Федотовна заведовала библиотекой имени Ленина много лет — едва ли не со дня смерти того самого вождя, которому заведение было обязано названием. За это время интерес к книгам пережил расцвет и забвение. Теперь мода на чтение возвращалась. И когда Николай Сергеевич предложил провести чтения для бабушек, она даже растерялась. Не запрещено ли это?
— Видите ли, — объяснил он. — Я уже две недели по просьбе наших сельчанок прихожу к ним — и читаю книги. Началось всё спонтанно. Мы беседовали с Ниной Фёдоровной, и я заметил Маркеса, «Сто лет одиночества». Взял — и начал читать вслух. Ей очень понравилось, она прямо вся загорелась. Другая попросила меня почитать ей «Фунты лиха». Знаете, есть такой роман Оруэлла? Потом была «Белая Гвардия» Булгакова…
Федотовна сказала «да», и теперь расставляла стулья. Вот-вот начнут стекаться гости, а ведь они уже немолодые. Что Николай Сергеевич будет читать сегодня? Старая библиотекарша с томительным ожиданием думала о предстоящем вечере. Больше, чем за час до начала, в помещение стали приходить старушки.
— Не опоздала я? — спросила одна из них, ставя на стол блюдо. — Вот, пирожок испекла. Пусть Николай потом угостится.
— Такой мужчина, такой мужчина! — вторила ей вторая. — Какой заботливый, какой внимательный.
— А это я, это я сказала: читай для всех, — кричала Семёновна. — А меня за это, вы представляете?
Скоро библиотека заполнилась бабушками, которые говорили обо всём на свете. Они шумели так, что Федотовна с трудом подавляла в себе желание шикнуть. К счастью, сегодня день был особенным. Сегодня сам Бог велел библиотеке наполниться голосами, смехом и жизнью.
Без пяти шесть в библиотеку зашёл Николай Сергеевич. На нём был прекрасный пиджак и галстук. За ним шёл оператор, снимая всё происходящее. Политик не обращал на него никакого внимания. Старушки начали хлопать, но бывший депутат не смутился. Он замахал рукой — одновременно и приветствуя, и предлагая присесть. Достал из портфеля томик и начал:
— Я сегодня что решил почитать? — сказал Николай. — Бессмертную классику. Вот, «Ревизор» Гоголя. Одобряете?
Вместо ответа раздались почтительные аплодисменты. Николай Сергеевич начал читать – разными голосами, с интонациями, периодически жестикулируя. Он был похож на учителя, которому выпало работать со слишком уж старым классом. В библиотеке воцарилась тишина, которую Федотовна назвала бы эталонной.
Он читал их вслух, и все бабушки рыдали. Или смеялись — всё зависело от главы произведения. То, как он читал книги, нравилось всем. Два часа пролетели незаметно, и старушки вновь принялись аплодировать.
— Какой мужчина! — сказала одна из них. — Нет, ну вы видели, что он вытворяет своим голосом?
— А подача, а подача какая, — говорила другая. — Это же «Оскар», чистый «Оскар»!
Николай Сергеевич попробовал пирог, поговорил с некоторыми бабушками – и откланялся. На сегодняшний вечер у него запланировано ещё одно дело. Кто бы мог подумать, что старушкам просто не хватает внимания? Что стать своим человеком можно исключительно благодаря книгам?
В этих встречах Николая и Татьяны была какая-то студенческая романтика. Украдкой, тайком он уходил из своего дома, и шёл дворами, чтобы никто не увидел. Кое-где даже приходилось пробираться через заборы. В местном магазине не продавалось дорогого шоколада или элитной парфюмерии. Поэтому удивлять свою новую женщину бывшему депутату приходилось простыми вещами.
В понедельник он шёл через поле и насобирал букет цветов. Правда, вместе с ним — клеща, которого проворно извлекла из ноги Таня. Во вторник Николай вырезал дудочку, которую преподнёс своей девушке. Она улыбнулась – и извлекла из неё несколько нот. В среду экс-депутат решил удивить Таню кулинарными талантами. Собрал лесных ягод, замесил тесто и испёк настоящий пирог.
Татьяна жила в доме неподалёку — совсем одна. Как она справлялась с хозяйством, Николай даже представить не мог. Чтобы соблюсти конспирацию, ему приходилось залезать на первый этаж через окно. Они пили чай, смотрели новости и долго разговаривали, держась за руки. Иногда их беседы продолжались до часу ночи, а ведь по утрам женщине нужно было на работу.
— Ты чего плачешь, Таня? — спросил Николай, собираясь к себе. На ночь он не оставался ни разу.
— Вот ты… Ты… Уедешь, — всхлипывала она. — И всё. И опять я одна останусь, одна-одинешенька. Стану такой же старушкой, как Семёновна, Васильевна или Фёдоровна. Все меня бросят.
— Да ты что? — сказал депутат, вытирая ей слёзы. — Тут, знаешь ли, не надо наперёд загадывать. Жизнь она такая — непредсказуемая.
— Это когда тебе двадцать лет — непредсказуемая, — продолжала всхлипывать Таня. — А когда тридцать пять — очень даже. Я уже прямо вижу, как превращусь в одну из этих старушек. Которым ты «Ревизора» читал. Я так не хочу, Коленька, не хочу. Вернее, я хочу — но не так.
Они долго стояли в обнимку. В этот момент Николаю Сергеевичу стало очень хорошо. Он подумал о том, что жизнь действительно непредсказуема — и в тридцать, и в сорок, и в сорок семь. Всего месяц назад он выступал с высокой трибуны, говорил красивые речи и бился за доли процента своего рейтинга. А сегодня — проводит время в деревне, где нашёл настоящую женщину, а ещё — целый полк старушек, почитателей его голоса.
Так что ему ещё надо от жизни? Новые иллюзорные победы? Микрофоны федеральных телеканалов, интервьюеры и подчинённые? Он не успел найти ответы и додумать эти простые мысли. Комнату внезапно озарила вспышка, из-за которой он на миг ослеп. А за ней — ещё одна, и ещё. Николай выскочил в окно и погнался за папарацци, так и не закончив разговор с молодой женщиной.
Интересно ваше мнение, а лучшее поощрение - лайк и подписка))