«Я вздрагиваю от холода —
Мне хочется онеметь!
А в небе танцует золото —
Приказывает мне петь…»
(О.Э.Мандельштам)
~~~~
Наши отношения напоминали красивую обложку паршивой книги, градусник, всегда показывающий 0 градусов, приторные духи, одинокую розу в целлофановой обёртке, но они никогда не напоминали здоровые.
Ты клялся мне в любви, а я знала, что эту клятву ты давно заучил наизусть. Ты слишком часто оставлял меня одну, а я всегда прощала, при этом понимая, что ты не изменишься.
С тобой я перестала пользоваться тушью, ее мне заменяли слёзы. Я больше не чувствовала себя нужной. Моя уверенность исчезала с той же скоростью, сколько раз ты делал другим комплименты и, улыбаясь, говорил насколько же я уродлива, все больше, затягивая на моей шее веревку.
Ты говорил, что все мои переживания-это ерунда и я верила, по своей воле, отворачиваясь от правды.
Самые красивые рассветы заменялись твоими оправданиями. Мне было хорошо с тобой, также хорошо, как запутавшейся в паутине бабочке. Ты медленно ломал мои кости, сжимая сердце и, засовывая пальцы в раны, делал их глубже. А я лишь подставлялась под удары твоих лживых слов.
Я всегда знала, что будет дальше, но с радостью, держала дверь открытой, чтобы ты мог без стука зайти и продолжить свои истязания. Мое здравомыслие давно перестало бороться с приливом счастья, получаемом при виде тебя. Выгнать тебя, -значило отречься от жизни.
Я любила боль, которую ты приносил, любила наши отношения, похожие на заевшую пластинку в старом проигрывателе.
Я умела быть удобной, ты же это использовал. Я никогда не выражала отказа. Мне говорили, что я жертва в этих отношениях, но, чтобы быть ей, нужно ощущать себя несчастной, мне же это приносило удовольствие.
Мы танцевали с тобой вальс на осколках, и я смеялась от вида крови, продолжая раздирать кожу. Ты был для меня безликим, вместо тебя мог бы быть кто угодно, но зачем они мне, когда ты сам всегда возвращался.
Я была заперта в клетке нашего безумия, ты не держал меня, а я никогда не убегала, вцепившись в тебя ногтями. Ощущая на себе оскорбления, упреки, замазывая всё новые и новые синяки, я чувствовала, что становлюсь счастливой, что на время из меня перестаёт вытекать жизнь.
Музыка в голове становилась все громче. А крики от боли разбивались о белые стены. Ванна давно была набрана,на кафеле лежала одежда, а нож в моей руке совсем не выглядел чужеродно.
Может я и правда слишком долго смотрела во тьму, потому что, кажется, она начала мне улыбаться.