Умер Марк Рудинштейн, человек большой энергии. В 2005 году он расстался с «Кинотавром», ему было скучно, Рудинштейн решил сделать Петербург главным фестивальным городом России – проводить на Дворцовой площади международный кинофестиваль класса «А».
Говорили, что этот фестиваль задуман в пику Московскому международному, президентом которого является Никита Михалков. Поэтому на аналогичную роль в Петербурге был приглашен брат Михалкова Андрей Кончаловский.
Михалков немедленно отреагировал: «Я считаю, что идея Рудинштейна совершенно бессмысленна».
В Петербурге после появления Рудинштейна все пришло в движение. Общественность волновалась: можно ли уродовать Дворцовую павильонами, пусть и временными? Что будет с уже проходящими в городе фестивалями? В итоге ничего не случи лось.
О том, что должно было получиться, Марк Рудинштейн рассказывал «Городу 812».
.
– Чем Петербургский фестиваль может отличаться от Московского?
– Я считаю, что Петербург более приспособлен для проведения подобного рода фестиваля, нежели Москва. Московский фестиваль плох тем, что он не придуман, у него нет ауры. Многие отечественные кинематографисты считают, что ММКФ плохо организован и не имеет никаких перспектив стать одним из ведущих фестивалей мира.
Нет, мы не говорим, что таковым станет Петербургский кинофестиваль. Для этого необходимо время. Мы же пока хотим доказать, что в таком уникальном городе, как Петербург, можно создать фестиваль, который будет вызывать большой интерес у мирового киносообщества.
– Вы, кажется, собираетесь назвать фестиваль «Золотым ангелом»?
– Нет, не путайте. «Золотой ангел» – это не название фестиваля. Я уже не в первый раз слышу, что его так называют.
– Как же он называется?
– Все очень просто: Санкт-Петербургский международный кинофестиваль. Как Венецианский, как Каннский… Никто же не называет Каннский кинофестиваль «Пальмовой ветвью».
«Золотой ангел» – это приз фестиваля, который напрашивается, исходя из места его проведения. Будет «Золотой ангел», будут «Серебряные ангелы». Это станет торговым знаком фестиваля. Конечно, фигурка «Ангела» будет авторизирована и не идентична той, что на Александрийской колонне. Но тем не менее она должна быть узнаваема и ассоциироваться с Петербургом, местом проведения фестиваля.
– А откуда возьмется аура?
– Мы хотим создать ауру за счет единого фестивального пространства. Как улицы Петербурга стекаются к Адмиралтейской игле, так и фестиваль должен быть сосредоточен вокруг Дворцовой площади, Дворцовой набережной, Исаакия, «Астории»…
После посещения многих кинофестивалей мира я понял одну вещь – ни на одном из них нет комфортной обстановки для общения. Все живут в разных гостиницах, даже в Каннах по всему берегу растянута цепочка отелей. Люди могут встретиться, только заранее об этом договорившись. Мы же еще «Кинотавр» придумали так, что все его гости живут в одном месте. И тут же – рестораны, офисы фестиваля, кинозалы. И когда придумывал петербургскую историю, первое, о чем я думал, – о коммуникабельности, чтобы было максимально удобно для гостей, для зрителей, для прессы. Прессы, мирового уровня, должно быть очень много.
На Дворцовой площади и вокруг будут построены 6 кинозалов, рестораны, кафе, созданы специальные места для отдыха звезд, специальные места для журналистов.
Архитектуру фестивального пространства создает британский архитектор Марк Фишер. Это довольно серьезное хозяйство, которое каждый год будет собираться, потом разбираться.
– А церемонии открытия-закрытия фестиваля где планируете?
– Специально под это строится зал – один из тех шести – на 1700 мест. Фишер придумал его в форме амфитеатра, там будут какие-то лестницы, подъемы, спуски. В ноябре мы покажем проект.
– Известно, что в Петербурге все время дожди…
– Я изучил прогноз погоды за 30 лет на последние две недели июля. И выяснил, что средняя температура в это время в Петербурге 23 – 25 градусов, и почти нет дождей.
– Как вы собираетесь бороться за картины, идя вслед за ММКФ?
– Нет, мы ни за кем не идем. Наоборот, мы далеко отходим от Московского кинофестиваля. Это он без конца мечется. Раньше он шел с 17 июля, еще раньше – в августе. Потом он решил «подсидеть» Карловы Вары и болтается между «Кинотавром» и Карловыми Варами.
Что касается борьбы за картины, то это единственный вид соревнований между фестивалями – за качество картин. Естественно, я потрачу очень много денег и найму команду лучших отборщиков мира.
– А звезды? Один из признаков успеха фестиваля – наличие не «нафталинных» звезд?
– Ну, в этом смысле Андрон настолько международен и коммуникабелен… А вообще, главное качество фестиваля – появление звезд обоснованно, в связи с картиной, заявленной на конкурс, или если мы рассматриваем какую-нибудь кинематографическую тему, которую выражает, символизирует тот или иной актер, режиссер, оператор…
– Это так задумано: западник Андрей Кончаловский – президент западного Петербургского фестиваля, славянофил Никита Михалков в патриархальной Москве?
– В общем, это было просчитано… Но мы во многом хотим уйти от свойственной нам самодеятельности. Для чего, к примеру, сейчас поедем с Андроном в Париж, встречаться с командами, которые будут создавать эстетику фестиваля, с пиар-командами международного класса.
– На «Кинотавре» вы обходились без всего этого.
– Ну, конечно. А вы знаете, как прославился Сочинский фестиваль в Европе?
– Знаю. Тем, что пьяный Депардье уснул на унитазе, а потом с него свалился и разбил себе лицо.
– И «Кинотавру» этого было достаточно. Естественно, фестиваль в Сочи этого всего не требовал, он все-таки варился в собственном соку. Но он и был создан для собственного сока. Когда Сокуров у нас отказался от премии, я сказал: «О-о! Мы догнали Канны!» Нам эта история сделала отличную рекламу, потому что в истории кинофестивалей подобный отказ от награды случался лишь однажды – с Тео Ангелопулосом в Каннах…
Дальше - тут.
Елена Боброва