Немного воспоминаний из «Актёрских баек» — забавные истории актёров, режиссёров, чья жизнь порой преподносила сюжеты намного интереснее съёмочной площадки.
Из воспоминаний В. Катаняна
«На банкете в честь Райкина в Германии какой-то военный, произнося тост, сказал: «Дорогие наши немецко-фашистские друзья…» — и, смутившись, предложил выпить «за дорогого Исаака Андреевича Райкина».
«Едем с Зиновием Гердтом со студии, он вылезает у своего дома — страшной развалюхи, подпертой бревном. «Ничего, — сказал Зяма. — Когда-нибудь здесь установят мемориальную доску: «Здесь жил и от этого умер…»
«В 1963 году ездили снимать новую гостиницу для киножурнала. Директор все нам показал и сказал, что биде установлены во всех ванных комнатах. Потом директриса нашей группы, дама лет пятидесяти, спросила меня: «Что он там сказал установлено в ванных комнатах?» «Биде». «А это что?» Ну я объяснил. А оператор еще и изобразил. «Да нет, Вась, я тебя серьезно спрашиваю».
«Я понял наконец, в чем разница между нашими фильмами и мексиканскими сериалами. У нас мебель стоит по стенке, а у них шикарно разбросана по комнате, вперемешку с лампами — у них много места, комнаты большие».
«Жена Э. Рязанова рассказывала, что режиссер снимал «Карнавальную ночь» по две смены, простуженный, все было ужасно трудно, у него опускались руки. Рязанов нервничал, бросился на кровать вниз лицом и крикнул ей с упреком: «Никогда тебе не прощу, что ты уговорила меня снимать «Карнавальную ночь»!!»
Из воспоминаний Рины Зелёной
«У актрисы Варвары Осиповны Массалитиновой была домработница Ксюша, которая ее очень любила и была ей предана. Время от времени она взбрыкивала, завязывала пожитки в узелок и просила расчет. Варвара Осиповна уточняла: «Уходишь? Ну-ну…» Она подходила к телефону, набирала номер и говорила: «Кремль? Говорит Массалитинова. Попросите, пожалуйста, товарища Сталина». Ксюша тут же бросала узел и говорила: «Остаюсь».
Из воспоминаний С. Мигицко
«Однажды артист Шевелев Саша во время детского утренника заснул за кулисами. Это бывает, когда в каникулы играешь по три спектакля в день. Его разбудили по трансляции. Он вскочил, выбежал на сцену и сказал: «Мяу!» Потом огляделся и видит, что это не «Бременские музыканты», где он играл кота, а «Снежная королева».
«Тьфу ты, — огорчился Саша, — я же ворон, елки-палки…»
«В спектакле «Собачье сердце» я играл Шарикова. На одном представлении нам ужасно мешали две девицы, без умолку болтавшие в первом ряду. Когда нервы напряглись до предела, я вдруг прыгнул в узкий проход между сценой и первым рядом, страшно гавкнул и сказал: «Молчать!» Девицы пережили такой шок, что сбежали со второго действия».
Из воспоминаний А. Шурановой
«Роль княжны Марьи из фильма «Война и мир» трудно мне далась. Послушал меня Бондарчук на репетиции и говорит: «Нет, мать, что-то святости маловато!» Я перестала спать, перестала есть. Страшно было, что меня отправят домой. И вот — первый съемочный день. Проводы князя Андрея. Вешаю я ему на шею образок и говорю: «Пусть он тебя сбережет…» Тут горло у меня от волнения перехватило, я и перешла на шепот. Гляжу — Бондарчук весь воспрял. После второго дубля он меня обнял: «Ну, мать, наконец-то». — «Да что наконец-то, у меня голос пропал». — «Так и не нужен тебе здесь голос».
Из воспоминаний Н. Трофимова
На сцене я часто забываю текст. Однажды из-за моей забывчивости Г.А. Товстоногову пришлось трижды останавливать репетицию, после чего он отозвал меня в сторонку и тоном заговорщика сказал: «Николай Николаевич, могу поделиться индийским способом запоминания текста». — «Очень интересно», — оживился я. — «Его надо учить».
Из воспоминаний Р. Карцева
«Никогда нельзя предугадать, какая из миниатюр пойдет. Я не мог предположить, что таким успехом будут пользоваться «Раки». Ну те самые, которые «вчера были по пять, но большие, а сегодня по три, но маленькие». В Одессе, между прочим, есть даже место, где эту живность выращивают специально для французов. Стоит женщина с ящиком раков. «Сколько?» — спрашиваю. «Сто гривен». — « Давайте ящик». — «Сто гривен – ШТУКА», — уточняет торговка. «Да вы с ума сошли!» Тут она поднимает рака и говорит: «Ну ты погляди: это же Ален Делон!»
Из воспоминаний С. Бехтерева
«Мы ставили пьесу «Бесплодные усилия любви». Мне и моему другу предстояло сыграть персонажей, у которых «не все дома». Наш профессор отправил нас в Бехтеревку, чтобы мы, как учил Станиславский, были на сцене правдивыми и точными. Пришли мы в приемную главврача, уже понемногу вживаясь в воображаемые образы. Я говорю медсестре: «Здравствуйте, я Бехтерев». Она испугалась. «Напрасно, — говорю, — вы пугаетесь. Я действительно Бехтерев, и мне надо поговорить с главврачом». «Его нет», — отвечает сестра. «Но вы понимаете, что я Бехтерев?» — «Я понимаю, понимаю… Вы Бехтерев, Бехтерев». «Вот, девушка, напрасно вы так… Я же вижу по глазам, что вы мне не верите. Если бы поверили, то пропустили бы. Тем более что мне очень надо». «Успокойтесь. Я верю, что вы Бехтерев. Но главврача сейчас нет», — бормочет она, а сама уже собирается нажать на секретную кнопку под столом, которой подают сигнал санитарам. « Да я вам сейчас паспорт покажу, чтобы вы мне поверили», — настаиваю я. «Не надо, я и так верю». — «Не верите, а жаль…» — с укоризной замечаю я. «Ну хорошо, давайте ваш паспорт». Она его раскрывает, ее глаза делаются круглыми, она кричит: «Так вы Бехтерев? Что же вы мне сразу не сказали?!» И тут же пропустила к главврачу, который, кстати оказался истинным театралом и дал для ознакомления столько историй болезней, что мы могли бы сыграть, наверное, всю психиатрическую больницу».