Давняя кембриджская подружка Чарльза Лючия Санта-Крус, дочь чилийского посла, познакомила его с Камиллой летом 1971 года, когда ему было двадцать два года, а Камилле только что исполнилось двадцать четыре года.
Тина Браун. Дворцовые бумаги. Глава 2. Секс и чувственность. Почему Чарльз полюбил Камиллу. Часть 2. Начало здесь
Рой Стронг, директор Национальной портретной галереи, познакомился с Чарльзом примерно в это же время и описывает его как «приятного молодого человека, серьезного, с мальчишеской ухмылкой и неискушенным чувством юмора, озорного, задумчивого, доброго и застенчивого. Он одевается очень по-взрослому, с узкими лацканами, крошечными воротничками рубашки и узкими галстуками». Став студентом Кембриджа, он появился в первый день семестра в безупречно сшитом костюме и галстуке. Это был октябрь 1967 года. Неудивительно, что для принца с редким социальным статусом у него были проблемы с установлением подлинной романтической связи.
Лючия и Камилла жили в одном многоквартирном доме на Канди-стрит в Белгравии, в поместье Гросвенор. Камилла была неопрятной соседкой Вирджинии, дочери министра-консерватора лорда Каррингтона, жившей на первом этаже. Лючия вспоминает, что принц «зашел выпить или забрать меня, и я спросила: «Можно Камилле подняться?». Лючия знала, что он одинок и сказала Чарльзу, что Камилла «просто девушка», которая обладает «огромной симпатией, теплотой и естественным характером». Чарльза сразу же потянуло к ней. Когда Лючия представила их, она пошутила: «Вы двое, будьте очень осторожны. У вас есть генетические предки. Осторожно, ОСТОРОЖНО!» Игривое вступление, которое кажется гораздо более вероятным, чем часто цитируемый похабный апокриф предполагаемой речи Камиллы: «Моя прабабушка была любовницей вашего прапрадеда — что на счет нас с вами?»
Камилле не нужно было рекламировать свое прошлое. Шанды были харизматичной семьей, чьи глубокие корни в аристократической жизни усиливались их значительным личным обаянием.
Отцом Камиллы был лихой герой войны майор Брюс Шанд, матерью — достопочтенная Розалинда Кьюбитт, дочь третьего барона Эшкомба. Майор Шанд, который был одним из мастеров охоты в Саутдауне в Восточном Суссексе, вызывал восхищение не только своей внешностью Джейсона Робардса, но и впечатляющим боевым послужным списком во время Второй мировой войны. Он три года находился в плену у немцев и был награжден двумя военными крестами за свою смелую изобретательность и хладнокровие под огнем. «Одной из его самых больших жалоб на то, что он был военнопленным, было не жестокое обращение со стороны нацистов, а тот факт, что замок Шпангенберг, тюрьма для офицеров, был похож на возвращение в школу-интернат», — сказал писатель Джеймс Фокс, чья семья вращалась в тех же кругах в Сассексе.
Фокс вспоминает майора Шанда как «противоположность таблоидному образу полковника Мастарда». Он превосходно говорил по-французски, благодаря обучению винодельческому бизнесу в Бордо, а после войны стал партнером в шикарном винном магазине Block, Grey and Block в Мейфэре. Если он что-то не одобрял, то делал это с помощью лаконичного взгляда, а не упрекающих воплей. Позже он занял позицию "живи и давай жить другим" по отношению к сложной жизни Камиллы.
Розалинда Шанд, мать Камиллы, была знаменитой светской красавицей, названной Дебютанткой года в 1939 году. Она была пра-пра-пра-внучкой мастера-строителя девятнадцатого века Томаса Кьюбитта, чье наследие - самая желанная недвижимость Лондона: великолепные особняки в Белгравии, белые лепные террасы Пимлико возле Палаты общин, а также восточный фасад и расширенный балкон Букингемского дворца. Георг VI и его супруга Елизавета присутствовали на выпускном балу Розалинды в величественном Холланд-Хаусе в Кенсингтоне, последнем блестящем мероприятии перед тем, как он был разрушен во время Блица. Она часто курила маленькую сигару, была пышногрудой, жизнерадостной и остроумной. Камилла вспоминает, что она была «довольно свирепой», когда дело касалось манер.
Розалинда была необычайно активной. Два или три дня в неделю она добровольно работала медсестрой для детей, пострадавших от талидомида, в Chailey Heritage, школе для инвалидов недалеко от дома семьи Шанд в Пламптоне, Восточный Сассекс. Она приглашала детей поплавать в бассейне и даже позвала группу своих подопечных на свадьбы обеих дочерей.
Камилла вместе со своей сестрой Аннабель, которая стала успешным светским декоратором, и младшим братом Марком были известны в лондонском обществе как «сексуальные Шанды». Самым красивым в этом трио был Марк. В 1970-е годы он был одним из самых желанных холостяков Лондона, мускулистым блондином, который постоянно встречался с топ-моделями и девушками из «It». Подобно своему другу и сверстнику Питеру Берду, но менее эксцентричному, он был авантюристом из школы сэра Ричарда Бертона девятнадцатого века, который странствовал по миру, благодаря экстравагантным связям и достаточному трастовому фонду. Его эпический 750-мильный поход на слоне от Конарака в Бенгальском заливе до Сонепура на Ганге был описан в бестселлере «Путешествие на моем слоне». Среди группы его безрассудно возвышенных друзей был сын графа Уэстморленда Гарри Фейн, с которым он делил дом на Бали и начал торговлю антиквариатом; фотожурналист Дон Маккаллин; и сердцеед Имран Хан, который позже станет премьер-министром Пакистана. На некоторые из наиболее ярких авантюр Шанда намекали многочисленные татуировки на его теле: «змея на предплечье, которую я получил, когда работал в упаковочном цеху Sotheby's, краб на моем плече в Техасе и тигр, которого я обнаружил после того, как проснулся с кучей алжирских солдат. На моей ноге есть отметины, которые были сделаны даяками на Борнео, когда я был изрядно опьянен всем, что было доступно удаленно», — сказал он писательнице Камилле Лонг. Одна поклонница назвала его «настоящим Индианой Джонсом». Его внезапная смерть в возрасте шестидесяти двух лет в Нью-Йорке в 2014 году в результате падения возле бара Rose отеля Gramercy Park Hotel после сбора средств Sotheby’s для его фонда слонов была ужасающей для Камиллы. Она рассказывала друзьям: «Когда я услышала голос Марка по телефону, говорящий «Камилси»… я сразу поняла, что что-то неладно... Но Боже, я скучаю по нему».
Дети Шанд воспитывались в такой надежной привязанности, которая порождает абсолютную уверенность в себе. Их дом был удобным бывшим домом священника Лейнса, где семейные реликвии слились с простым изобилием эклектичных предметов, марокканских вещей ручной работы и глубоких диванов, усыпанных собачьей шерстью. Из дома открывался прекрасный вид на Саут-Даунс. Одной из его прелестей была череда беспорядочных тайных садов, посаженных Розалиндой, чья рука была очевидна в их доморощенных овощах и свободных композициях из свежих цветов. Что необычно для ее класса и эпохи, Розалинда не нанимала няню. Она сама ежедневно забирала девочек из их дневной школы Dumbrells в Дитчлинге после обеда, а летом возила их на пляж в Хоуве. Она позволяла Камилле и Аннабель ездить верхом и устраивать экскурсии по холмам и ночевать в спальных мешках. За ужином Брюс наливал детям по бокалу вина с водой, как это делают французы, и им разрешалось не ложиться спать допоздна, общаясь с Розалиндой, пока она потягивала свой мятный ликер. Их друзья завидовали покладистым и общительным родителям Шандов.
Через Розалинду у молодых Шандов были двоюродные братья и родственники во всем пэрстве Бёрка, клубок переплетенных связей, которые позволяли им посещать домашние вечеринки, охотничьи балы, выходные со стрельбой и званые ужины в самых величественных домах Англии. Конечно, это была менее величественная родословная, чем у принцессы Дианы, чья золотая родословная гордилась графством Спенсер по отцовской линии Дианы и баронством Фермой по материнской. У Шандов не было такого величественного дома, как Элторп. Но семья Дианы была настолько раздробленной и враждебной, что она никогда не пускала особенно глубоких корней в аристократической сельской жизни. Будучи на четырнадцать лет старше Дианы Камилла была гораздо лучше приспособлена к королевским кругам. Как на уровне поколений, так и в социальном плане она была связана со множеством друзей и домов, которые формировали структуру мира принца Чарльза. Ее социальная уверенность в себе повысила ее привлекательность для противоположного пола.
Очарование Камиллы заключалось в ее хриплом баритонном голосе, искренних голубых глазах, соблазнительной фигуре и улыбчивой доступности. В год, когда они познакомились, принц Чарльз был в начале своей карьеры в Вооруженных силах Ее Величества, обучаясь на пилота реактивного самолета, прежде чем закончить курс в Королевском военно-морском колледже Британии в Дартмуте. Ни королева, ни принц Филипп не захотели прийти на его прощальный парад в 1971 году. На торжественную церемонию его зачисления в кадеты, чтобы обеспечить присутствие семьи на церемонии, прилетел на вертолете из своего дома в Хэмпшире лорд Луи Маунтбэттен, бывший вице-король Индии и Первый морской лорд и, что более важно, ближайший доверенное лицо Чарльза и «почетный дедушка», как он ласково называл его.
Затем Чарльза ждал эсминец с управляемыми ракетами HMS Norfolk в Гибралтаре, его первое назначение в Королевском флоте, как у его отца, деда и обоих прадедов до него. «Бедный Чарльз, — заметила в это время королева гостю за ужином. — Безнадежен в математике, а его сделали штурманом!» Ожидалось, что в течение следующих пяти лет, несмотря на свой королевский статус, Чарльз будет продвигаться по служебной лестнице от исполняющего обязанности младшего лейтенанта до младшего лейтенанта и лейтенанта. (Одним из преимуществ королевской семьи является то, что он продолжает получать звание, хотя и не находится на действительной службе. Безнадежный или нет в математике, теперь он адмирал флота).
Свободный от пристального внимания прессы и осуждения своих родителей, Чарльз делал все возможное во флоте, чтобы быть «одним из мальчиков». Ему не нравилось делить и без того крошечную каюту с двумя другими офицерами, но он настолько проникся коллективным духом службы, что ненадолго отрастил бороду Георга V.
«Со мной должны были обращаться, как с любым другим младшим лейтенантом, — писал он в военно-морском дневнике, — но были очевидные различия, и я подозреваю, что никто не был уверен, как я буду вести себя или насколько напыщенным я буду».
Одно из тех «отличий», которое его возмущало, заключалось в том, что его не допускали к самолетам и противолодочным вертолетам, которые считались слишком опасными для наследника престола. В 1976 году он стал командиром собственного корабля, тральщика HMS Bronington. К сожалению, в инциденте с инспектором Клузо, описанном Энтони Холденом, Чарльз приказал спустить якорь, не заметив на своей карте подводный телекоммуникационный кабель, соединяющий Великобританию и Ирландию. Он зацепился, и двое ныряльщиков, посланных его вытащить, чуть не утонули. Через двадцать четыре часа он был вынужден столкнуться с серьезным затруднением, снявшись с якоря, за что получил “строгий выговор” от начальства в Министерстве обороны. Он покинул Королевский флот в декабре 1976 года с явным облегчением и использовал выходное пособие в размере 7400 фунтов стерлингов, чтобы основать свою первую благотворительную организацию Prince’s Trust.
Карьера Чарльза на флоте, возможно, не была такой блестящей, как карьера его отца и Маунтбэттена, но она хорошо освещалась в прессе. Трудно переоценить, какой гламурной фигурой был принц Уэльский в начале и середине семидесятых. Он был самым завидным холостяком в Британии, мужественным, лихим и наследником около 53 000 гектаров герцогства Корнуолл, что приносило ему годовой доход в 80 000 фунтов стерлингов. Впечатляюще проницательное финансовое управление увеличило его портфель земель, зданий и финансовых инвестиций примерно до 22 миллионов фунтов стерлингов в год. Королевская пресса фотографировала его в вечном движении, прыгающего с парашютом из вертолета, занимающегося виндсерфингом и скачущего галопом по полю для игры в поло с загаром миллионера.
Незадолго до того, как он встретил Камиллу, он совершил безрассудный поступок, когда выпрыгнул из самолета Королевских ВВС, зацепился ногами за стропы парашюта и спустился вниз головой на 1200 футов в сторону моря, прежде чем приземлиться вертикально у побережья Дорсета. Интерес к нему был таков, что 500-миллионная телеаудитория по всему миру смотрела прямую трансляцию его инвеституры принца Уэльского в 1969 году в замке Карнарвон. (Одной из тех, кто смотрел, была восьмилетняя Диана Спенсер, которая была очарована романтикой зрелища и мужчиной в его центре). До него, начиная с 1301 года, было короновано двадцать английских принцев Уэльских после того, как жестокое покорение Уэльса было завершено и король Эдуард I передал титул своему наследнику, принцу Эдуарду. Чарльз был «до чертиков напуган», по словам лорда Сноудона, придумавшего декорации для этого мероприятия, но выглядел невероятно благородно в своей пурпурной бархатной мантии ручной работы и горностаевой накидке с золотыми застежками, а его голову венчала специально изготовленная золотая корона, инкрустированная бриллиантами и увенчанная золотой сферой, напоминающей полированный мяч для гольфа. (На самом деле это был шарик для пинг-понга, заключенный в золотую оболочку).
Если смотреть сегодня, фотографии кажутся не пятидесятилетней давности, а пятисотлетней. Когда королева опускает корону на его голову, профиль двадцатилетнего принца особенно напоминает тонкий нос Плантагенетов.
Всегда послушный, Чарльз перед церемонией провел девять недель, зубря с репетитором в Аберистуитском университете свою благодарственную речь на валлийском языке. Поэт-лауреат сэр Джон Бетджеман отметил это событие такими словами: «Ты преклонил колени мальчиком, ты встал мужчиной / Так началась твоя одинокая жизнь».
Продолжение 👇👇👇
Все о жизни королевских семей мира читайте на сайте ♕Жизнь по-королевски. А пообщаться с единомышленниками теперь можно на форуме ♕Жизнь по-королевски.