Автобиографические книги, в которых описываются давние годы, которые автор провел в тех местах, которые вам хорошо знакомы, волнуют особенно. Часто вы не можете узнать привычных вам мест и названий. Хочется заглянуть туда в прошлое, но как это сделать?
Константин Георгиевич приехал в Москву в 1914 году. И стал работать... вагоновожатым трамвая, а потом кондуктором.
Вот как он описывает начало своей карьеры на московском трамвае:
Более существенной вещью для меня оказалось следующее: Захаров предложил устроить меня вожатым на московский трамвай. Дело в том, объяснил он, что почти всех вожатых и кондукторов взяли в армию. Нельзя оставлять огромный город во время войны без трамвая. Сейчас как раз идет наем новых вожатых и кондукторов.
Я опешил. Слишком резок был переход от Метерлинка к вожатому трамвая.
И далее:
Когда я сказал маме и Гале, что поступаю вожатым на трамвай, мама только вздохнула и заметила, что она никогда не стыдилась никакой работы и приучила к этому и нас. А Галя начала волноваться – не убьет ли меня током.
Более подробно история трамвайной карьеры раскрыта в очерке "Медная линия":
Меня приняли вожатым в Миусский трамвайный парк. Но вожатым я работал недолго. Меня вскоре перевели в кондукторы.
Миусский парк помещался на Лесной улице, в красных почерневших от копоти кирпичных корпусах. Со времен моего кондукторства я не люблю Лесную улицу. До сих пор она мне кажется самой пыльной и бестолковой улицей в Москве.
Нынче это очень модное место с магазинами и ресторанами, но без трамваев. А тогда это выглядело так:
Находится бывшее депо подле Белорусского вокзала, который в 1914 году назывался Брестским. Когда вы встречаете у Паустовского упоминание Брестского вокзала, знайте, что речь идет о Белорусском, а когда он пишет о Брянском, то это нынешний Киевский.
«Медной линией» называлась линия «Б», проходившая по Садовому кольцу. Кондукторы не любили эту линию, хотя москвичи и называли ее с умилением «Букашкой». Мы предпочитали работать на «серебряной» линии «А» – на Бульварном кольце. Эту линию москвичи называли тоже ласково «Аннушкой». Против этого ничего возразить было нельзя, но называть «Букашкой» линию «Б» было просто нелепо.
Проходила она около многолюдных вокзальных площадей, по пыльным обочинам Москвы. Вагоны на линии «Б» были с прицепами. В прицепы разрешалось садиться с тяжелыми вещами. Пассажир на этой линии был больше с окраин – ремесленники, огородники, молочницы. Расплачивался этот пассажир медяками, серебро же припрятывал и не очень охотно вытаскивал его из своих кошелей и карманов. Поэтому эта линия и называлась «медной».
Вот трамвай "Б" на линии в 1914 на Земляном валу:
А это он приближается к Красным воротам со стороны Сухаревки в 1917:
Линия же «А» была нарядная, театральная и магазинная. По ней ходили только моторные вагоны, и пассажир был иной, чем на линии «Б», – интеллигентный и чиновный. Расплачивался такой пассажир обыкновенно серебром и бумажками.
За открытыми окнами вагона линии «А» шумели листвой бульвары. Вагон медленно кружился по Москве – мимо усталого Гоголя, спокойного Пушкина, мимо Трубного рынка, где никогда не умолкал птичий свист, мимо кремлевских башен, златоглавой громады храма Христа Спасителя и горбатых мостов через обмелевшую Москву-реку.
Трамвайной своей службе я обязан тем, что хорошо изучил Москву, этот беспорядочный и многоликий город со всеми его Зацепами, Стромынками, трактирами, Ножевыми линиями, Божедомками, больницами, Ленивками, Анненгофскими рощами, Яузами, вдовьими домами, слободами и Крестовскими башнями.
Вот Крестовские башни:
А вот трамвай в районе Стромынки примерно в 1914 году:
Меня назначили на линию № 8 – проклятую вокзальную линию, считавшуюся еще хуже, чем «Б». Линия эта соединяла Брестский вокзал с Каланчевской площадью, с ее тремя вокзалами – Николаевским, Ярославским и Казанским. Проходила восьмая линия через Сухаревскую площадь и по обеим Божедомкам.
Часто случалось, что у Ярославского вокзала вагон, как говорили кондукторы, «попадал под поезд» из Троице-Сергиевой лавры. В трамвай набивались богомолки-салопницы. Пробирались они в разные московские церкви, города не знали, были бестолковы, как куры, и всего боялись.
Вот было бы здорово, если бы на одной из фотографий 1914 года был бы запечатлен трамвай, в котором кондуктором работал Паустовский. К слову, Божедомка сегодня - это улица Достоевского.
До Красных ворот мы должны были раздать все билеты. Старухи нас задерживали, билеты выдавать мы не успевали, а у Красных ворот нас подкарауливал сутяга-контролер и штрафовал за медленную работу.
Это трамваи у Красных ворот в том же 1914.
Прожив много лет у Красных ворот, с помощью "Повести о жизни" Константина Паустовского я как настоящий "попаданец" перенеслась на много лет назад, чтобы лучше узнать ту часть города, которую кажется знала вдоль и поперек. А вот не знала. Как часто, читая, мы проскакиваем мимо подробностей, которые постепенно растворяются в памяти. Книга Паустовского описывает сплошь места, в которых я бывала подолгу. И почему-то мне захотелось воссоздать обстановку тех лет, о которых он пишет.
И я еще не закончила с его трамвайными историями. Продолжение следует.