Один мой знакомый пришел с войны. С той самой, которая непонятно кем и ради чего развязана. Которая и на войну-то настоящую не похожа, а скорее напоминает реалити-шоу или крутую стратегическую игрушку в страйкбол для взрослых дяденек.
Пришел живой и здоровый физически: ничего не потерял, ничем серьезным не заболел.
За 3 месяца, которые отработал по контракту в рядах добровольцев, он успел адаптироваться к полевым условиям, к вездесущей чавкающей грязи, характерной для черноземья в межсезонье, к разношерстной компании и отборной матерщине.
Делал, что приказывали, даже если не очень понимал, зачем это нужно: копал окопы, строил блиндажи, стоял в карауле, ходил в разведку…
Видел серьезные ранения. Видел тех, кто пошел таким же добровольцем, но не выдерживал срок и уезжал. Кого-то и в последний путь пришлось провожать. Боялся и тут же запрещал себе думать об этом, чтобы не струхнуть, не запаниковать…
Я человек весьма далекий от этой темы. Стараюсь не читать, не смотреть и не вникать. Когда-то давно, когда еще не было и намека на оранжевые революции и Крым был не нашим, на вопрос о патриотизме и фронтах другого своего близкого знакомого отвечала, что я стопроцентная пацифистка. Он тогда отреагировал так: посмотрим, останешься ли ты ею, если это коснется тебя и твоей семьи.
Сейчас человек из моего ближнего окружения побывал там. И у меня уже не получается оставаться отстраненной. Несмотря на то, что он ничего не рассказывал в подробностях, мое воображение дорисовывало их самостоятельно.
Вопрос, который бился в моем мозгу все двадцать или тридцать минут, что он рассказывал, я все-таки задала: как он решился пойти, какие мотивы двигали им, ведь его не призывали?
Ответы меня поразили и несколько озадачили.
В качестве веских причин он называл
- “неотслуженную службу” в армии, с высоты прожитых лет осознав, что мужчина не совсем мужчина, если не прошел этот этап;
- веру в правильность действий российского правительства и тот самый патриотизм, который предполагает отдать долг Родине;
- необходимость испытать себя на прочность, на предмет слабо или нет.
Далее шли материи более твердые: заработать и разделаться с долгами; получить ветеранские льготы и преимущества при устройстве на работу, например.
Зацепила, взбаламутила мое сознание (и родила в голове еще один вопрос) фраза: “Мои дети будут гордиться таким отцом, независимо от того, вернусь я или нет”.
Хотелось возразить, что может ведь случиться и третий вариант, когда человек возвращается с повреждениями, физическими или душевными, и уже не может жить, как раньше. Ни он, ни его семья.
Останутся ли близкие патриотами в такой ситуации? Будут ли они считать, что отец поступил правильно? Что вообще рассказывать детям об этом? Смогут ли они принять выбор отца, понять и простить его за невозможность продолжать быть надеждой и опорой семьи?
Вопросов много, а с ответами определиться очень сложно. Непростое это дело - патриотизм.
Благодарю за то, что читаете мои заметки. Буду рада, если поделитесь в комментариях своими мыслями, ведь вопрос действительно не простой и может коснуться каждого.