Всем доброго дня! Я Ольга, публикую воспоминания своего дедушки 1915 года рождения. Приехав с фронта в госпиталь, все проспали больше двух суток. Молодой организм быстро восстанавливался, уже через месяц дедушка был направлен обратно на фронт.
Предыдущая часть: Никогда не забыть этого наступления: спали по 3-4 часа, порой не был сил двигаться. Зима 1942. Часть 22.
На лечении в госпитале
В городе Торжок мы находились одни сутки. Нас в первую очередь накормили и главное дали горячую пищу, чай. Затем тяжело раненых перевезли транспортом на вокзал и погрузили в санитарный поезд. Легко раненые своим ходом дошли до санитарного поезда. Всех нас направили на Москву.
Когда погрузились в поезд, со мной в одном вагоне оказался и командир роты, по национальности татарин. Его ранило после меня в область груди. Мне особенно осталась в памяти его просьба, чтобы я как политрук и коммунист дал ему рекомендацию в партию. Я пообещал, но сделать не смог, правая рука была перебита, писать не мог. В Москве его как тяжело раненого отправили в госпиталь и больше я его не встречал.
По прибытии санитарного поезда в Москву нас встретили из молодёжи санитарные дружинники. Тяжело раненых выносили из поезда на носилках, остальным помогали выйти из вагонов и сесть в поданные автомашины.
Нас рассортировали. Рядовой и сержантский состав отделили в отдельный госпиталь. Командный и политический состав разместили в госпиталях отдельно. Связано это было с тем, что нормы питания были разные. Командному и политическому составу давали дополнительный паёк.
На лечение попал в санаторий имени Воровского, который был расположен на окраине города Москвы по Ленинградскому шоссе. Нас обмыли, одели в чистое бельё, была приготовлена каждому чистая постель. Когда добрался до постели, сразу уснул мёртвым сном. Только одно помню, что все документы, в том числе и партбилет, деньги сложил вместе, завернул в носовой платой и положил в тумбочку.
Проспали мы после фронта и всех мытарств более двух суток. Чтобы принять пищу, нас будили санитарки. Поевши, мы снова немедленно засыпали. Дело в том, что находясь месяц в боях, в лучшем случае мы спали 3-4 часа в сутки. Но и этот сон был нечеловеческий, не раздеваясь и не разуваясь.
Рана на руке постепенно начала заживать. Организм был молодой и быстро восстанавливался. Единственное, что рука не действовала. Вся кисть с пальцами была скрюченной внутрь и стала работать примерно через полгода. Кушал и всё делал левой рукой. Врач мне сказал, что с раненой рукой нужно постоянно работать, массажировать и тренировать её. Этим занимался каждый день.
Пролежал в госпитале один месяц. 23 февраля 1942 года меня выписали из госпиталя, дали продуктов на один день, продовольственный и вещевой аттестат. Обмундирование дали бывшее в употреблении, которое накапливалось в госпитале от раненых. Оно всё было обработано в камере против вшей, постоянных спутников фронтовиков.
На Ленинградском вокзале города Москвы на вторые сутки сел в товарный поезд, оборудованный для перевозки людей, и снова отправился на Калининский фронт. Была общая установка всех выздоровевших после ранения направлять на свой фронт.
Когда мы проехали город Клин, наш поезд стал в лесу. Простояли целые сутки. Немецкой авиацией впереди была разбита железная дорога. Я из-за этой остановки оказался без продуктов. В вещевом мешке у меня была пачка лёгкого табака, полученная в госпитале. Ножом разрезал пачку табака пополам, одну половину поднял рукой вверх и объявил, что меняю на хлеб. Один старший лейтенант отрезал мне полбулки хлеба за мой табак. С этим хлебом доехал до города Калинин, где по аттестату на питательном пункте получил сухой паёк на двое суток, и меня накормили горячей пищей.
В комендатуре мне сказали, что должен явиться в город Кувшиново, где располагался запасной полк Калининского фронта. Приехав в Кувшиново, нашёл почтальона и стал расспрашивать, были ли мне письма. Писем не оказалось.
С Иваном (средним братом, который в это время служил в Средней Азии) пришлось восстанавливать связь. Записанного адреса у меня не было, всё пришлось делать по памяти. С началом войны переписка была прервана. Сам я не имел постоянного местонахождения, всё время двигался. Сперва отступал, затем наступал. Родная деревня, где жила мать с середины июля 1941 года, была оккупирована немцами. О родных ничего не знали.
Продолжение следует... Сложно было на службе девушкам. Они были не приспособлены к суровой армейской службе. Дневник дедушки Часть 24