Глава из моей повести "Крылатая подводная лодка".
Начало здесь. Предыдущая глава здесь.
Три дня шёл дождь, но я не скучала: читала и лепила.
Читала второй том оранжевого пятитомника Ильфа и Петрова про Остапа Бендера и его гоп-компанию: Шуру Балаганова, Козлевича и Паниковского.
А лепила брату наполеоновских солдат, потому что, согласитесь, десять солдат из пластилина мало за подводную лодку, которую он мне построил и которая томилась в четырех фанерных ящиках под окнами дома деда Сергея.
Если бы я знала, что в тех ящиках «томилось», слепила бы не солдат, а гуся Паниковского! И не из пластилина, а из теста.
И этого гуся в русской печке зажарила!
Но я забегаю вперёд.
На третий день, вечером, тучи над деревней разбежались в четыре стороны Света — и выглянуло солнце.
— «Ура»! — закричала я чуть ли не на всю деревню.
— Что ты так кричишь, Катя? — спросила меня мама.
— Завтра я с папой буду испытывать мою подводную лодку.
— Я тебя разочарую, но в ящиках не подводная лодка, — грустно сказала мама.
— А что? — заорала я.
— Завтра узнаешь, — ответил папа. — Но тебе понравится!
— Что мне должно понравиться, говори!
— Завтра, Катя, узнаешь. Завтра! — взял меня за руку папа. — А сейчас прочти, что написано на четвертом ящике — и я прочла.
На четвёртом ящике было написано: «Катяпульта», а не «Катапульта»!
— Это Серёжка написал? — спросила папу.
— Он, — ответил папа. — В этом ящике твоя подводная лодка. Но испытывать её без него он запретил.
— Запретил? Почему?
— Не знаю. Сама его спросишь.
— Когда спрошу?
— Когда навестим его в пионерском лагере.
Продолжение здесь.
