Галина посмотрела на фотографию и тяжело вздохнула. На снимке счастливый сын обнимал за плечи девушку, которую решил сделать своей женой.
Не такую невестку хотела Галина своему единственному сыну. Что он в ней нашёл? Конечно, внешне Катя была хороша: и лицо, и фигура – всё при ней. Но ведь молодые все красивые, а жить не с красотой придётся, а с характером.
Образование её стыдно на людях озвучить – профтехучилище. О чём им с ней разговаривать, она же двух слов связать не сможет? Таким девочкам дорога в гастарбайтеры, тем более профессия подходящая – маляр- штукатур.
К тому же Катя была из неблагополучной семьи: мать пьющая, а отца своего девушка не знала. Только забулдыг не хватало Галине в родственники!
Наверное, она бы тогда ещё долго сопротивлялась женитьбе сына, отговаривала его, пыталась переубедить, если бы не случилось страшное. Галинин сыночек, радость её и счастье, молодой, красивый и здоровый, погиб на производстве.
На сорок дней несостоявшаяся сноха отозвала Галину в сторонку:
- Тётя Галя, я беременна, - тихо сказала она.
Галина задохнулась, боясь поверить. Не врёт ли? Столько времени прошло, кто её знает, эту чужую девушку? Вдруг ребёнок Галине не внук?
- Почему раньше молчала? – вмиг охрипшим голосом спросила она.
- Боялась, что не сохраню, - призналась Катя. – У меня ещё и резус отрицательный.
- Теперь не боишься?
- Боюсь, но меньше. Я сейчас намного лучше себя чувствую, да и всё равно надо было вам сказать.
- Переезжай ко мне, - решила Галина. – В вашем отстойнике того гляди заразу подхватишь.
- Зачем вы так? – глаза Кати налились слезами.
Галине стало неловко. Зря сказала. Чего девчонку упрекать – родителей не выбирают.
Первые месяцы было очень сложно. Галина у себя в доме всегда была одна хозяйка, а тут несостоявшаяся невестка взялась командовать. То шторы поменяла – темно ей, видите ли, то начала у забора цветник разводить. Кому он нужен, тот цветник? Ещё и винограда дикого насажала, мол, живая изгородь, очень красиво.
Иногда Галина сдерживалась, чтобы не ругаться из-за пустяков, иногда строила девчонку. То, что она вынашивает Галининого внука, не даёт ей права менять Галинины привычки.
Новорождённого она хотела назвать именем сына, но Катя неожиданно упёрлась.
- Нет! Мы мечтали – если мальчик будет, Серёжей назовём.
- Это тогда! А сейчас нам с тобой мальчика растить, - настаивала Галина.
Но Катя была непреклонна, они даже поругались из-за имени. Хотя смысл был ссориться – всё равно пришлось Галине уступить.
Злые языки болтали, что неплохо бы сделать экспертизу и убедиться, что мальчик в самом деле Галинин внук, но она только отмахивалась. Какая экспертиза, если родные карие глазки-вишенки в душу смотрят, чубчик торчком, точь-в-точь, как у неё сына в детстве, и улыбка, от которой заходится сердце. Словно назад во времени вернулась, когда своего мальчика родила.
Жизнь и смерть всегда рядом. В одночасье сгорела от палёной дряни Катина мама, Галина помогала с похоронами. Катя рыдала на её плече и горько причитала.
- Как же, как же так, мамочка моя? Тётя Галя, одна вы у нас с Серёженькой остались, никого больше нет.
Галина отвела глаза – можно подумать, до того момента не одна была! Чего Катя хорошего от матери видела? Разве что в детстве, пока та ещё не пошла по кривой дорожке. За что дети любят таких мамаш? Вот и Катя: плачет, руки заламывает, ничего плохого уже и не помнит.
Чтобы не ломала Катерина спину на тяжёлой работе, Галя отправила её на курсы парикмахеров. Тоже труд не лёгкий, но всё-таки не стройка.
В прошлом году Сережа пошёл в первый класс – быстро дети растут. Катя тем летом съездила в соседний город на недельный мастер-класс и познакомилась там с мужчиной.
С него и начались Галинины беды. Сначала Катя скрывала их встречи, потом призналась, что всё серьёзно и он сделал ей предложение.
- Сереженьку мне оставь и иди на все четыре стороны, - решила Галина.
- Тётя Галя, как у вас язык повернулся? Я мать ему! Как я могу его оставить, пусть даже и вам?
- То есть как – даже? Я для тебя мало сделала? Да я для дочери родной бы не смогла сделать больше добра, чем для тебя! Хочешь замуж – иди. Но ребёнку отчима не надо, у него нормальная семья должна быть.
- Тётя Галя, нормальная – это папа и мама, бабушки-дедушки. Не вернуть вашего сына, но я-то молодая, я жить хочу. Мужа хочу, ещё детей.
- Вот и рожай хоть каждый год, но Сережу тебе не отдам.
- Я – его мать.
- Всё равно не отдам. Он мой. Понимаешь? Или наш, или мой! Но не чужого мужика! Уедешь к нему в другой город, я внука буду сначала по праздникам видеть, потом раз в год. Он меня забудет, а другой бабушке – твоего мужа матери, он даром не нужен.
- Да почему вы так думаете?
- Да потому, что знаю! Неблагодарная ты! Я для тебя – всё, а ты меня единственной радости лишаешь!
И ведь лишит, если захочет. Куда Галина денется? Даже в суд не подать, не потребовать встречи – докажи-ка сначала, что ты ребёнку не чужая.
Они ссорились уже несколько недель – Катя паковала вещи для переезда, Галина требовала оставить Серёженьку.
- Хоть до конца учебного года оставь, - уговаривала она. – Куда его сейчас срывать?
- Ну пропустит неделю-другую, подумаешь, - отмахивалась Катя.
- Я на него дом отпишу, - подкупала Галина невестку.
Хотя и так понятно было, что свой дом она завещает внуку. Кому же ещё? За что ей это наказание? Сына лишилась, неужели и внука заберут?
Галина слонялась по дому, не сдерживая больше слёз. Словно внутри неё сломался стержень, тот, основной и нужный, который поддерживал всю жизнь и заставлял бороться с болезнями и бедами.
Вчера Катерина вернулась домой поздно, а сегодня утром сонная и растрёпанная, решительно зашла на кухню:
- Тётя Галя, у меня к вам серьёзный разговор! – заявила она.
- Чего ещё? – устало вздохнула Галина.
Катя налила в чашку воды из графина, поставила перед ней:
- Я поговорила со своим женихом, и мы решили, что он переезжает сюда. Жильё нам что тут, что там снимать, так что пусть он едет. Серёжка не может без бабушки, вы – без него.
- Спасибо, - выдохнула Галина.
- И ещё… Раз уж так получилось, - смутилась Катя. – Вы простите меня, что хотела уехать, ладно? Мне ведь ни дня не довелось женой побыть, не одной минуточки… А если бы тогда не вы, вообще не знаю, что бы я делала… Можно я буду вас мамой называть?
Тяжело опираясь на стол, Галина встала и обняла Катю. Так они и плакали, стоя посреди кухни, всхлипывая и успокаивая друг друга.
- Доченька мне будешь, - прошептала Галина.