«Всей правды вы никогда не узнаете» - сказал Горбачев на встрече с журналистами по возвращении из Фороса. И это, пожалуй, именно тот случай, когда ему действительно можно поверить.
Создание ГКЧП 19 августа 1991 года - это событие, которое окончательно предопределило распад СССР. После него пути назад уже не было. В этом состоит его главное историческое значение. Оно вполне определенно и однозначно, чего никак не скажешь о версиях относительно причин и сущности «путча». Многие вопросы, ответов на которые до сих пор нет, привели к тому, что практически сразу же возникли различные кривотолки, пересуды и теории.
К таким безответным вопросам относятся следующие:
1. Почему члены ГКЧП, имея колоссальные полномочия, проявили чудовищную нерешительность, приведшую к провалу?
2. Поддерживал ли Горбачев планы гкчпистов?
3. Почему в Доме Советов (там находилось правительство РСФСР, противостоявшее ГКЧП) не было отключено электричество и связь?
4. Почему о предстоящем создании ГКЧП и вводе войск в Москву заранее знали многие, в том числе западные журналисты?
5. Почему не был арестован Ельцин, когда для этого имелись все возможности?
Это только некоторые вопросы, к которым можно добавить много дополняющих и уточняющих. Кроме того, быстро обнаружилось, что вокруг тех событий нагромождено много самого обыкновенного вранья. Наиболее известный случай – это, конечно, так называемая блокировка или арест Горбачева в Форосе, о которой он сам и поведал. Достоверно установлено, что этого не было.
Итак, практически сразу же после провала ГКЧП возникли версии о том, что на самом деле не было никакой попытки контрреформ, а было что-то иное, имевшее противоположный смысл. Далее рассмотрим основные мнения и оценки тех событий. Начнем с официальной версии, которая принята в учебной литературе и поддерживается кое-кем из историков.
Версия первая (официальная): Провал заговора душителей свободы.
В целом описание событий сводится примерно к следующему. «Многие руководители КПСС и союзных структур власти давно уже не скрывали своего убеждения, что процесс перестройки завел общество в тупик». А причины провала характеризуются примерно так: «В провале августовского путча решающую роль сыграли демократические силы и Президент России Б. Н. Ельцин. В день переворота он подписал указ, по которому действия ГКЧП провозглашались антиконституционными и квалифицировались как государственный переворот. Политику ГКЧП общество не поддержало…». [Учебник История России 11 под ред. Н. В. Загладина]. Если не вникать в историю событий и в то, что ГКЧП вообще-то действовал в рамках законов СССР, а довольствоваться лишь этим объяснением, то все вполне понятно и логично. Но вот если хотя бы чуть-чуть вникнуть, то сразу же возникает много вопросов.
Писать о тех событиях до сих пор тяжело, поскольку можно с одной стороны показать свой непрофессионализм, а с другой угодить в немилость. Поэтому историки часто осторожничают. Весьма показательно, что среди крупных специалистов очень немногие позволили себе поддержать официальную версию событий, да и то лишь частично, в отдельных аспектах, отделавшись в целом набором эвфемизмов. Так В. В. Согрин считает одной из главных причин ГКЧП то, что еще в начале августа Горбачев договорился с Ельциным и Назарбаевым о замене многих высших должностных лиц СССР (премьер-министр Павлов, министр обороны Язов, шеф КГБ Крючков и др.) после подписания нового союзного договора 20 августа по возвращении Горбачева из Фороса (Крым). Боязнь потерять свои места и толкнула «консервативных руководителей» на этот шаг. [Согрин В. В. Политическая история современной России. 1985-2001: От Горбачева до Путина. М., 2001. С. 87]. Отметим здесь лишь то, что эта версия проистекает из ельцинской интерпретации событий, изложенной им в книге «Записки президента».
Даже прямо называть эти события без кавычек путчем решаются только некоторые историки. В их числе Р. Пихоя, который (с соавтором) хотя и дает развернутое описание событий, все же пытается всячески обелить Б. Ельцина, что вполне объяснимо, учитывая их служебную близость [Например: Пихоя Р. Г., Соколов А. К. История современной России: кризис коммунистической власти в СССР и рождение новой России. Конец 1970-х – 1991гг. М., 2008. С.365]. Версия, изложенная в данной работе, по сути – база той концепции заговора косных совковых консерваторов против свободы и демократии, которая положена в основание официальной трактовки событий. Рассмотрим ее достаточно подробно. Это позволит воочию убедиться во множестве имеющихся в ней противоречий, а некоторые ееповороты порой кажутся позаимствованными у голливудских сценаристов.
Авторы, стремясь создать Ельцину образ пламенного борца за свободу и вождя демократии, делают это в том числе за счет обличения Горбачева в его участии в процессе подготовки и введения чрезвычайных мер (вообще, об этом пишут многие). Авторы, в частности, обращают внимание, что закон о введении чрезвычайного положения был принят еще в 1990 году, после чего Горбачев неоднократно говорил о необходимости чрезвычайных мер, непосредственно участвовал в их подготовке, и что его к этому подталкивало окружение, боявшееся Ельцина [369]. 18 августа вечером делегаты от ГКЧП посетили Горбачева в Форосе, и в ходе встречи он произнес свою знаменитую фразу: «Черт с вами, действуйте». Причем произнес он ее, якобы, только после того, как убедился, что гкчписты собираются арестовать «российское руководство», то есть Ельцина [372]. При этом, как и ожидалось, никаких документов Горбачев подписывать не стал, заняв как всегда выжидательную позицию.
Ельцин и его окружение, действуя чуть ли не героически, с самого раннего утра 19 августа, составили текст обращения «К гражданам России» и начали его рассылать по факсу, почему-то не отключенному на правительственной даче в Архангельском (!) во все возможные отечественные и зарубежные СМИ и информагентства. После этого, как пишут авторы, ГКЧП потерял всякую надежду договориться с Ельциным [377]. Остается только спросить, зачем о чем-то договариваться с тем, кого без малейших проблем можно было отправить в тюрьму или демократично изолировать с комфортом на правительственной даче? В эти тревожные часы, вдруг вспомнив о знакомстве с генералом П. Грачевым, командовавшим ВДВ, Ельцин позвонил ему из того же Архангельского и … «напомнил, что ранее тот обещал оказывать помощь законным властям России».
Можно себе представить, насколько сложно было авторам передать весь пафос и трагизм того судьбоносного разговора. Его итогом стало то, что Грачев поручил-таки генералу Лебедю, командовавшему тульской дивизией ВДВ, взять под охрану Белый Дом, куда в то же время очень спешно засобирались из Архангельского Ельцин и его спутники. Причем, ехали они так, «что у машин сопровождения фары были разбиты мелкими камешками, вырывавшимися из-под колес летевших впереди автомобилей» [380].
Оказавшись на верхних этажах Белого дома, приехавшие «дачники» увидели из окон невообразимо страшную картину. «По Кутузовскому проспекту, по широкому Калининскому мосту двигалась, ревела танковыми двигателями, чадила колонна бронетехники, конца которой не было видно. Передние машины направились к Белому дому и начали кружить вокруг здания» [380]. Вторым чудовищным ударом ГКЧП стало отключение вещания части телеканалов. Более ничего не последовало.
Президент РСФСР не растерялся в этой отчаянной ситуации и «с первых шагов начал перехватывать инициативу». Вот один из примеров такого перехватывания. В 10.30 в Белом доме перед иностранными дипломатами, а также отечественными и иностранными журналистами выступил премьер-министр РСФСР И. Силаев. Ельцин поднялся на трибуну к выступавшему, сказал, что просит журналистов довести позицию руководства РСФСР до общества, после чего посоветовал журналистам уйти, так как здание начали окружать танки. По словам авторов, «то, как говорил Ельцин, та уверенность и невероятная в его положении способность шутить заставляла поверить: у ГКЧП будут большие проблемы» [Там же]. Это уже совсем комично. Если человек в действительно опасной для себя ситуации балагурит, то возникает вопрос, а действительно ли ситуация так опасна? И второй возможный вопрос: а этот человек адекватно оценивает действительность?
Чуть попозже Ельцин вышел из здания, поднялся на ближайший танк и, приняв театральную позу, зачитал обращение «К гражданам России». Этот эпизод, разумеется, совершенно случайно, засняли операторы CNN. А вечером того же дня по центральному телевидению (подконтрольному ГКЧП!) вышел сюжет о Ельцине, где фигурировали эти же кадры. В результате «граждане страны увидели собственными глазами: власть России не согласна с ГКЧП, президент России считает ГКЧП незаконным и требует не подчиняться его распоряжениям» [384].
Дальше окрыленные пламенным призывом Ельцина, москвичи стали массово выходить на улицу, митинговать, собираться около Белого дома, строить баррикады и «разагитировать» воинственно настроенных верных ГКЧП солдат. По мнению авторов, «беспокойство в ГКЧП нарастало. Уже вечером 19 августа стало ясно, что первый день проигран». Собственно, «игра» со стороны ГКЧП заключалась в отключении некоторых каналов на время и вводе войск в Москву, которые не получали никаких приказов кроме того, чтобы просто войти в город. Поэтому точнее будет сказать, что ГКЧП скорее не проиграл, а просто не вступал в игру.
Но на следующий день ГКЧП нанес-таки разящий удар – был прекращен выпуск некоторых газет, введена цензура на ТВ (это, видимо по следам вечерней передачи, что была накануне). ЦК КПСС разослал в республики «Заявление Политбюро ЦК КПСС», в котором одобрил действия ГКЧП. Практически все руководители республик безоговорочно поддержали эту позицию. При этом стороны самого ГКЧП больше никаких действий принято не было. Правда, в генеральном штабе проводилось совещание, на котором, решался вопрос о применении к руководству РСФСР, сидевшему в Белом доме, полицейской операции (штурма), поскольку, как считают авторы, «сломить сопротивление российского руководства военно-политическим путем» не удалось [387]. Кто и как пытался их «сломить» не понятно.
Штурм был назначен на 3 часа утра 21 августа. Ельцину якобы было предложено перебраться в американское посольство, но он героически отверг это предложение и спустился в бункер в подвале Белого дома, откуда обзванивал всех мировых лидеров (связь работала!). А в соседнем кабинете бункера Лужков «темпераментно, уверенно» [392] обзванивал руководителей заводов, чтобы они везли бетонные плиты и перегораживали ими указанные им места в Москве. При этом есть сведения, что из этого-то бункера как раз и был подземный ход в американское посольство, что позволило сидельцам не сильно переживать о своей судьбе. М. Полторанин приводит воспоминания шефа ельцинской охраны А. Коржакова, согласно которым в бункере был накрыт стол и присутствовавшие ели бутерброды, «запивая их…водкой с коньяком». В итоге одного из «сидельцев» – мэра Москвы Г. Попова под утро пришлось выносить. Что было с остальными, Коржаков скромно умолчал.
В результате, как считают авторы, под давлением общественности, никакого штурма не состоялось, и 21 августа ГКЧП потерпел поражение. Давлением общественности была, по всей видимости, террористическая провокация, устроенная на пересечении Калининского проспекта и Садового кольца, в ходе которой толпа молодчиков, преградив путь, попыталась захватить одну из БМП, забросав ее перед этим камнями, арматурой и коктейлями Молотова, закрыв видимость брезентом. В результате законного противодействия экипажа бронемашины (официально признано судом) двое налетчиков погибли под колесами, а один от попавшей в него рикошетом пули (их за это объявили героями СССР!).
Итогом всех этих событий, как полагают авторы, стало торжество парламентской демократии (21 августа открылось заседание Верховного Совета РСФСР – Парламента «новой России»). В этом проявилась ее «историческая роль, доселе неизвестная в России», а победа над ГКЧП, по мнению авторов – это «самое важное за всю историю России событие с точки зрения гражданских и политических прав» [394].
В этом поражении ГКЧП и в странной его нерешительности, конечно, главную роль сыграли действия самих гкчпистов, поскольку они обладали абсолютной полнотой власти и могли повернуть ход истории туда, куда захотели бы. Но проблема именно в том, что они не захотели (за исключением Варенникова и Шенина). Почему? На это у каждого из них были свои причины. Кто-то резко заболел и слег в больницу, кто-то запил, кто-то уповал на Горбачева, который так и не сказал своего слова, кто-то, видимо, руководствовался и иными соображениями. Но об этом речь пойдет ниже.
Версия вторая: Сговор Ельцина с руководством КГБ.
Если авторы предыдущей версии испытывают явный пиетет к Ельцину, то следующая точка зрения такой особенности полностью лишена. Речь идет о, пожалуй, наиболее полной и всесторонней версии развития событий, авторство которой принадлежит выдающемуся историку А. В. Островскому. Если не вдаваться в детали, что в рамках этой статьи сделать невозможно, то суть данной версии состоит в следующем. События августа 1991 года и их исход – это результат сговора, достигнутого среди высших кругов. Но речь идет не о сговоре Горбачева с членами ГКЧП, а о фронде Ельцина с частью гкчпистов а именно с теми из них, кто представлял КГБ. В этой версии Крючков предстает в роли серого кардинала ГКЧП, который руководит его действиями, имея свой собственный, неизвестный остальным гкчпистам план. Этот план возник у руководства КГБ (Крючков, Леонов, Глушко, Шебаршин) и состоял в том, чтобы использовать непомерную жажду власти Ельцина в своих интересах.
Сам Крючков, правда, в мемуарах под названием «Личное дело» это отрицает. Но было бы странно, если бы в мемуарах человек написал что-то плохое о самом себе, например, что ради кресла или каких-то иных выгод прикрывался патриотическими мотивами.
Видимо, с Ельциным были достигнуты некие договоренности и он исполнял назначенную ему роль (это и объясняет тот факт, что так и не был отдан письменный приказ о его аресте, которого неоднократно требовал командир «Альфы» генерал Карпухин и целый ряд других вещей). Но в самый последний момент Ельцин испугался, что чекисты его обманут и стал играть в свою игру. Одним из косвенных показателей этого может считаться сохранение Горбачева в политической элите. После 21 августа он Ельцину был абсолютно не нужен и Ельцин имел все возможности для того, чтобы вовсе изгнать его из высших кругов.
Это лишь версия, которая вполне имеет право на существование, и которая уж точно гораздо более реалистична, чем предыдущая. Но есть и еще одна группа мнений, которая также заслуживает серьезного внимания.
Версия третья: Срежиссированный из-за рубежа спектакль с целью окончательной ликвидации СССР.
В целом нельзя не согласиться с теми, кто считает главными причинами развала СССР причины внутренние. Но это не отменяет того, что в этом активно участвовали зарубежные силы. Более того, сейчас это уже установленный факт. В частности, в событии, которое составляет предмет данной статьи, влияние таких сил очевидно. В связи с этим имеются и соответствующие версии.
Геннадий Зюганов, например, писал, что деятельность как Горбачева, так и Ельцина в августе 1991 года корректировалась из одного места, а именно из Вашингтона. Конечной целью закулисных кукловодов был развал КПСС и Советского Союза. «Это была крупнейшая и тщательно спланированная спецоперация Запада по уничтожению КПСС и развалу СССР. И подельниками выступали наряду с западными спецслужбами Горбачев, Яковлев, Ельцин и один из членов ГКЧП. Спектакль с мнимым путчем завершился действительным переворотом и трагедией страны». [Советская Россия, 21 августа 2001].
О спектакле писал и С. Г. Кара-Мурза в своей известной книге «Манипуляция сознанием». Для него события августа 1991 года в Москве – это пример создания «общества спектакля». Суть этого нового, применяемого в глобальном масштабе манипулятивного приема, состоит в том, что с помощью современных технологий в человеке разрушается то знание, которое он получил от реального исторического опыта. Это знание заменяется знанием, которое «искусственно сконструировано “режиссерами”» [269]. В человека вкладывается убеждение, что главное – это видимость, он превращается в пассивного созерцателя лишенного способности и возможности задавать вопросы, теряет возможность критически воспринимать действительность. События калейдоскопически сменяют друг друга, полностью захватывая человека, который становится послушной пешкой в чужой игре.
Что касается конкретно «путча», Кара-Мурза считает, что «по количеству и масштабу решенных политических проблем трудно найти в истории провокацию, которая могла бы сравниться» [273] с ним. Автор приводит великое множество нестыковок и откровенно абсурдных вещей, на которые народ, очарованный происходящим «политическим спектаклем» не обратил ровно никакого внимания. На общество как бы действовал своеобразный «наркоз, при котором удалось на достаточное время парализовать любую оппозицию и провести болезненную операцию по ликвидации СССР» [278].
Поскольку такого рода приемы применялись и до того при развале других стран бывшего соцлагеря (особенно ярко – в Румынии) мнение автора определенно имеет право на существование.
О заговоре, который проходил по сценарию, разработанному на западе и имевшем главной целью развал СССР писал И. Я. Фроянов, и многие другие исследователи.
Так выглядит самый краткий и далеко не полный перечень мнений и оценок так называемого путча 1991 года. На сегодняшний день ситуация продолжает выглядеть настолько запутанно, что говорить что-то однозначное о тех событиях очень сложно. Однако, вместе с тем, совершенно очевидно, что «путч» сыграл ключевую роль в окончательном оформлении разгрома КПСС и стал тем событием, после которого о восстановлении СССР уже не могло быть и речи. А это говорит о многом. Вероятность того, что события так сложились сами собой, ничтожно мала. Очень многие косвенные признаки указывают на то, что это была спланированная акция с четко определенными целями. А те приемы, которые тогда были впервые отработаны, успешно применялись и применяются до сих пор. Схема много раз выглядела примерно одинаково. Какая-то острая проблема, несомненно требующая понятного всем решения, назревала (или создавалась рукотворно) и совершенно определенная сила в лице государства, как казалось, должна была обрушиться на нее и, обладая всеми возможностями, покончить с ней. Но в реальности происходило нечто другое, подчас обратное ожидаемому, так что люди начинали думать, что лучше бы и не делать ничего вовсе. Так было во время обеих чеченских войн и при целом ряде других ситуаций, которые имеют место и сегодня. О целях всего этого можно только догадываться, но то, что действия происходят по шаблону, очевидно.
Таким образом, общепринятая «официальная» версия событий августа 1991 года не выдерживает элементарной проверки, а все остальные связаны с констатацией некоего закулисного заговора, о котором, естественно, никаких прямых свидетельств не существует. В результате доверие к первой версии практически нулевое, а все неофициальные обычно подвергаются шельмованию как конспирологические. Именно поэтому слова Горбачева, по крайней мере пока, абсолютно справедливы.