Быт города
Привыкшие люди к асфальтированным дорогам, останавливаясь в Глухомани, удивлялись известковым дорогам, отсутствием освещения, не говоря уже о заправках, их никогда тут и не было. Быт жителей был прост и прозаичен, утром они шли работать на предприятие, а вечером они пили. Во время таких пьянок не редко случались эпизоды насилия. Останавливать их было не кому, ведь ближайший полицейский участок находится в десятках километров от Глухомани, а если проходил слух о том, что кто-то хочет написать заявление, то над этим человеком совершался самосуд.
Искра в мраке
В хрущевке, которая много лет уже считается аварийной, живет обычный и ничем не примечательный парень, по имени Ваня, подросткового возраста. Он давно уговаривал родителей переехать из этого места, ему не нравилось в этом городе абсолютно все. У него не было сверстников в Глухомани, а в школе, что находится в нескольких верстах от нее, над ним издеваются, ведь он постоянно приходит в грязных и ободранных вещах, хотя и выходит из дома опрятным и чистым. Родители же, не отвечали ему взаимностью, им нравилось жить в этом месте, они считают, что городская суета им не идет, а тут и так есть все блага: природа, вода, свет и телевизор. И каждый раз, когда он пытался с ними поговорить, ему говорили: «Одет, обут, что тебе не нравится?», а на мечты переехать ему отвечали: «Переедет он, где родился там и пригодился!». Единственной отдушиной у него, был интернет, да и тот, по полчаса грузил сайт, но он с трепетом ждал каждую картинку, каждую крупицу текста, ибо ему хотелось увидеть, как живут другие люди. Он восхищался архитектурой Италии, знал каждую улицу Рима, у него появилась мечта, что когда-нибудь он переедет и будет жить там.
Кошмар
Снова утро, начинается с криков родителей, ругань и ссора из-за какой-то мелочи, я даже не стал их слушать, просто собрался и пошел. Знаете, идя по безжизненным улицам, мне иногда кажется, что я сплю и скоро проснусь совершенно в другом месте, но каждый раз, почему-то не просыпаюсь. У меня всегда есть альтернатива, как пойти в школу, справа от меня располагается трасса, в ее трещинах прорастают сорняки, а срывать их не кому, а зачем, пусть кто-то другой этим займется, не говоря уже о том, чтобы починить ее, а слева от меня есть лес, идти через него короче, да и атмосферно в этом лесу, представляю, что выйдя из этого леса, я попадаю в другую страну, но каждый раз, я попадал на свалку очередного предприятия, которое незаконно выбрасывает сюда свой мусор, жутко воняющий, а перебираясь через эту свалку, можно наткнутся на детский садик, за которым сразу же находится и моя школа. В общем, выбор очевиден, лучше я пойду через знакомую мне тропу в лесу и буду мечтать о чуде, чем пойду по безжизненной трассе. В этот раз, в лесу было темнее чем обычно, я частенько идя, закрывал глаза и представлял более шикарные природные места, как прохожу не мимо лужи, а мимо какой-то журчащей речки, было настолько темно, что я и ног своих не видел, но я продолжал идти. Шаг за шагом, я шел, мечтая, стараясь не думать о том, что меня ждет в школе или дома. Время в лесу - мое время, время моих мечтаний. И вот я делаю очередной шаг и резкая зудящая боль в ноге, перерастающая в адский болевой шок, я напуган, я зову на помощь, почему меня никто не слышит, вокруг меня появляются все больше силуэтов, мне кажется, что кто-то пришел спасти меня, но паника почему-то быстро прекратилась легким покалыванием в шее, я ощутил как что-то стекает по моей шее, чувство было освежающее, будто на меня что-то пролили, это последнее, что я почувствовал в своей жизни, а ведь, я не хотел так умирать, я хотел увидеть мир, но видимо, кому-то не суждено это сделать, видимо, я не там родился.
Пробуждение
Я проснулся от кошмара, первая мысль, пришедшая на ум: «Они еще не продали ту статуэтку, которую я нашел, идя домой». Оглянувшись, я понял, что уже давно лежал на полу, а мою шею облизывает мой кот, по имени Борис. Я был так рад снова почувствовать себя живым, но после сна меня не покидало чувство тревоги, видимо, жизнь в этой глуши куда хуже, чем смерть во сне. Знаете, такое чувство, как будто бы я и не спал, но доспать не дали крики, доносившиеся из коридора. Я надел рубашку, что досталась мне после свадьбы моего отца, брюки, которые достались от моего дяди, а из обуви у меня были только туфли, которые я ношу круглый год. Я давно к этому привык и обычно представляю, что эти вещи были куплены в модном бутике и это «оверсайз», но в этот раз, желание мечтать отпало. Выходя из дома, я услышал до боли знакомую ругань двух взрослых людей, которые по совместительству являются моими родителями. Отец снова пропил все деньги. Мать, встретив его на пороге дома, упрекала в том, что скоро нам нечем будет питаться, меня почему-то это рассмешило. Не долго слушая мою маму, отец замахнулся и ударил, в подобные моменты я думаю о том, как было бы приятно заставить отца испытать ту боль, которую он причинял мне и матери все эти долгие годы. В гуще крика, я отчетливо услышал слова отца: «Знай своё место». На её щеке остался красный след от удара, я захотел было и вступиться за мать, но осознал, что я в два раза слабее отца и не смогу ничего ему сделать. Гнев бессилия родился еще в моем детстве, моя мать никогда не давала меня бить и отец не трогал меня но, избивая мать на моих глазах, он давал понять, что ушибы на ее теле - моя вина. Наблюдать эту сцену было невыносимо, но невыносимее было осознавать, что ты ничего с этим сделать не можешь. Пережив во сне, собственную смерть, я был рад проснутся, но сейчас, мне бы хотелось остаться во сне. Зачем я только проснулся? Я уже было хотел открыть дверь и выйти уже наконец из этого чертового места, как вдруг мой отец крикнул мне вслед: «Выходи побыстрее, мы сейчас с мамой мирится будем». Перед глазами промелькнула стая собак, что разодрали мой портфель с учебниками, я снова испытал вкус бессилия и горечи на сердце, что будет съедать меня следующие годы, как можно вообще так жить? Может, закончить уже это все и поставить точку в своей жизни? Я выбежал из дома, я не мог находиться в этом доме, в этом городе, впервые за долгое время, я выбрал не лес, а трассу. Дорога, что казалось безжизненной, обрела привлекательную черту нескончаемости. Я хотел провести в бегстве всю свою жизнь, не представляя больше ничего, никаких мечт, никаких надежд. Я проживу жалкую жизнь и с этим пора смирится, так ведь, отец? Ты хотел меня научить жизни, да? Мой бег сменился на шаг, подняв голову я увидел солнце, когда я иду через лес, солнца не видно, для меня увидеть солнце утром - было чудом. Мое удивление прервалось лаем собак, мое тело оцепенело. Собаки были повсюду, бежать я не мог, защищаться я не умею. Неужели меня загрызут собаки? От страха я споткнулся и упал, понимая, что я уже не встану, я закрыл лицо руками, дав себе шанс на еще одну мечту. Но вместо мечты, в моей голове возник образ матери. Вспомнил как она меня обнимала, как успокаивала меня, когда я плакал. Я хотел ей сказать, как люблю ее. Следом за ее образом возник образ отца, который издевается над моим прекрасным идеалом. Я представил, что отец делает с моей матерью дома. Я закричал так, что стая собак, не решилась нападать на меня лежачего, почуяв опасность. У меня не было и права медлить, мне нужно было домой. Воспользовавшись замешательством собак вокруг, я прошел мимо них, держа дистанцию. Никто из стаи, не решился напасть на меня. Когда собак уже и не было видно, я побежал домой. Подойдя к двери дома, я услышал стоны своей матери. Открыв дверь, я взял статуэтку, красиво стоящую на подоконнике, зашел незаметно в спальню, подошел к кровати родителей и ударил отца, что так увлеченно был занят моей матерью, по затылку. Он лег прям на мать. Встав на кровать обоими ногами, уперевшись в его тело коленом, я начал бить его по голове снова и снова, первые удары сопровождались отдачей от твердости его черепа, спустя полминуты от его черепа остался мешок с костями. Я убрал уже бездыханное тело отца с матери, и знаете, из-за недостатка кислорода, под телом моего отца, она отключилась. Я отошел от кровати на пару шагов, пытаясь осознать, что сейчас произошло. Неужели я убил и свою мать? Я почувствовал как нечто касается моей ноги, это был мой кот, по имени Борис, он обвивал мою ноги и мурчал. Проверив пульс, убедившись, что мать жива, я взял из заначки отца последние две тысячи и ушел. Я лишился дома, не могу жить больше с любимой мамой, у меня осталась только дорога и путь в никуда.
