таким образом, мораль, религия, метафизика и прочие виды идеологии и соответствующие им формы сознания утрачивают видимость самостоятельности. У них нет истории, у них нет развития; люди, развивающие своё материальное производство и своё материальное общение, изменяют вместе с этой своей действительностью также своё мышление и продукты своего мышления. Не сознание определяет жизнь, а жизнь определяет сознание. При первом способе рассмотрения исходят из сознания, как если бы оно было живым индивидом; при втором, соответствующем действительной жизни, исходят из самих действительных живых индивидов и рассматривают сознание только как их сознание». (Маркс, К. Энгельс, Ф. Немецкая идеология. — Маркс, К. Энгельс, Ф. Сочинения. В 9 тт. Т. 2. М.: Издательство политической литературы, 1985. С. 20.)
3. Так что стишатами не поразвлечься. В кино на «Сталкер» не сгонять. И гусеницы ваших православных танков не должны въезжать на полигоны метафизики, а катки и ленивцы не должны пачкать себя грязью морали. Ибо всё это смрад, марево, морок, сглаз, порча идеализма и религии. Прочь от них! Люди, «чесные трудящие» развивают своё материальное производство, своё материальное общение и имеют сознание согласно описи развитого. Это сознание и это мышление, осознающее и осмысляющее материальное производство и материальное общение по поводу производства в их, производства и общения, развитии. Это и называется «твой образ жизни, сформированный способом твоего производства». Трудовой героизм… Тридцатые годы… Бредить папанинцами. Мечтать трудиться на строительстве Днепрогэс. Носить на блузе значок ОСОАВИАХИМ. Сто тысяч подруг посадить на трактор. Паша Ангелина — стотысячепервая. Низкочастотная вибрация посадочным местам подруг на пользу и здоровье…
Иван Дмитриевич Папанин, такой родной, близкий хитровзглядый орденоносец!..
Прасковья Никитична Ангелина на тракторе в пиджаке с орденом!..
4. А что же, наконец, сознание?.. Сознание здесь берётся сугубо эмпирически: как сознание этих индивидов, их сознание. То есть никаких обобщений. Всё исключительно персонально эмпирически. А персонально все и сознают только каждый свой производственный процесс у своего станка, в своём угольном забое, в своём коровнике... Думаю, из Д. И. Писарева и В. А. Зайцева вышли бы отличные марксисты. Верные. Последовательные. Особенно, из Варфоломея. Но и Дмитрий, пожалуй, не отстал бы. Он зано-о-за!
5. Итак, мы имеем отношение детерминации сознания бытием, понимаемым как материальный производственный процесс этого отдельного индивида.
Самое жёсткое понимание детерминизма таково, что детерминируемое даёт точную копию детерминирующего. И вот эта превосходной свежести шулятиковщина детерминизма выше отмечена нами у К. Г. Маркса и Ф. Энгельса. Что делать с этим неумолимым материализмом? Более того, если довести идею детерминации до предела, а это следует сделать чтобы раскрыть идею вполне, то детерминируемое бытием сознание есть бесконечный ряд мгновенных срезов развивающегося бытия носителем сознания. Сознание есть только сознаваемое бытие. У сознания нет ни истории, ни памяти, ни будущего, ни надежд. Только техническая функция копирования текущего настоящего.
Возникает вопрос: а кому и для чего потребовалось удвоение бытия в сознании? Сознание даёт абсолютно точный образ бытия в это мгновение и сразу же переходит к построению следующего образа. Что делать с первым образом? Где и как он хранится? Для чего нудить сознание на его создание?
Если в системе нет хранилища памяти для архивированных образов, возможности и целесообразности обращения к прошлым снимкам бытия, сознание, занятое непрерывным фотографированием, занято пустой и непроизводительной работой.
6. Первооткрывателем материалистического понимания истории вполне ясно, что с сознанием нельзя поступать так убийственно, до потери сознанием пульса, до потери сознанием сознания, то есть самого себя. И поэтому ими предложен выход за пределы индивидуального сознания к классовому.
В самом деле, если ты принадлежишь к классу рабочих, родился и вырос в семье рабочих, пролетарская производственная практика и будет твоим бытием. А поскольку таких, как ты, много, сознания всех рабочих всего класса рабочих будут существенно сходны и потому объективно обобщаемы в общепролетарское сознание. Так что и принцип индивидуальности сознания не сильно страдает. И эмпиричность подхода к решению вопроса соблюдена, обобщение эмпирическое. И объективность фиксированных определённостей не должна вызывать сомнений. Но тут наших первооткрывателей со старинным ключом, вырываемым друг у друга из рук, подстерегает пара медвежьих капканов, заботливо размещённых около сундука и тщательно замаскированных чьей-то прабабушкой.
«Какова жизнедеятельность индивидов, таковы и они сами. То, что они собой представляют, совпадает, следовательно, с их производством — совпадает как с тем, что они производят, так и с тем, как они производят». (Маркс, К. Энгельс, Ф. Немецкая идеология. — Маркс, К. Энгельс, Ф. Сочинения. В 9 тт. Т. 2. М.: Издательство политической литературы, 1985. С. 15.)
Понятно, что производят ткачи на Spinnerei «Ermen&Engels» в Манчестере. Понятно, что ткачи совпадают со своим производством и со способом своего производства. Именно эта их деятельность детерминирует их пролетарско-ткаческое сознание.
А какова жизнедеятельность этих двух индивидов, Карла Генриха Маркса и Фридриха Энгельса? И если «то, что они собой представляют, совпадает […] с их производством — совпадает как с тем, что они производят, так и с тем, как они производят», то что же и как же они производят? По тому миропотрясающему материалистическому пониманию истории можно ли судить об их пролетарском производстве? Авторы «Немецкой идеологии» — пролетарии?
Поскольку пролетариями авторы никогда не были и быть не намеревались, всю жизнь были буржуа и умерли буржуа, то второй капкан захлопывается на ноге какого-нибудь первооткрывателя вместе с вопросом: как подлинно пролетарское материалистическое понимание истории могло быть открыто не в сознании пролетариев, а в сознании буржуа?
Ответ на этот вопрос может быть двояким.
(1) Буржуа ничего не открыли, а промывают пролетариям мозги своим новейшим патентованным буржуазным моющим средством. То есть теория детерминации от индивида до класса если и считается всё ещё кем-то незыблемой, то сами её авторы взрывают её и пускают её клочки на ветер одним своим сомнительным происхождением.
(2) Буржуа действительно кое-что открыли, но своим происхождением они сами же и скорректировали, точнее — отменили, пресловутую детерминацию сознания бытием, понимаемым к тому же как индивидуальный производственный процесс. Если пролетарское сознание может выработать или воспринять буржуа, не меняя своего статуса буржуа на пролетария, то очевидно, что сознание независимо от индивида не только в пределах класса, но и между классами, но и в противоположном классе, то есть сознание бытийно и классово индетерминантно. А если сознание именно таково, то есть может быть у кого угодно каким угодно, зачем этот материалистический огород было городить и унавоживать его почву сознаниями миллионов трудящихся?
При любом из двух ответов материалистическое понимание истории следует квалифицировать материалистическим непониманием истории и отправлять в корзину теоретического мусора.
7. То, что до сих пор излагалось, было теорией материалистического понимания истории и критикой этой теории. Но всегда любопытно посмотреть не только на теорию, но и на практику её применения. Люди заявили новое мировоззрение, в составе которого имеется такая крупнейшая жемчужина ума, почётно располагаемая посерёдке лба К. Г. Маркса, как материалистическое понимание истории. Но ведь помимо нового понимания истории в его теории, то есть помимо метода, должны быть примеры применения метода, то есть конкретные примеры понимания тех или иных исторических фактов с помощью нового метода. Как работает новый метод? Ибо если (1) он работает плохо или никак, материалистическое понимание истории останется методологической игрушкой, причудой, извергаемой кризисом философии. И, напротив, (2) понимание может быть дано превосходное, но тогда уже нам придётся разбираться с нашей критикой материалистического понимания истории: что в ней не так? Кстати, может так статься, что и критика удовлетворительна, и понимание исторических фактов не подкачало. Тогда придётся выяснить, почему понимание фактов не имеет отношение к заявленному методу, а произошло помимо него и с помощью какого-то иного метода понимания.
Итак, вот один из образцов нового понимания фактов истории с помощью нового метода.
«В средние века горожане в каждом городе вынуждены были для защиты своей жизни объединяться против сельского дворянства; расширение торговли и установление путей сообщения дали возможность отдельным городам узнать о других городах, отстаивавших те же интересы в борьбе против того же противника. Из многих местных объединений жителей отдельных городов лишь весьма постепенно возник класс горожан. Условия жизни отдельных горожан, в силу их противоположности существующим отношениям и обусловленному ими способу труда, стали условиями, общими для них всех и независимыми от каждого в отдельности. Горожане создали эти условия, поскольку они оторвались от феодальных связей, и в свою очередь были созданы этими условиями, поскольку горожане были обусловлены своей противоположностью имевшемуся налицо феодализму. С возникновением связи между отдельными городами эти общие для них всех условия развились в классовые условия. Одни и те же условия, одна и та же противоположность, одни и те же интересы должны были в общем повсюду создать также одни и те же нравы. Сама буржуазия развивается лишь постепенно, вместе с условиями своего существования, снова распадаясь в зависимости от разделения труда на различные группы, и, в конце концов, поглощает все существовавшие до неё имущие классы, по мере того как вся наличная собственность превращается в промышленный или торговый капитал (в то же время буржуазия превращает большинство существовавших до того неимущих классов и часть классов, бывших прежде имущими, в новый класс — пролетариат)». (Маркс, К. Энгельс, Ф. Немецкая идеология. — Маркс, К. Энгельс, Ф. Сочинения. В 9 тт. Т. 2. М.: Издательство политической литературы, 1985. С. 60.)
Стиль этого текста, к прискорбию читателя, описательный. Тут сознание авторов следует за реальностью, доставшейся им в изложении Ф. К. Шлоссера или Л. фон Ранке. К. Г. Марксом и Ф. Энгельсом лишь обращается внимание на торговую и вообще хозяйственную деятельность. Но нужно ли быть семи пядей во лбу и открывателем материалистического понимания истории, чтобы заметить, что «расширение торговли и установление путей сообщения дали возможность отдельным городам узнать о других городах, отстаивавших те же интересы в борьбе против того же противника», сельского дворянства? Это же так банально, что купцы распространяют сведения о своей родине на чужбине и о чужбине на своей родине.
«Сама буржуазия развивается лишь постепенно, вместе с условиями своего существования, снова распадаясь в зависимости от разделения труда на различные группы, и, в конце концов, поглощает все существовавшие до неё имущие классы». Спрашивается, откуда стала известна нашим первооткрывателям скорость развития буржуазии? Материалистическое понимание истории предсказало? Они исследовали эту скорость эмпирически? Стояли с хронометрами и махали флагом, знаменуя старт развития? Ничего такого, разумеется, не было.
Тут важны два момента. (1) Констатация зависимости развития буржуазии от складывающихся условий. И (2) невысокая скорость этого развития. Нужны они для создания видимости конкретного исторического исследования скорости развития буржуазии. Когда ты констатируешь невысокую скорость развития, всегда должно сложиться благоприятное впечатление о тебе, как о знатоке темы, ты ведь погружён в такие детали… А когда ты заявляешь о зависимости развития буржуазии от складывающихся условий, ты не только произносишь общеметодологическую банальность, но и подтверждаешь успех своего метода.
На самом же деле для того, чтобы заявить невысокую скорость развития буржуазии («развивается лишь постепенно») и не опростоволоситься, необходимо указать нормальную скорость, относительно которой меньшая скорость будет низкой, а большая скорость — высокой. И обосновать критерий нормы. Если этого не сделано, указание на низкую скорость — никакое не материалистическое понимание истории, а субъективная причуда авторов.
Относительно же второго момента, зависимости развития буржуазии от складывающихся условий (разумеется, экономических условий), следует сказать: чтобы быть уверенным в определяющем влиянии именно этих условий, надо (1) исключить все другие факторы, которые даже не рассматриваются нашими авторами, а потом (2) реконструировать конкретный механизм этого влияния по историческим источникам.
Например, известная теория истории, теория героев и толпы, придаёт решающее значение застрельщикам, историческим героям в историческом действе. Вот и исключили бы исторических героев буржуазии из истории складывания класса буржуазии, показали бы, что буржуазный героизм сводится на нет складывающимися условиями хозяйствования вообще и производства материальных благ в особенности. Если же не исключены иные объяснения постепенного складывания класса буржуазии и вообще самого складывания, ваше объяснение — одно из многих и не смеет претендовать на исключительность. Да, относительно фантазий М. Штирнера и Б. Бауэра оно смотрится более реалистичным, но если выглядеть более реалистичными на фоне этих господ философов — единственная цель ваших литературных дерзаний, продолжайте столь же тщательно развеивать по миру «мякину внешнего познания» (Г. В. Ф. Гегель). Продолжайте!
8. Но давайте же, наконец, разберёмся в вопросе о соотношении сознания и бытия уже безотносительно к попыткам К. Г. Маркса и Ф. Энгельса решить этот вопрос.
В каком случае может возникнуть нужда в образе бытия, создаваемом сознанием? В том случае, когда образ построен индетерминистски, ведь детерминистски можно получить лишь удвоение.
Что это значит? Это значит, что бытие, даже если его понимать как материальное производство, сколько ни детерминируй сознание, всё же оставляет сознанию свободу воли мыслить поверх детерминаций. Более того, дав хотя бы малость свободы сознанию, бытие его уже не удержит. Если можно дать свободы немного, почему нельзя дать всю свободу? Что за манипуляции с понятиями, что за ручная настройка автоматической сенокосилки? Так что мыслить сознанию в его неугнетённом состоянии следует поверх детерминаций.
Что это такое — индетерминистский образ? Это интеллектуальное созерцание предмета. Это воображение ума, направленное на создание модели предмета. Это, к примеру, додумывание фигуры параллелепипеда в условиях невозможности его вращения, но знания простых фигур стереометрии. Конечно, реальная фигура может оказаться сложнее параллелепипеда, быть, к примеру, совмещённой с цилиндром. И тогда невидимая часть фигуры окажется реально частично цилиндрической, а не параллелепипедной, как предполагалось. Но сознание и ум вообще как раз и нужны для такого непрактического решения задач, решения их в уме. Сноровистый ум, хорошо знакомый с бытием, хорошо решает задачи этого бытия, не преобразуя бытие, не изменяя его. И только решив задачу, можно выработать практические рекомендации по изменению предмета реальному, что всё ещё не будет практикой деятельности, а лишь технологией её осуществления.
Как видим, для решения самых практических, самых, казалось бы, детерминистских задач сознание, ум должны быть индетерминистскими. Как это характеризует их самих, сами ум и сознание? Так, что подлинная специфика сознания и ума — быть полностью свободными от бытия. Только когда сознание и ум свободны от бытия, они способны выполнить свои функции осмысления ситуаций бытия и решения его задач.
А что делать с сознанием этих конкретных индивидов? Как поступить с «их сознанием» во всей его эмпиричности. Сознание на высоте своих задач лишь осуществляемо через индивида, по существу же оно является интерсубъектным. Лишь тогда, когда субъект сознаёт во всеобщих формах, плоды его сознания имеют какую-то цену на рынке ума. Если бы «2 х 2 = 4» было сугубо индивидуальным эмпирическим достижением сознания, суждение это ничего бы не стоило и вскоре было бы забыто. Иными словами, если сознание не обращается к миру чистых сущностей, как Г. В. Ф. Гегель на свой манер называл мир чистых идей Платона, такое сознание социально никчёмно и индивидуально позорно. Выставлять напоказ эмпиризм и индивидуальность сознания, что по странной моде стало распространено после громогласного выступления Л. А. Фейербаха, что же может быть пакостней и неприглядней?
9. Сознанию нужен весь мир и полнота свободы. А как строить взаимоотношения с бытием?
В отличие от немецкого языка, в котором сознание есть сознанное бытие, в русском у сознания намёков на бытие нет и оно от бытия у русских освобождено. Зато есть кооперативный смысл совместного ведения, товарищеского знания. Сознание по-русски — это знание предмета, знание вместе с кем-то другим. И этими другими могут быть сами предметы знания, удовлетворённые найденным их самосознанием. Этими другими могут быть другие, помимо тебя, люди. То есть сознание по-русски не существует индивидуально, это всегда коллективное, общественное сознание. Вот почему любое нечто, сознанное русским человеком, есть общественное достояние. Авторское право и копирайт © — смешные западные нелепости. Ну как таблицу умножения можно обвешивать свидетельствами об изобретении и защищать патентами?!
Вот эта соучастность ведения в сознании легко обобщаема, а будучи обобщена, она позволяет вступить в сознание не двоим, троим приятелям, а всеобщему субъекту, который примется источать елей уже всеобщего знания. Который будет всё знать обо всём бытии и быть совершенно свободным, полностью от бытия независимым.
И лишь в высшем синтезе сознание и бытие переходят в сознанное бытие или в бытийствующее сознание, иначе называемое кратким словом мир.
В этой концепции сущности проходят путь от самой незначительной эмпирии до полноты категориальной всеобщности. И никакому бытию не требуется гнуть сознание через колено или дыбой, выпытывая отказ от биографии и требуя сдачу себе, бытию, в рабство… Иными словами — требуя от сознания «несознанки»! На это способно только рехнувшееся Бытие, зачем-то ведущее на поводке у своей ноги покорную, безропотную и такую ненужную тень себя самого — Сознание. Бытие так лично переживает драму Петера Шлемиля?
2018.12.06.