Бабушка Вали была грозной старухой, и не спускала глаз с внучки, когда та приезжала к ней на лето из Москвы. Почему она была так уверена, что пятнадцатилетняя внучка пустится во все тяжкие, едва попав в провинциальный малюсенький Тургунск, непонятно. Спокойная девушка с округлым симпатичным лицом, казалось бы, не давала поводов подозревать себя в склонности к авантюрам.
Однако Пелагея Михайловна то и дело твердила внучке о стыде, о девичьей чести, о коварстве парней и ужасной участи матерей одиночек. Все эти разговоры так надоели Вале, что она легкомысленно пропускала их мимо ушей, в отличие от рассказов местных подружек о расположенной в парке танцплощадке.
О, это было таинственное, и столь же привлекательное место. До улицы, на которой стоял бабушкин дом, доносились звуки модной музыки, а знакомые девчонки, задыхаясь от возбуждения, только и говорили о том, как здорово они там веселятся. На танцплощадке постоянно что-то происходило: то парни подрались, то какая-то девушка появилась в сногсшибательном платье, а уж разговорам про то, кто и кого пригласил на танец не было конца.
- Вовка Федоров пригласил на медленный танец Аньку, а потом хотел её до дома проводить, а ему Женька Галкин нос разбил. Приревновал.
- А он Аньке совсем не нужен, ей Генка Кичнев нравится.
Этот Генка Кичнев был воистину легендарной личностью – гитаристом в ВИА Тургунского дома культуры, и все местные барышни буквально боготворили его. А вот Валя ни разу не видела парня, хотя ей очень хотелось не то, чтобы познакомиться, а хотя бы просто поглядеть на столь популярного гитариста со стороны.
Но и думать было нечего упросить бабушку отпустить её в столь заманчивое место.
- Я позор от людей из-за тебя терпеть не собираюсь. Да и родители скажут, мол, недоглядела старая. Нет уж, сиди дома!
Валя вздыхала. Она росла послушной девушкой, и у отца и матери никогда не возникало с ней проблем. Но в летнем Тургунске, казалось, сам вечерний воздух был пропитан обещанием чего-то загадочного и прекрасного - такого же, как доносящиеся в открытое окно звуки музыки.
Иногда, отправляясь в магазин за хлебом, Валя заходила в парк и шла к пустой, огороженной крепкими прутьями танцплощадке. Днем здесь было пусто и тихо, и ничего не напоминало о страстях, разгорающихся на небольшом асфальтированном пятачке поздно вечером.
- Бабушка, ну, отпусти в парк. Я в десять часов уже дома буду.
- И не проси! Вот выйдешь замуж, куда хочешь иди.
До замужества Вале ещё было далеко, а вот на танцплощадку душа рвалась здесь и сейчас. И чем жестче относилась к ней бабушка, запрещая высовывать нос на улицу сразу же после восьми часов вечера, тем сильнее в ней зрел протест.
И вот как-то вечером она не выдержала. Музыка как-то особенно сильно позвала её, и Валя решилась.
Бабушка с дедом укладывались спать рано – в десять часов из их спаленки уже раздавался храп, но девушка знала, что дверь на веранду очень сильно скрипит, поэтому не рискнула ей воспользоваться. Она распахнула окно в своей комнате и вылезла наружу. До земли оказалось высоковато, но, зацепившись за подоконник, Валя сначала повисла на руках, а потом спрыгнула на землю.
«Как же я назад вернусь?» - запоздало испугалась она, но беспечно на все махнула рукой.- «Что-нибудь придумаю».
Выскользнув из калитки, Валя торопливо зашагала по улице к городскому парку. Прямо скажем, ей было страшновато – она никогда ещё так поздно не появлялась на улицах Тургунска. За каждым углом, казалось, скрывалась опасность, и звук шагов звучал по-предательски громко.
В первый раз в жизни Валя отважилась на такую отчаянную авантюру. Возбуждение, удивление собственной смелостью и странная радость переполняли её, и девушка неизвестно почему иногда принималась нервно хихикать.
Но вот и распахнутые ворота в парк. Здесь музыка местного ансамбля звучала оглушительно громко: «Ты мне не снишься, кто ж тут виновен…»
Валя поспешила к танцплощадке, но в нескольких шагах остановилась в тени дерева. Она вдруг подумала, что её могут увидеть знакомые девчонки, рассказать своим матерям, а те передать их слова бабушке.
И девушка так и не отважилась шагнуть из спасительной тени в хорошо освещенный круг, прилегающей к танцплощадке территории. Она с жадностью разглядывала, какие замысловатые па выделывают под задорную музыку молодые танцоры.
Девушки были одеты в лучшие платья, да и ребята все, как на подбор, были в светлых рубашках, а некоторые даже надели галстуки. Атмосфера праздника витала над ними. Но Валю больше всего заинтересовала эстрада. Там барабанщик, клавишник и два гитариста самозабвенно потряхивали головами, выводя припев: «Ты мне не снишься, я тебе тоже…»
Один из них был высоким, красивым с модными длинными локонами, а другой, наоборот, мелкий, взъерошенный, хотя и очень подвижный. Для Вали не составило труда сразу же определить, кто из них Генка Кичнев: «Красивый…»
- Ты кто такая? – неожиданно раздалось у Вали за спиной.
«Бабушка!» - почему-то пронеслась в голове паническая мысль, и она испуганно обернулась.
Разумеется, это оказалась не Пелагея Михайловна, а какой-то неизвестный веснушчатый паренек ниже её ростом. Последнее обстоятельство придало девушке храбрости.
- А тебе-то какое дело?
- Я здесь всех знаю, а тебя вижу в первый раз. Откуда ты взялась?
Валя сначала хотела ответить колкостью, но потом передумала. Если этот пацан всех знал, то, наверняка, мог подсказать, кто из гитаристов тот самый Генка Кичнев по которому вздыхали все её местные подруги.
- Я из Москвы. К бабушке в гости приехала.
- А что здесь стоишь?
Валя замялась: признаваться незнакомому парнишке в побеге из дома не хотелось.
- Так… люблю наблюдать. Да и танцевать толком не умею.
- Я тоже, - признался собеседник. – А тебя как зовут?
- Валя.
- А меня все Митчелом называют.
- А почему именно Митчелом?
Паренек досадливо поморщился.
- Это всё брат. Он просто помешан на всём заграничном. Кошка у нас Йока, собака Джина, мать с отцом на английский манер мазер и фазер. Те конечно возмущаются, а я ничего – привык!
- А твой брат здесь?
- Ага! Вон на сцене с гитарой выламывается. Лабухом стать мечтает.
У Вали даже щеки загорелись от возбуждения.
- А как его зовут?
- Генка.
- Познакомишь? – с нескрываемой надеждой попросила она нового знакомого.
Тот удивленно на неё покосился.
- Не вопрос. Сейчас перерыв будет – музыканты пойдут курить. Тогда и познакомлю.
И действительно, вскоре музыка умолкла и Валя с Митчелом устремились за эстраду. Когда они подошли, жадно курящие музыканты уже стояли у кустов сирени. Они о чем-то разговаривали и до Валиного слуха донесся отборнейший мат, которым изъяснялся тот самый высокий красавец. Впрочем, он сейчас вовсе не показался привлекательным. шокированной девушке – в её семье считалось недопустимым ругаться матом.
- Знаешь, Митчелл, мне уже пора домой.
- А как же…
- В другой раз.
Разочарование оказалось настолько велико, что она действительно ушла из парка. А потом, найдя во дворе старую колченогую табуретку, кое-как забралась в окно. «Вот дурочка. Разве стоило так рисковать из-за этого гопника!» - злилась она сама на себя.
Утром бабушка увидела табуретку и устроила допрос, но Валя только недоуменно округлила глаза.
- Наверное, это я оставил, - встал на её защиту дед. – Курил тут вечером.
Неизвестно, поверила ему бабушка или нет. Проворчав, что нет ей никакого покоя, она отправила внучку за хлебом.
Задумчивая Валя брела по городу, мало обращая внимание на спешащих навстречу пешеходов. И, наверное, поэтому, когда переходила дорогу, вовремя не увидела едущего навстречу велосипедиста. А когда испуганно отскочила в сторону, было уже поздно – девушка не удержалась на ногах.
- Эх ты, раззява, - добродушно отругал ей, срыгнувший с велосипеда парень. – Ну, разве так можно?
Валя покраснела, но охотно взяла протянутую руку. Она отряхнула юбку и только потом, поблагодарив за помощь, взглянула на велосипедиста.
Перед ней стоял тот самый второй гитарист, который ничуть не понравился ей вчера. Но сейчас он настолько располагающе улыбался, что Валя растянула губы в ответ.
- Простите, я задумалась.
- Бывает… Что-то я не видел тебя в Тургунске раньше? Ты случайно не та самая девушка, что приехала из Москвы.
- Да, - удивилась Валя. – А откуда ты знаешь?
- Мой брат Митчелл вчера рассказывал, что какая-то москвичка хотела со мной познакомиться, а потом заторопилась домой.
- Так вы и есть тот самый Генка Кичнев? – ахнула Валя.
- Почему тот самый?
И они пошли дальше уже вместе, болтая как будто знакомы много лет. А потом были совместные походы на речку, побеги из дома и многое-многое другое – чего возможно не было бы, если бы суровая Пелагея Михайловна столь рьяно не оберегала внучку от первой любви. Юность всегда возьмет свое.
Если вам понравился рассказ, ставьте лайк и подписывайтесь на мой канал
Продолжение следует: https://dzen.ru/media/id/6012fb2e9d1bdd7432a27742/iunost-vsegda-vozmet-svoe-prodoljenie-64060dc60acf3c01d56c1815