В начале февраля освободился Энрике. Счастливый отец приехал к Миле.
– Дочка, дай спиртного и на закуску чего-нибудь.
– А деньги у тебя есть? – спросила Мила.
– Ну, ты даешь! Какие деньги? Да если бы они были, разве я бы сюда ехал? У нас бы все и взял.
– Извини, папа, не могу. Без денег я товар не отпускаю, – твёрдо ответила Мила, понимая, что если сейчас с отца деньги не вытрясти, то потом можно будет об этом забыть.
– Да ты как бревно бесчувственное, Милка! Пойми сын приехал! Брат твой, если что! Нужно встретить как следует. Он настоящий мужик и достоин хорошего праздника! – сердился Илья Игнатьевич.
– Твой настоящий мужик ещё может оказаться там, откуда пришёл, и не один раз. Всегда встречать его будешь застольем? Плати и получишь всё, что хочешь, – стояла на своём Мила.
Случись это всё прошлым летом, она, скорее всего, уважила бы отца и выполнила его просьбу. Но проведенные месяцы в глуши, в одиночестве, в страхе, что кто-то может ввалиться ночью или днём и обидеть её, изменили Милу. Девушка понимала, что никому она в своей семье особенно не нужна. И несмотря на то, что родителей она любила, но так просто, как раньше, уже не сдавалась.
– Язва ты, Милка! Не даром говорят, что в семье не без урода. Ты, Милка, наша паршивая овца! Вот когда здесь работала Белка, так она помогала, потому что человечная была. Не то что ты, неблагодарная! Сердце у тебя каменное! Ни разу ничего родителям не передала. Мы с матерью тебя вырастили, выкормили, а тебе бутылки для брата жалко! Тьфу на тебя, дрянь такая! Подожди, еще сама будешь просить у нас помощи, тогда я и вспомню тебе все это, – обиженно сказал отец и вышел не солоно хлебавши, пинком открыв дверь.
«Да уж, паршивая овца… А то, что я после Белки долги закрываю, чтобы её не посадили, этого почему-то никто не помнит», – подумала Мила. И так ей стало обидно за себя, так горько, что она села и расплакалась.
Почти все дни девушки были однообразными и унылыми. Дядя Лёня частенько заходил, приносил ей сметану, молоко, рассказывал новости.
– Энрике ваш, чуть повторно не загремел, – как-то сказал ей мужчина. – Да в первый же день. Устроили же они встречу бурную. Где-то отец твой раздобыл самогона и упились там вусмерть. Так братца твоего на подвиги и потянуло. Еле, еле они его унять смогли. На следующий день к ним участковый приходил. Мать твоя жаловалась, ходила по домам денег просила. Но все потом обошлось. Энрике дома и уже почти неделю они с отцом не просыхают.
Миле в очередной раз стало стыдно.
«Как хорошо, что я не живу с ними. Уж лучше здесь, на дороге, чем в семействе родном», – подумала девушка.
– Дядя Лёня, а про Изабеллу ничего не слышно?
– Нет, в деревне не появлялась, и люди ничего о ней не говорят. А вот о Люське много слухов ходит. И, знаешь, Мила, все они не очень хорошие. Сестра твоя младшая красавица же писаная, а общается с кем попало. Как бы ребенка к вам в семью не подкинула.
Мила грустно вздохнула.
– Тяжело тебе, девочка, с такой семьей придется, – пожалел её дядя Лёня. – Не каждый захочет с ними породниться. И хоть сама ты, вроде бы толковая, а вот я бы не хотел, чтобы мой сын привел в дом невесту с такой роднёй. Но ты не обижайся. Это я тебе как есть говорю. Другие промолчат, а думать будут также. Просто жалею я тебя и предупреждаю.
Миле стало горько и обидно. Не из-за слов дяди Лёни, нет, а из-за своего семейства. До этого дня Мила не задумывалась о таких вещах, а сейчас ей стало неприятно. И хоть о браке она пока не помышляла, но после слов дяди Лёни почувствовала себя, вроде как, недостойной хорошего нормального парня.
«Ладно, рано мне ещё об этом думать. Сейчас надо с долгом рассчитаться. Хорошо, что уже мало осталось»
И она села за свою машинку. Всякий раз, когда ей было плохо, она шила и успокаивалась. Мила поневоле хорошо освоила технику пэчворк. Больших отрезов у неё не было, а лоскутков хватало. Вот и придумывала она, что с ними делать и как получше разложить. Шила наволочки на подушки, коврики. Ей удалось сделать еще пару сумок из старых джинсов, которые она тоже выставила их на продажу.
В конце марта Макарыч приехал с ревизией. Всё его устроило, но, самое главное, долг Изабеллы был погашен. Мила облегченно вздохнула, но возвращаться к родителям она пока не хотела.
– Ну что, какие у тебя планы, девочка? Может ещё поработаешь? – с надеждой спросил Макарыч.
– Я согласна, но только до конца мая.
– А что так мало?
– Учиться я дальше хочу. Не всю же жизнь мне здесь на дороге жить. А так хоть за два месяца вы зарплату мне дадите, чтобы у меня деньги на первое время были. Сами понимаете, от родителей ждать подмоги не стоит.
Людмила Петровна еще один раз приезжала с заказом и всё настаивала, чтобы Мила в этой глуши долго не задерживалась.
А перед Милой встал очень сложный вопрос. Когда она училась в школе, ей очень нравилась учительница по химии и биологии. Женщина интересно вела уроки, поэтому Мила выбрала эти предметы. В будущем она планировала стать врачом, так же, как и Нина Александровна, которая курировала интернат и часто жалела Милу.
А теперь у девушки совершенно изменились желания. Она не хотела больше связываться с медициной, так как поняла, что работать с тканью это её призвание. Но в ближайших ВУЗах, где готовили таких специалистов, нужно было сдавать обществознание и литературу. А вот здесь, как выяснилось, Мила не совсем сильна.
Девушка подумала и решила поступить в колледж на дизайнера одежды.
«После 11 класса учиться недолго. Всего лишь через два года и 10 месяцев у меня будет диплом. Я смогу работать и быть независимой».
Прошло ещё два месяца, закончился май. Мила сдала Макарычу магазин, попросила оставить вещи на время, а сама вместе со своей драгоценной машинкой отправилась в город к Людмиле Петровне.
– А машинку зачем с собой тащишь? – удивился Макарыч. – Оставь, потом заберешь, она же тяжёлая.
– Нет, моя Зингер – это самое дорогое, что у меня сегодня есть. Это моя помощница и моя надежда. Я всё могу здесь оставить, но только не её.
Мила попрощалась, взяла деревянный ящик и пошла к дороге, чтобы затормозить автобус и доехать до города.
Покидая это место, девушка невольно загрустила. Она столько времени провела здесь, среди этих берез и елок, практически одна. Однако Мила понимала, что это были не самые плохие дни в её жизни. Она вспоминала минуты отчаяния, минуты обиды, а теперь оказалось, что это всё не важно.
Сейчас у неё был страх, она боялась перемен, потому что осознала, что кроме как на себя надеяться ей больше не на кого. А это так страшно в 18 лет остаться одной без поддержки.
«Пока моя Зингер будет рядом, я никогда не буду голодной. Я обязательно найду способ заработать», – думала Мила, глядя с теплотой на деревянный ящик с ручкой, что стоял у её ног.
Список рассказов
Рассказ "Приданое". Часть 6
Начало / Часть 5 / Часть 7