– Женщина, не убивайте меня! Пожалуйста! Я прошу вас! Я вас умоляю!
Эта мразь валялась у меня в ногах и пыталась целовать мои туфли, перепачкав их своими слезами и соплями. Но я не ведала пощады. Мои руки решительно сжимали старый топор, которому предстояло стать орудием возмездия.
– Встань, мразота! Хотя бы умри как мужчина.
– Я ни в чём не виноват, женщина! Это не я! Это всё он. Ну, пожалуйста! Клянусь вам, я больше не буду! Позвольте мне пойти в прокуратуру! Разрешите мне сдаться властям!
– Граждане бандиты! Вы окружены. Сопротивление бесполезно! – раздался вдруг громкий голос с улицы, многократно усиленный мегафоном.
Я припала к окну. Вокруг дома стояли десятки милицейских машин с мигалками и автобусы спецназа. Сотни ружей и автоматов были направлены в мою сторону.
– Выходите по одному, с поднятыми руками!
Это ничтожество перестало рыдать, поднялось с пола, высморкалось в кружевной платок и включило дурака.
– Ну раз так, надо выходить. Ничего не поделаешь. Я первый.
– Стоять! – рявкнула я так, что эта гнида присела на пол. – Ты никуда не уйдёшь. Тебя вынесут отсюда по частям. Я пришла сюда, чтобы осуществить возмездие за совершённое тобой злодеяния, и я сделаю это!
– Да не совершал я никаких злодеяний!
От мощного удара дверь рухнула на пол, и в комнату стремительно ворвалась толпа вооружённых до зубов спецназовцев в масках. Все их дула были направлены на нас.
– Кто из вас заложник? – спросил старший.
– Я! – завопил это гад.
– Какой ты заложник? Ты преступник! – вскипела я праведным гневом. –Офицер, вы знаете кто это?
– Кто?
– Дантес!
Старший застыл в изумлении, как громом поражённый.
– Дантес?! Это который Дантес? Тот самый? Который нашего Лермонтова убил?
– Пушкина, – поправила я его.
– И Пушкина?! Ах ты ж сука!
– Да я не тот Дантес! Это мой троюродный прапрапрадед по матери. Я с ним не знаком совсем! И осуждаю. Да и мать моя бросила меня, убежав с водителем троллейбуса, когда мне было двенадцать лет.
– Какая разница? Это никак не оправдывает тебя. Вы все должны получить наказание за своё преступление. Все! До седьмого колена! Я так долго искала тебя, Луи!
– До седьмого? – старший спецназовец с сомнением посмотрел на его колени. – Ну-ка, сестра, отойди в сторону. Не марай руки об эту гниду.
От забрал у меня топор и шагнул к последнему из рода Дантесов.
– Мама! – прошептал тот и совсем тихо добавил: – Караул…
* * *
– Дамочка, отойдите, пожалуйста, в сторону. Вы нам мешаете проводить экскурсию, – вернул меня в реальность противный голос на французском языке.
Но я на него не отреагировала, потому что совсем не знаю французского. Я стояла с глазами, полными слёз, не в силах пошевелиться.
– Итак, дамы и господа, мы с вами находимся у могилы великого сына французского народа Жоржа Дантеса.
Страшненькая экскурсоводша обращалась к группе французских негров, которые малодушно переметнулись на сторону убийцы их великого предка. Я смачно плюнула на могилу подлого злодея и пошла продолжать дело бессмертного Пушкина – жечь напалмом сердца и души людей.
* * *
Разговор с Дантесом
А вот скажи, Дантес, собака,
За что ты Пушкина убил,
Ты, порожденье тьмы и мрака?
Ты, гнойный пидор и дебил?
Ответь, французская козлина,
Вот в чём наш Пушкин виноват?
И в чём, подлец, была причина,
Что ты взял в руки автомат?
Ну вот скажи, какого хера
Ты не решил там всё добром?
Ведь мы же вашего Флобера
Не зарубили топором.
Ведь мы же вашего Шекспира
Не утопили, как Му-му?
Или бутылкой от кефира
Не отхерачили Дюму.
Так что ж ты, лягушачья гнида,
Вот так, приехав в гости к нам,
Такой весь уси-пуси с вида,
Отправил Сашку к праотцам?
Я не прощу тебя, паскуда!
И буду проклинать твой род
До страшных судорог, покуда
Он, как наш Пушкин, не помрёт.
И шепчут трепетые губы,
Сжимая пальцы в кулаки:
Мужчины, выньте ледорубы
И отомстите, мужики!
Чтоб всем козлам была наука.
Чтоб знал всегда любой урод,
Что если только пискнет, сука,
Он от возмездья не уйдет.
✏ ✏ ✏
© Бэлла Слесарченко
Чтобы не пропустить новые публикации, подпишитесь на канал. И вам будет хорошо, и автору приятно.