Я долго откладывал статью про него. Иван Иванович в истории грозных лет 1560-70 – х такой же смутный и трудноуловимый персонаж, как и его сын в первое десятилетие 1600. Что там, что тут куда ни ткнись, все ниточки этой истории приведут к одному персонажу, про которого, с одной стороны, мало что известно, с другой, как ни странно, именно он – центральная фигура, вокруг которой всё крутится.
Откладывал т.к. искал новые источники, но не нашел. Может в комментариях что подскажете.
Давайте коротко напомню общеизвестную информацию о нем.
Родился 28 марта 1554 года в семье царя Ивана Васильевича и Анастасии Романовны Захарьевой-Юрьевой. Крестил его царский духовник Афанасий, в будущем митрополит московский в 1564-66. Крестным выступил ни много ни мало тогдашний митрополит Макарий.
Царевич сопровождал отца в походах, принимал участие в правлении, приёмах послов, казнях, но никакой политической роли не играл. В 1575 вслед за отцом предлагался некоторыми представителями православной западно-русской шляхты как кандидат на польскую корону — в целях совместной борьбы Речи Посполитой и Русского Царства против турок и крымских татар. Но, в целом, шляхта предпочла кандидатуру Стефана Батория, поддержанного Турцией.
В 1579 году царевич написал житие, службу и похвальное слово святому Антонию Сийскому (в год его канонизации). Его текст представлял собой риторическую переделку жития, написанного иноком Ионой, музыка была сочинена царевичем. В отличие от Ивана Грозного, в своих произведениях часто нарушавшего литературные каноны, царевич старательно следует нормам, принятым в тогдашней русской литературе. В Житии преподобного Антония и в «Похвальном слове» Иван Иванович осмысляет Русь как «остров святых» — православную землю, окружённую враждебными православию странами.
Женат трижды. Евдокия Сабурова (1571-72), Феодосия Соловая (1574-79) и Елена Шереметьева (1581). По официальной версии – бездетен.
Наиболее известен обстоятельствами своей смерти.
Русские официальные источники говорят о смерти на богомолье после непродолжительной пятидневной болезни. Антонио Поссевино привнес версию убийства Иваном Грозным с эротическим подтекстом, Карамзин – тем же Грозным, но уже с патриотическим. Вот вам дословная цитата: «Во время переговоров о мире, страдая за Россию, читая горесть и на лицах Бояр— слыша, может быть, и всеобщий ропот— Царевич исполнился ревности благородной, пришел к отцу и требовал, чтобы он послал его с войском изгнать неприятеля, освободить Псков, восстановить честь России. Иоанн в волнении гнева закричал: «Мятежник! ты вместе с Боярами хочешь свергнуть меня с престола!» и поднял руку. Борис Годунов хотел удержать ее: Царь дал ему несколько ран острым жезлом своим и сильно ударил им Царевича в голову. Сей несчастный упал, обливаясь кровию. Тут исчезла ярость Иоаннова. Побледнев от ужаса, в трепете, в исступлении он воскликнул: «Я убил сына!» и кинулся обнимать, целовать его; удерживал кровь, текущую из глубокой язвы; плакал, рыдал, звал лекарей; молил Бога о милосердии, сына о прощении». Достоверность этой картины низкая, она взята из псковских летописей, Псков в это время в осаде. Кто-то что-то когда-то с чужих слов сказал, а Николай Михайлович не просто поверил, но и художественно усугубил. Окончательно привнес это в массы Репин со своей сколь гениальной, столь и отвратительной картиной.
Есть еще скучная, хотя и наиболее подкрепленная фактами версия современных исследователей про смерть от отравления сулемой. Наследственная такая болезнь последних из династии Калиты, бабушку героя отравили, маму, возможно отца, брата и свояченника (ну или кто ему Борис Годунов)
Главной проблемой при исследовании истории Ивана Ивановича становится сложность отделения его действий от действий Ивана Васильевича. Все указы и грамоты подписываются от имени обоих, Иван Васильевич всегда идет первым, вот историки и не заморачиваются. Что показательно, оказавшись в похожей ситуации с периодом 1591-98 годов, когда после острого политического кризиса 1591 года Борис Годунов был объявлен наследником и соправителем Федора Ивановича, историки почему-то поступают наоборот. Там все указы именем Федора Ивановича и Бориса Фёдоровича почему-то относят к области решений второго. И почему тогда всё посыпалось после 1600?
Еще в одном случае, когда соправителей ну никак не спрятать, в 1682-95, историки дружно игнорируют старшего царя Ивана, приписывая все решения молодому и энергичному Петру. Ну не могли имперские, а затем и советские историки понять систему управления, где больше одного ЛПР, скукоживали. Отсюда и феномен «сумасшедшего» Грозного, и «блаженного» Фёдора, и не менее блаженного Ивана Алексеевича. Резкие повороты внутренней и внешней политики после смерти соправителя последовательно забалтываются или игнорируются.
Пометки на полях
На самом деле таких соправлений было гораздо больше. Можно даже с некоторой долей уверенности говорить о том, что это такая старая московская традиция. Возникшая, кстати с понятными целями, вполне современно звучащими. Два человека со статусом великого князя/царя давали стране стабильность на тот случай, если с одним из них что-то случится, а времена были неспокойные. Уже Василий Дмитриевич, сын Дмитрия Донского, выступает как соправитель отца и требует присяги от его братьев. С собственным сыном Василий того же не проделал (он умер, когда сыну было 10 лет) и дело закончилось «шемякиной смутой», в которой четверть века молодой князь не столько правил, сколько боролся за власть с амбициозными дядей Юрием Дмитриевичем и двоюродными братьями Василием Косым и Дмитрием Шемякой. В относительно спокойные периоды этого бардака соправителем Василия (тогда еще не) Темного был двоюродный брат Дмитрий Юрьевич Шемяка. После расправы с Шемякой соправителем и великим князем объявили десятилетнего Ивана Васильевича, который из-за немочи отца и в походы ходил, и посольства принимал, да и вообще. У самого Ивана соправителями были последовательно старший сын Иван Младший (1470-1490), Дмитрий Иванович Внук (1498-1502) и еще один сын Василий Иванович (1502-05). Отец Грозного трехлетнего мальчонку естественно в соправители протолкнуть не сумел, что вызвало некоторые сомнения в легитимности великого князя Ивана, преследовавшие первого царя вплоть до венчания на царство.
Конец пометок на полях
Как вы думаете, консерватор Грозный мог пойти против традиции и не сделать сына соправителем? Нет, конечно. И уже в 1561, пока отец ездит по рязанским и ростовским пригородам, присматривая себе города и людей в будущую опричнину, в Москве на троне сидит семилетний на тот момент Иван Иванович и волей отца пишет указы «от себя». Ну а поскольку подозревать семилетнего мальца в реальном управлении государством странно, легко предположить, что вместе с ним Москву правили тогдашний московский наместник Фёдоров и многочисленная родня матери Захарьевы. Именно тогда отрешенные от власти в 1554 году Захарьевы в нее и вернулись. Так Никита Романов Юрьев, брат умершей царицы, получает боярство и дворцовый приказ в управление в 1562, уже после смерти сестры. И это не исключение, Захарьевы у трона молодого царя и к его услугам. Фёдоров-Челядин сам из ярославских княжат, его мама – дочь Якова Захарьевича Кошкина, по тем временам – ближайшая родня. Колычевы (из них митрополит Филипп, как, впрочем, и многие опричники) тоже, как и Романовы-Захарьевы потомки Андрея Камбиллы или Кобылы. Неблизкая, но родня, и точно земляки по Ярославлю, Костроме и окрестностям.
Итого уже с 1561 года Иван правит в Москве. Захарьевы роднятся с Черкасскими, родственниками второй жены Ивана Грозного, что как бы намекает на отсутствие значимых противоречий в данный момент. Сам Грозный больше благоволит к татарской и литовской знати.
В 1564-65 годах во время острого конфликта отца и Владимира Старицкого следует за отцом в Александров, потом возвращается в Москву. Именно в его адрес отрекается Грозный, предупредительно забирая десятилетнего царя с собой. Кстати при некоторой доле фантазии в событиях 1564-65 годов можно увидеть и формальное венчание Ивана Ивановича на царствие. Что кстати даже логично, если до 1564 соправителем был умерший в том году брат царя Юрий (безумный в основном по версии приверженцев Владимира Старицкого).
Уже в 1566 году регент Владимир Старицкий и его суздальские сподвижники оправились от удара и отчасти вернули власть, выслав приверженцев отца и сына в приграничье. Тогда же в 1566-67 Иван Фёдоров (главный в Москве при Иване Ивановиче) выслан воеводой в Полоцк. Ему, Ивану Бельскому и Ивану Мстиславскому выдает подорожные король Польши Сигизмунд. В нашей историографии это подается как успешная дезинформация, но больше похоже на то, что троллинга нет и в помине. Жизням Фёдорова (лидера партии Ивана Ивановича), Бельского и Мстиславского (лидеров партии Ивана Васильевича) угрожает опасность, Москва пылает (в прямом смысле), о чем недвусмысленно рассказывает литовское посольство, ехавшее в 1566 мириться и вернувшееся ни с чем.
В 1567 помирившиеся братья идут в общий поход на Прибалтику, но вместо похода на Ригу останавливаются в Великих Луках. Вроде ждут артиллерию, но дожидаются совсем другого. Разведчики доносят о странном поведении неприятеля, собравшего большую армию в районе Борисова и собирающегося идти на Москву. Бросив армию, царь Иван и удельный князь Дмитровский Владимир Андреевич летят в Москву, где опричники казнят несколько десятков слуг Фёдорова, самого Фёдорова отзывают из Полоцка и арестовывают. Его дальний родственник митрополит Филипп становится ярым противником опричнины (или просто впрягается за родственника). Митрополита абсолютно легитимно сводят с престола, Фёдорова казнят.
В Литве пишут про это нелепые сплетни (типа посаженного на трон боярина Фёдорова, зарезанного лично царем Иваном), которые Карамзин сделает частью истории. Про какую-то реакцию царевича на эти злоключения мы не знаем. Вождями его партии после казни Фёдорова стали братья Захарьевы, причем Никита Романов-Юрьев, будущий основатель династии, едва попал в пятерку самых влиятельных бояр этого богатого и многочисленного (ненадолго) клана.
В бурном 1569 году царевич с радаров пропадает. Смерть мачехи, расправа с дядей Владимиром, бои под Тверью и Новгородом на фоне многочисленных внешнеполитических катастроф проходят мимо. Зато его имя всплывает в устах шляхты Речи Посполитой как имя возможного преемника Сигизмунда Старого. В самой республике идёт бурное обсуждение Люблинской унии, оппозиция предпочитает мир на востоке и короля из династии Витовта дальнейшему поглощению Литвы Польшей. На сейме его сторонники остаются в меньшинстве.
Пометки на полях.
Будущие апологеты Лжедмитрия II (в моей версии Дмитрия Ивановича Угличского, единственного сына Ивана Ивановича) Константин Острожский и Лев Сапега приходятся сыном и пасынком соответственно гетману Литвы Николаю Радзивиллу и киевскому воеводе Константину Острожскому - главным оппозиционерам того Сейма. Идея, что сын царевича бежит к литовским (сами они себя еще вполне называли русскими, Острожский так точно) апологетам отца смотрится куда логичнее, чем бредятина с беглыми монахами.
Что интересно апологеты первого Лжедмитрия (Дмитрия Симеоновича моей версии)- это потомки Стадницких, Тарло и Вишневецких, которые были очень даже за Люблинскую унию. Как у нас историки умудряются смешать две яростно противостоящие друг-другу элитные группы в одну – я решительно не понимаю.
Конец пометок на полях
В 1570 году царевич делает вклад в Троице-Сергиев монастырь на случай возможного пострижения. Явно чувствует себя неуютно. Тогда же Иван Грозный грозится передать престол зятю Магнусу Датскому. Магнус идет к Москве с наемниками, но летописи сокрушаются об их малочисленности.
Тогда же происходит резкий поворот в Московской политике – перемирие с Литвой, отказ от походов в Ливонию, освобождение опальной знати (самый известный – Михаил Воротынский). Сразу после прощания с посольством в Москве происходят страшные публичные казни на Поганой луже. Чуть раньше новгородского престола лишился архиепископ Пимен – главный проводник церковной политики Грозного. Во всех этих событиях летописи подчеркивают участие Ивана – Сына.
В 1571 году Иван Грозный делает вклад в Кириллов монастырь, подразумевая уже свой скорый постриг, однако Москву берет (или по меньшей мере сжигает) Девлет-Гирей и постриг заменяется свадьбами. Отец ищет опоры в тверских олигархах Собакиных, сын в московских Сабуровых. Собакина почти сразу умирает, Сабурова спустя год пострижена.
Пометки на полях
Во время осады Троицы в 1608 Евдокия Сабурова находилась там и переписывалась с «братцем» Лжедмитрием II. Последний очень звал ее из голодного монастыря к себе в лагерь. Никаких кар от Шуйских/Романовых Евдокии не последовало. Лжедмитрий I про нее и не вспомнил, что и логично, следуя официальной версии. Годуновы/Сабуровы, кстати, вполне себе встречаются среди бояр Лжедмитрия II и никогда среди приверженцев Лжедмитрия I.
Конец пометок на полях.
Тогда же царевич разводится, формально по воле отца. Параллельно в промышленных масштабах казнят Захарьевых, старшие ветви этого многочисленного рода прерываются.
В 1572 году, пока армия бьется с Девлет Гиреем у Молодей, Иван Грозный пишет завещание, в котором определяет Ивану роль будущего царя, а Фёдору – удельного князя, оставляя удел на усмотрение первого. Иван Грозный в этот момент – в Новгороде, его наместник Иван Мстиславский, обвиняется царем Иваном в сожжении Москвы, о чем пишет унизительную крестоцеловальную запись.
В 1573 казнят победителя при Молодях Воротынского. В Москве, по воле царя Ивана. Только вот которого из них?
В 1574-75 еще одна пара параллельных браков. Царевич находит опору в суздальских княжатах Шуйских (Феодосия Соловая – их родственница), царь – в московских боярах Колычевых. Колычевых казнят в рамках второго новгородского процесса, Иван Васильевич возводит на престол Симеона Бекбулатовича. Разборки прямо уровня Варфоломеевской ночи, срубленные головы летят во дворы митрополита Антония (самый высокопоставленный сторонник сына) и главы земщины Ивана Мстиславского (самый высокопоставленный сторонник отца).
В 1576 году Симеон уходит в тверской удел, оставляя царство Ивану Грозному. Про него будет отдельный рассказ.
Отец и сын Иваны вместе ходят покорять Прибалтику, но успехи 1577 года сменяются катастрофической войной с Баторием 1579-82, в которой были потеряны Полоцк и Великие Луки и чуть не потерян Псков. Главный творец неудач всё тот же непотопляемый Иван Мстиславский. Под чутким руководством его бездарной родни случилось и поражение под Венденом, и сдача Полоцка почти без боя. В том же 1579 году Грозный тяжело заболел, утратив возможность влиять на дела. Царь (сын, кто же еще) берет грозные описи за измену и нерадение с Мстиславского, казнит малодушных воевод и пленных поляков. Помогает мало.
В 1581 году царь и царевич синхронно женятся в последний раз. Избранница царевича – дочь погибшего воеводы Шереметьева. Она же – мостик к до того враждебной татарской знати, царевич роднится с Михаилом Кайбуллиным, царевичем астраханского рода. Грозный берет в жены Марию Нагую, еще раз связывая себя с Тверью и правящим там Симеоном.
Прибывший на переговоры с Грозным представитель папы Антонио Поссевино даже не скрывает резко негативного отношения к царевичу.
В разгар осады Пскова, вскоре после отъезда Поссевино царевич занемог. Называя вещи своими именами - отравлен. В Старице на дворе Ивана Мстиславского Поссевино оставил несколько своих спутников.
Смерть царевича запускает переворот в Москве – земский и священный собор, на котором смещен митрополит Антоний и одобрена частичная передача церковных земель армии. Наследником и соправителем провозглашен Фёдор Иванович. Резко усиливаются ногайские набеги и казачьи контрнабеги. В одном из них увлекшиеся казаки завоюют Сибирь. Полноценно разгребать этот бардак будет его более удачливый брат Фёдор, который тоже внезапно и скоротечно поболеет семнадцатью годами позднее.
После смерти Ивана у его жены якобы случается выкидыш, а жена царя Ивана Васильевича рожает последнего его сына – Дмитрия, будущего героя Смуты. Жену сына Елену Шереметьеву не отсылают из Москвы, она живет в Новодевичьем до самой смерти в 1587.
Пометки на полях.
Будущие победители в боях смуты – его приверженцы или их потомки. Филарет Романов – сын Никиты Захарьева-Юрьева, главы думы царевича, Фёдор Шереметьев – брат жены – посадил на трон Романовых и чуть не посадил на трон Дмитрия Угличского (Лжедмитрия II). Дмитрий Трубецкой – сын Тимофея Трубецкого, конюшего царевича из 1580-х. Или царя?
Конец пометок на полях.
Вместо краткого итога.
Иван Иванович – русский царь в 1564-81, соправитель отца Ивана Васильевича (1533-1584). Опирался на московское боярство и северорусские княжеские круги. Сторонник мирных добрососедских отношений с Речью Посполитой и войны со степными царствами. Фактический правитель страны в 1570-75 годах, отстраненный от правления на фоне тяжелых поражений от крымцев и ногайцев, но сохранивший царское звание и удел (видимо Угличский, но прямого подтверждения не нашел). Противник секуляризационной политики отца, поддерживал иосифлянскую часть церкви. Кандидат на польский трон в 1569-1575. Умер на «богомолье» в Александровой слободе, отравлен, либо стал жертвой покушения. Наиболее очевидный заказчик его убийства – внук Ивана III (но не тот, на кого все подумали) Иван Мстиславский. История про сыноубийство Ивана Грозного – прекрасно проведенная операция информационного прикрытия, которую пора вычеркнуть из учебников истории.
Его единственный сын, родившийся после смерти отца и усыновленный дедом – Дмитрий Иванович Угличский, Лжедмитрий под номером два наших учебников.