Лукин Иван Борисович (творческий псевдоним – Иван Соловей; 05.04.1998, Москва – 14.03.2022, Мариуполь) – гвардии матрос 810-й отдельной гвардейской бригады морской пехоты, разведчик-пулемётчик, талантливый поэт, прозаик и сценарист, актёр, студент Литературного института им. А.М. Горького, член Союза писателей Москвы – героически погиб, прикрывая отход своих товарищей во время попытки прорыва из окружения (Мариуполь, район завода «Азовсталь»). В составе контингента Вооружённых сил России был задействован в Особой военной операции по денацификации и демилитаризации Украины с 24 февраля по 14 марта 2022 года.
Лукин Иван Борисович награждён Орденом Мужества (посмертно).
О судьбе Ивана хорошо написал поэт Сергей Арутюнов в очерке «На смерть Соловья» (см. по ссылке).
______________
Собирая книгу сына, разбираю его архивы, восстанавливаю письма и записки в электронной почте. Но многое из того, что помню, пока не нахожу. Зато встретилось стихотворение, написанное сыном 17 марта 2017 года.
Тема стихотворения довольно глубока и тяжела для восприятия, хотя написано оно ещё с по-юношески не оформившейся силой. Воскресив в памяти историю создания, расскажу, как появилась эта тема в жизни Ивана, москвича, студента Литературного института. В середине второго курса во время зимних каникул сын поехал на Псковщину в Крыпецкий монастырь. Место это ему было хорошо известно, потому что почти десять лет мы всей семьей регулярно посещали святыни спрятавшейся в лесной глуши обители, параллельно я работал над историческим очерком, охватывающим почти шесть столетий существования Иоанно-Богословского Савво-Крыпецкого монастыря. Наверное, поэтому именно в обитель направила его душа. Сын поехал помолиться, поговорить с настоятелем – о. Саввой, обдумать свою дальнейшую жизнь, в которой к тому времени у него накопилось немало казавшихся неразрешимыми вопросов. Так он определял смысл поездки вслух.
Помню, что будучи ещё в дороге, он прислал мне сообщение, в котором рассказывал, как всю ночь в поезде проговорил со своим ровесником, возвращавшимся после контузии из ДНР.
Впечатления от этого знакомства он сразу же попытался выразить в виде дневникового очерка. Помню даже, что несколько позже сын хотел использовать тот эмоциональный разговор для написания рассказа. Но ни этот очерк, ни рассказ в архиве я пока не обнаружил. А вот стихотворения, в основу которых легли рассказы ровесника-фронтовика, остались. Одно из них называется «Баллада о Скрипаче».
В те почти «мирные» годы (война в ДНР и ЛНР шла уже не первый год, но в Россия старались не акцентировать на ней внимание в СМИ и на телевидении) я посоветовал ему не показывать балладу в Литературном институте, отложить, немного доработать, мол, она ещё дождётся своего часа. Тема была совсем не для той богемной тусовки. А лишний раз выслушивать критику с матерком и издёвками в свой адрес не имело смысла.
Если честно, потом я и забыл о существовании этих стихов. Может быть, несколько отпугнула меня судьба героя баллады или подтекст с возможной отсылкой на судьбу не только собственного сына. Невольно задумывался я о возможном непростом будущем поколения наших детей, детей России. А стихам свойственно сбываться…
И вот время баллады, отложенной в стол, настало. Сейчас, после героической смерти Ивана, я понимаю, что есть в этих стихах всё, что, к горю моему, я почувствовал и постарался тогда отогнать от нашей семьи.
Вернувшись из монастыря, Иван начал выспрашивать меня, что я думаю о ситуации на Донбассе и в других бывших союзных республиках – Узбекистане, Казахстане, Армении, Грузии. Мы долго разговаривали тогда обо всём, стоя у картины с изображением осенней Крыпецкой обители, подаренной сыну настоятелем. Иван загорелся идеей уйти на Донбасс добровольцем. Что я мог ему тогда сказать?.. Ведь такого поворота событий никто не мог предугадать, да и о ситуации в подробностях было известно немного. В продолжение нашего разговора я начал обзванивать знакомых и коллег, которые недавно вернулись с фронта, расспрашивал, уточняя обстановку из первых уст. Многие советовали прежде всего пройти хотя бы начальную военную подготовку. Курсы стрельбы и первой медицинской помощи так же не помешали бы.
День шёл за днём. Первый горячий пыл пойти добровольцем немного поутих. Иван погрузился в учёбу, готовился начать съёмки фильма по своему сценарию, появились предложения по работе в театре, да и в семейной жизни было не всё так просто, чтобы уезжать… Всё это отложило его отъезд на неопределённый срок. Но по прошествии некоторого времени сын твёрдо сказал, что уходит в армию. Отговаривать его в этот раз я не стал.
Картина с видом Крыпецкого монастыря висит на прежнем месте. Дорога на картине, вся в бликах от луж, ведёт вдоль погоста и домов с кельями братии к храму. Много раз мы с Иваном ходили по этой дороге во всякое время года на службы и ко Святому источнику. Имя сына – раба Божия Иоанна, вписано во многовековую монастырскую Неусыпаемую псалтырь, вместе с православными россиянами и воинами со времён Иоанна Грозного…
-------------
Иван СОЛОВЕЙ (ЛУКИН)
Баллада о Скрипаче
Тот скрипач был моложе меня и тебя.
Он играл виртуозно, свыше дар был так дан.
Воевал неумело, защищал нас как мог.
Но война беспощадна, не щадит даже вдов.
Брат на брата, как ныне, мне старик говорил,
Поднялся и мерилом перестал здесь быть стыд.
Защищал тот скрипач поле, дом свой родной,
Школу, маму, сестру, небо, Веру порой.
И стрелял, на рожон лез, хотел доказать,
Что он прав, вместе с теми, кто окоп с ним копал.
Вечерами играл тот скрипач у костра.
И солдаты не спали, так красиво играл.
Командир попытался талант тот сберечь.
Ни в какую скрипач: «Нужен Родине меч!»
Сколько раз говорили: «Малой, едь, учись,
Виртуозам не место на полях боевых!»
Не исполнил Скрипач только этот приказ,
Отвечал: «Остаюсь! Это сердца указ!»
Говорил: «Победим, я поеду в Москву,
Там играть буду вволю, но сейчас – не могу!».
Нет, окопы не спрячут от ударов судьбы.
Не щадит никого, кто б ты в жизни ни был.
На земле, повалившись, громко плакал Скрипач:
«Как же, Боже, играть я смогу то сейчас?»
Вместо рук и кистей два обрубка торчат.
Музыкант уж не сможет смычком водить в такт.
И скрипач молодой вдруг сквозь боль прошептал:
«Боже, смилуйся, милый, пощади… наповал.
Ты, Всеведущий, знаешь – без мечты не живут;
И без рук нет мне жизни, пощади и не мучь».
Разорвался снаряд метрах в двух… Дым ушёл.
Парень спал, навсегда распрощавшись с душой.
Эту грустную притчу мне поведал старик,
Я – поэт молодой, взвода он – командир,
Скрипку ту он сберёг, мне её подарил,
Чтобы эту балладу о скрипке сложил.
А балладу сложив, посвятил – Скрипачу.
И похлопал с доверьем меня по плечу.
Через день он из боя вернуться не смог.
Но рассказ я запомнил для этих стихов,
Ради жизни с мечтой, ради жизни в любви,
Чтобы музыки душу войне не убить.
17 марта 2017
Автор: Борис Лукин
Источник: журнал МОЛОКО