Алтайских сказителей, владеющих техникой горлового пения, называют кайчы. Они сродни шаманам. Мелодия, которую они ведут, перекликается со звуками природы, строчки древнего эпоса завораживают, а то и вводят в транс. Да и обращаются они не всегда к людям, ведь благопожелания можно посвящать и горам, и рекам, и тайге.
Посреди аила потрескивает и высоко взметает ало-оранжевые языки От-Ана — Мать-Огонь. Она тоже слушает Олега Асканакова, сидящего на низенькой скамеечке и глубоким, вибрирующим звуком рассказывающего-поющего о приключениях алтайских богатырей. Отблески ложатся на мерно ударяющие по струнам руки сказителя, скользят по широкому лицу, по меху высокой полосатой шапки. Голос кайчы сопровождает глуховатая мелодия старого топшуура, неспешно-ритмичная, словно неторопливая рысца крепко сбитого коня, везущего охотника по горным тропам.
Голос дерева
Топшуур отдалённо напоминает округлую балалайку с длинным тонким грифом. Он кажется довольно незамысловатым, но смастерить такой инструмент — дело долгое и непростое. Перво-наперво нужно правильно подобрать материал. "Лучше всего для топшуура подходит лиственница, опалённая молнией, — делится тонкостями Олег Асканаков. — Когда молния бьёт в дерево, смола в нём застывает, меняя структуру. Его сложнее обработать, но инструмент будет более звучным. Кроме того, такая лиственница обладает влагоотталкивающими свойствами, её хоть в речку урони, дерево не разбухнет и "голос" инструмента не испортится. А сосна, например, легко вбирает в себя влагу, поэтому её звучание в разную погоду будет отличаться".
Ещё топшуур можно сделать из кедра. Лучше всего подойдёт стройное, крепкое дерево, растущее на вершине горы. Выбрав такое, сказитель сначала должен повязать на него ленточку-кыйра, произнести благопожелания и попросить разрешения отколоть заготовки для инструмента. Ровно год они будут оставаться в лесу неподалёку от кедра-родителя, пока не просохнут на ветру, не обретут свой голос. Только после этого можно приступать к созданию инструмента. Основание топшуура нужно выдолбить и обстрогать, пока он не станет чуть толще бумажного листа. Чем тоньше инструмент, чем ровнее его поверхность, тем богаче звучание.
Корпус обтягивают выделанной шкурой — можно взять телячью, но лучше всего для этого подойдёт кабарга, её шкура самая тонкая и прочная. Детали инструмента соединяют маленькими кедровыми гвоздиками. Обычно изготавливают сто штук: если этого количества хватит или будет больше необходимого — значит, кайчы проживёт дольше ста лет. Если окажется недостаточно — что ж, и не прожив сотню лет, можно многое успеть. Собранный топшуур обмазывают конским жиром, чтобы защитить от влаги, и два-три дня подсушивают у очага, в котором жгут кедровые дрова и щепки.
Чтобы инструмент запел, остаётся натянуть на него две струны. Их делают из конского волоса белого цвета — на каждую идёт семь штук. "Волос надо брать из хвоста хорошего жеребца, — рассказывает Олег Асканаков. — Если конь ленивый, хорошие струны не получатся. А если он быстрый, сильный, то и звук будет мощным и звонким, как свист ветра в ушах, когда галопом скачешь".
ЛегендаГоворят, некогда по две стороны реки жили два богатыря, которые хотели владеть одной и той же горой. Чтобы решить спор, они договорились построить мост через реку, ни разу за это время не упомянув женщину. Если же кто-то не удержится и заговорит на запретную тему, лишится права на гору. Мост становился всё длиннее, но однажды из кустов донеслась музыка — прекрасный женский голос пел под аккомпанемент неведомого инструмента. Богатыри застыли, очарованные, и один из них позабыл об условии, воскликнул: "О, уй-кижи!" ("О, женщина!") Тут грянул гром, ударила молния, мост обрушился, а река провалилась вниз — на её месте разлилось Телецкое озеро. Восхищённому богатырю, однако, было не до того — он бежал на звук голоса. И успел увидеть, как женщина ударила по камню своим инструментом и исчезла. Отпечаток же инструмента остался на камне — он и послужил образцом для топшуура, который после этого случая начали мастерить алтайцы.
Топшуур может превратиться в икили, для этого достаточно поставить его вертикально и начать играть не рукой, а смычком. Перед тем как играть, струны натирают канифолью из так называемой медвежьей серы — густой смолы лиственницы. "Она отличается от обычной жевательной серы, — поясняет сказитель, проводя золотистым кусочком по струнам. — Очень клейкая. Мы в детстве над болтливыми девчонками подшучивали, угощая их такой серой. Они потом долго зубы разжать не могли, пока сера не растает. А наше дело было вовремя убежать".
И топшуур, и икили служат сказителю-кайчы проводниками в горловом пении.
Голос человека
"Кай" — умение петь особым образом — считается даром духов. Бывало, будущий сказитель проявлял тягу к этому занятию с детства — заслушивался пением, запоминал тексты. Иногда начинал видеть красочные сны, которые подталкивали его выполнить предназначение. А то надолго уходил в горы, а оттуда уже возвращался кайчы, получившим дар от "хозяина".
"Певец с хозяином имеет огромную силу. Во время выступления такого певца происходят разные чудеса: то сами собой открываются и закрываются двери дома, то ярко вспыхнет огонь в очаге. У некоторых сказителей хозяин — герой эпического произведения. Он принуждает своего певца к исполнению поэмы и даже наказывает за нерадивость".Владимир Арефьев, "Мифы и шаманизм Алтая"
Порой сказители сразу овладевают сложным искусством горлового пения, порой — после тренировок. "Первые попытки спеть иногда называют "звук молодого бычка", — посмеивается Олег Асканаков. — Но со временем всё приходит. Если, конечно, человеку суждено стать сказителем".
Горловое пение перекликается со звуками природы. Сами сказители говорят, что вибрации, на которых оно построено, оказывают целительное воздействие на организм. При этом исполнение кайчы вводит слушателей в своеобразный транс, позволяя проживать события вместе с героями.
Основных видов кая три. Первый — "каркыра", он рождается глубоко в теле человека, на уровне живота и поясницы. Это глубокое низкое звучание, напоминающее не то подземный гул, не то шум водопада. Второй вид — "комей", идёт из горла, он более высокий, прохладный. "Такой лёгкий гул издаёт на морозе лиственница", — отмечает Асканаков. Третий — "сыбыскы" — высокий свистящий звук, как у флейты. Алтайцы уверены, что он напоминает осеннее пение марала. Во время исполнения, как правило, певец использует сразу два, а то и три вида кая, благодаря чему поёт двумя или тремя голосами одновременно.
Голос сказителя
Исполняя древний эпос, кайчы не просто поёт — он играет интонациями, передавая характеры различных героев и создавая атмосферу пейзажей, которые в древних сказаниях, как правило, описываются детальнейшим образом. Один из самых знаменитых кайчы ХХ века — Алексей Калкин, который в 22 года получил звание лучшего сказителя Алтая. Он же первый удостоился звания народного сказителя Алтая.
Калкин знал наизусть более тридцати героических сказаний, не говоря о многочисленных сказках, мифах, преданиях, легендах и песнях. С его слов удалось записать древний героический эпос "Маадай-Кара" длиной немногим меньше восьми тысяч строк — это несколько часов непрерывного пения. Заслушавшись Калкина, академик Владимир Гордлевский не смог сдержать восхищённого восклицания "Алтайский Гомер!", таковым его и запомнили. "Маадай-Кара" повествует о конфликте Кара-Кула и старого богатыря Маадай-Кара, а также о подвигах сына последнего, Когюдей-Мергена. Сейчас этот эпос переведён на сорок с лишним языков и известен по всему миру.
В стародавние времена, когда кайчы приезжал в стойбище, это было настоящим событием. Все собирались у огня, чтобы послушать сказания, почувствовать себя их героями. Выступление могло затянуться на несколько дней кряду — одним эпосом дело обычно не ограничивалось. Конечно, сейчас вряд ли приходится рассчитывать на такое терпение слушателей, но на несколько часов заставить людей XXI века забыть о телевизоре и интернете современным кайчы вполне по силам.
По легендам, сказителей с удовольствием слушают сами духи, и если перед охотой кайчы споёт благопожелание местным хозяевам леса, добыча будет богатой.
ЛегендаНекогда жили два брата — ясновидец Косточи и сказитель Кайчи. Как-то на охоте Кайчи начал петь песню о местных духах, да так хорошо, что послушать её к нему на плечо присел сам хозяин тайги. Когда сказитель умолк, дух встрепенулся и произнёс: "Как я заслушался! Теперь мой жеребец убит". Косточи всё это видел и слышал, но поначалу не мог понять, о каком жеребце речь. Поутру братья пошли осматривать ловушки и обнаружили там много ценных зверей и птиц, среди которых оказался дятел — именно он был жеребцом духа тайги.
Овладеть мастерством сказителя непросто, и кайчы в наше время очень мало. "У нас на Алтае сейчас три, может, четыре таких, кто владеет всеми тремя видами кая, — рассуждает Олег Асканаков. — Раньше было три, но сейчас, говорят, ещё один молодой появился. В Туве побольше, там где-то девять-одиннадцать кайчы. Ещё пара в Монголии и один в Калмыкии". Но всё же горловое пение не угасло с течением веков, и это радует. А раз появляются молодые сказители, есть надежда, что со временем кайчы станет больше и они, как и прежде, будут ездить по земле, останавливаясь то тут, то там, чтобы дать людям послушать свои песни.
Ольга Ладыгина