Дети умеют верить в чудеса. Даже такие дети, как Элька - битые жизнью так, что, казалось бы, эту веру давно должны были растерять. Но не теряют... И это само по себе чудо.
Именно на чудо и рассчитывала бегущая, что есть мочи, Элька. Вспомнилось ей вдруг, что совсем недавно, у причалов старого порта, видела она кошку, точь-в-точь похожую на Белочку. Даже обозналась сперва: кинулась к гулёне, испугавшись, что та так далеко забрела:
- Белка! Что ты тут делаешь, негодная?
Но кошка, знакомая, казалось бы, до последнего пятнышка, всегда ласковая и мурчащая, вдруг зашипела, обнажая клыки. Показались когти на мелькнувшей в воздухе растопыренной лапке. И Элькина ладонь украсилась крупными каплями крови – по ходу четырёх длинных царапин.
- Белка, ты что?!
- Это моя кошка.
Голос, прозвучавший у Эльки за спиной, был капризным и тонким. Она обернулась, зализывая руку – и сама, словно кошка. И увидела девчонку в зелёном нарядном платье. Надменную, как горгулья.
- Твоя? Ну… ладно. У нас… у тётушк… у моей тёти просто похожая очень.
Вот так она впервые сказала то, о чем мечталось: «У нас… у моей тёти». И сразу испугалась сказанного, отвела взгляд. Да и вообще, она ж была как бы мальчишка. Чего ей пялиться на эту зелёную злющую незнакомку? Впрочем, та вроде бы больше и не сердилась.
- Да это ж порода такая, все кошки – как одна. Пятнышко в пятнышко. – Объяснила миролюбиво. – Понятно, что ты перепутал, если не видал раньше. Но они сами своих хозяев ой как различают! Ни к кому в руки не пойдут чужому. Мы-то эту только взяли, она не привыкла ещё. Я её и сама боюсь. А ты сюда ещё придёшь? Мы через три дня с отцом уплываем, вон наша яхта…
Если в этих словах и был какой-то намёк, понятный мальчишкам, Элька его не уловила. И больше в порту не была. Просто запомнила – вот такая странная порода. Да ещё погрели душу слова: «Ни к кому в руки не пойдут чужому». А Белочка к ней так и липла! Значит, она, Элька, не чужая. Ведь да?
Но третий день с той самой встречи был как раз сегодня! Элька бежала, босиком через весь город, сбивая ноги, и молясь всем богам, которых могла вспомнить: пусть яхта все ещё будет у причала. Пусть! Она объяснит… попросит… уговорит… украдёт, в конце концов! Ей нужна эта кошка… они поладят, обязательно просто поладят! Ведь если кошка не привыкла еще к новым хозяевам она может точно так же привыкнуть к тетушке Фанни и к Эльке, верно?
Босые пятки простучали по доскам причала, и Элька остановилась, тяжело дыша. Руки, до того зажимавшие готовое выпрыгнуть от бега сердце, упали вдоль тела. Не было яхты. Ушла. И надежды больше тоже не было. Девчонка резко присела, сгибаясь. И зашлась в рыданиях. Она не плакала так никогда в жизни. Так, что голова, кажется, готова была лопнуть. Что не выдерживало сердце. Что-то происходило с миром. Он наливался темнотой, словно собиралась гроза. Или это вечер пришёл раньше времени? Сколько времени она уже тут? Почему нет сил шевельнуть руками или ногами? Почему все тело словно спелёнато чужой злой волей? Что с ней? Она умирает?..
…Девчонка, горько рыдавшая на досках причала, вдруг покачнулась. Не удержала равновесие, и упала, заваливаясь на бок. Не ощущая уже ни металлического штыря, попавшего под висок, ни того, как тёплая и липкая кровь намочила короткие волосы. Ни даже того, как беспокойно кричала, бегая рядом с ней, очень пушистая трехцветная кошка. То кидаясь к кому-то из прохожих, то возвращаясь к Эльке, чтобы вылизать розовым язычком безвольные пальцы или белые, меловые щеки.
Тетушка Фани не понимала, что происходит. Утром она ощутила, как толчок боли, смерть своего Хранителя. Белку убили, тут не могло быть сомнений. Верней, попытались убить. Потому что фамильяра убить нельзя. Ну как вы убьёте ветер? Или солнечный свет? Это же невозможно. Кошки, собаки и другие звери, делившие свои жизни с магами, не были животными в обычном понимании этого слова. Скорее уж это была некая магическая материя или энергия, всего лишь принимавшая вид того зверя, который нравился магу. А все сказки и легенды – это сказки и есть. Так что за Белку тётушка Фанни поначалу почти не переживала. Восстановится и придёт, первый раз что ли? Обидно было только, что нашелся какой-то нехороший человек, так сильно невзлюбивший их с Белочкой. А ведь ничего плохого, кроме хорошего, они этому городу не делали! Стоило бы уже привыкнуть к таким случаям, но она каждый раз расстраивалась, словно девчонка, и чуть не ревела.
А ещё очень жалко было только мальчишку-соседа. Как его звали? Эль? Стыдно-то как. Пацан почти у неё прижился, а имя запомнить не получалось. Словно оно было не его. Эль. Элька. Да, наверное, так. Он, видимо, видел, кто убил его ненаглядную Белочку. И кинулся мстить. Или искать кошку – если не видел, а лишь подозревал. Странный паренёк, очень уж неухоженный. Словно из приюта сбежал. Надо бы его расспросить, да оставить у себя. Помощник будет. Да и просто – живая душа рядом. Все хорошо.
Тетушка Фани в который раз с беспокойством взглянула на картину. Да-да, на ту самую, что так полюбилась Эльке. Это был своего рода портал, и Белка должна была вернуться именно туда, в картину, после того, как материальная ее форма распадётся. Странно, но там никто не появлялся. А пора бы уже. Тетушка Фанни начала нервничать.
В дверь, между тем, нетерпеливо постучали. Ах, да. Ведь уже вечер. И ее ожидают увидеть в виде безвольного тела. Вот будет сюрприз… Кстати, а ведь странно, что она так хорошо себя чувствует. Прямо очень хорошо, словно ничего и не случилось. Даже голова не болит. Может, кошку не убили все же? А просто украли? Но почему так больно было утром?
С несколько рассеянном видом, занятая своими мыслями, она распахнула дверь:
- Чем могу быть полезна?
И скорей услышала, чем увидела в наступающих грозовых сумерках, как ахнула и попятилась толпа. Ну, надо отдать должное этому городу: пришли очень не многие. Остальные, видимо, покрутили пальцем у виска, да и послали зачинщика подальше. Интересно, кто же это угадал в ней "двоедушца"? А! наш бравый полицейский. Вот стоит впереди всех, выпучив на нее глаза. А за спиной повизгивают от страха его поросята. Хотя нет, поросенок только один. Старший. Девчонки нету, что странно. Ну, скажите, кто поверит, что тонкий, похожий на эльфа Эль им родня? Какая глупость…
- Так чем могу быть полезна? – холодно переспросила она, уже именно у дядюшки Вана.
- Ты… ты же ведьма! Двоедушец! Мы твою кошку того, почему ты… жива?
Тетушка Фанни покивала, с сочувствием глядя на тяжело дышавшего мужчину:
- Да-да, я понимаю, Ван. Жара, пиво… да ещё и в городе, как на грех, все спокойно. А выслужится хочется. – В голосе её звучало и сочувствие, и презрение. – А тут одинокая тётка с кошкой, как не обвинить в колдовстве? Но я не знаю, чью кошку убил ваш сынок… а моя – жива и здорова. Скоро её Эль приведёт, сами и убедитесь.
Толпа редела. Люди махали рукой, смеялись или морщились, трясли головами – словно поверить не могли, как же они поверили в такую чушь? Она внимательно наблюдала за ними. Хороший город… очень хороший. Совсем не злой. А она поможет ему стать ещё добрей и спокойней. Ну, вот кому от этого плохо? А, выходит, есть кому… кто-то же науськал этого дурака в погонах. Знать бы – кто.
Додумать эту полезную мысль ей не дали. Потому что пробивая расходящуюся толпу на вылет к крыльцу неслась Нюрка. В своей целеустремлённости и стремительности она была похожа на пушечное ядро. Если, конечно, бывают розовые в рюшечку, задыхающиеся от одышки и дико вопящие ядра.
- Тетушка Фанни! Тетушка Фанни! С Элем... с Элькой... с ней беда. Идёмте скорее, ее в больницу...
Договорить Нюрка не успела, потому что дядюшка Ван, давно уже мечтавший отыграться хоть на ком-то, цепко ухватил её за ухо, и потащил домой, не смотря на протестующие вопли и попытки вырваться. А тетушка Фанни растерянно моргала им в след, взявшись ладонями за резко побледневшие щеки. Понять, что к чему, возможным уже не представлялось. Но ясно было одно: с Элькой беда и ей, кажется, надо спешить в больницу?
Додумать опять неполучилось, потому что через площадь неслось еще одно ядро. Вернее, это стремительно бежал низенький человечек в белом халате. Странно – тоже ведь толстячок, но никаких ассоциаций со свиньями. Это тетушка Фанни успела отметить машинально, потому что почтенный доктор голосил не хуже Нюрки:
- Тетушка Фанни! Тетушка Фанни! - Он затормозил у крыльца и уцепился за перила, словно дом тетушки мог от него убежать, и его стоило придержать. Как слона - за хвост.
- Немедленно заберите свою кошку! Я понимаю, что они с вашей племянницей неразлучны, но это же безобразие! Девочке срочно надо наложить швы, и вообще оказать первую помощь, а это… животное.. просто никто не может отогнать от нее!
- Моя кошка... - тетушка Фанни качнулась вперёд, так же, как врач, ухватилась за перила. И вдруг осознала все. До конца. Эль. Элька! Не мальчик – девочка. Преемница…
- Погодите! При чем тут кошка? Ребенок... мой… моя... что с моей девочкой?
Вернувшийся было полицейский смотрел на нее безумными глазами, и открывал рот, как рыба на берегу. Но он был не важен. Совсем не важен. Важно было, что с Элькой?!
- Ваша девочка вне опасности! Кошка привела к ней людей, очень вовремя привела! Умный зверь, я не спорю. Но теперь заберите ее, наконец!
- Доктор.. у вас очень странная манера сообщать новости. Дайте, я отдышусь. И… погодите, мы что, так пешком и пойдем?
Тетушка Фанни обвела уже почти разошедшихся людей умоляющим взглядом. На нее смотрели с сочувствием. Вот же, несчастье у человека. Ребенок покалечился. Да еще и наврали про хорошую женщину с три короба. Стыдно-то как… Кто-то зазвенел ключами:
- Я сейчас… машину.
(Продолжение следует)