Начало
Выпутываться из кокона не хотелось. И, распахнув на несколько секунд глаза, Саша тут же их захлопнула, надеясь, что сон вернётся. Хотя шторы были плотно закрыты, казалось, что за ними темень. Или беспросветная февральская серость. Саша старательно думала о чём угодно кроме вчерашнего свидания, о котором почему-то с утра пораньше думать не хотелось. Думала, что она — будто действительно гусеница. И наверное, просто всему своё время, и гусеница-Саша ещё не готова вылупляться из мягкого разноцветного кокона, чтобы превратиться в бабочку.
Думать про коконы и бабочек было ужасно глупо. Кряхтя, бормоча что-то о возрасте: «подумать только, тридцать четыре!», и пытаясь прикинуть, сколько ей там осталось до пенсии, Саша выпуталась из своего «умопомрачительного нечта» и поплелась на кухню.
Квартира снова была её, Сашиной квартирой. Ей было даже как будто неловко перед милыми вещицами, которые она спрятала зачем-то перед свиданием. Да, вот эти рамки с аляповатыми подсолнухами, которые принесла, разумеется, Веруня, не представляют художественной ценности. И их с Верой гримасы дурацкие на фотографиях. Но это был такой славный, такой яркий, наполненный каким-то сумасшедшим слегка весельем летний день, что напоминание о нём всегда заставляло улыбаться.
Саша отвела взгляд от рамок и уставилась на себя в зеркало. В зеркале отражалась её слегка помятая версия.
– Нда, — снова забормотала она, — вот это нос.
Вряд ли сейчас кто-то сказал бы, что она может быть первой красавицей в каком бы то ни было коллективе. Да и вообще, какая она красавица? Ну, может, симпатичная. Но в остальном — посредственная. И нос этот выдающийся.
Кофе варила нарочно долго, будто специально замедляясь, чтобы всё ещё не думать ни о чём серьёзном. И не придумывать планы на сегодня. И ещё — не лезть в телефон, чтобы проверить сообщения. От Верунчика, например. Или от Евгения. Сашка вздохнула, уселась к окну и, подперев щёки руками, стала вдыхать аромат кофе. Больше всего в кофе Сашка любила его запах. И сам ритуал. И маленькую изящную хрупкую чашечку. И чтобы в поле зрения оставалась турка. Чашечка хрупкая, а турка, напротив, тяжёлая, с полоской замысловатого орнамента. Не какое-то там массовое производство.
В окне показывали чёрно-белое кино. Саша всю зиму думала о том, как сложно поверить, что этот парк, на который так хорошо смотреть, пока пьёшь кофе, может быть ярким и зелёным. Потому что черно-белое кино в окне показывают уже который месяц. Иногда среди белого и чёрного мелькают серые и рыжие пятна. Серые с подпалинами — это бесстрашные и даже нагловатые белки, а рыжие — это такса, с которой гуляют без всякого графика, и корги из соседнего дома, с которым гуляют строго по расписанию.
И в общем-то Саше даже нравилось, что за окном чёрно-бело, а у Саши — уютно, тепло, радостно. И квартиру свою она очень любила. И сейчас казалось таким нелепым, что она бы проснулась здесь с каким-то Евгением. С Верунчиком — совсем другое дело!
Когда Вера первый раз приехала к ней в гости, Саша, смущаясь, говорила, что да, мол, квартирка маленькая, но Саше места хватает.
А Вера делала круглые глаза и возмущалась:
– Маленькая?! И ты это говоришь женщине, которая полжизни по съёмным мечется? Да это просто подарок судьбы, а не квартира!
Да. Подарок. Действительно. Не столько судьбы, сколько бабкин. Бог его знает, что нашло на старуху, которая игнорировала Сашу всю её жизнь. Даже когда отец с матерью ещё не развелись, не баловала Сашку своим вниманием. А уж после развода вычеркнула внучку из жизни, как будто Саши просто не существует в природе. А четыре года назад, как раз когда Саша металась и не знала, что ей делать, позвонил отец и попросил о встрече. Приехал постаревший, какой-то потрёпанный. Он прятал глаза и тёр покрасневшие веки, от него попахивало свежим алкоголем. Он бормотал, что это, в общем, справедливо, что квартира останется Саше. И про двух своих дочек от второго брака, и жаловался на то, что девочки болеют и на что-то ещё.
Когда Саша с трудом, но всё-таки отделалась от скулящего родителя, она, не раздумывая, помчалась к матери. И они с мамой возмущались, ахали, а мамин муж, отличный, правильный, надёжный мужик, заваривал им чай, делал бутерброды и уговаривал:
– Девочки, вы погодите воевать. Саш. Ну с чего вдруг ты отказываться будешь от квартиры? Считай, это алименты за всю твою жизнь.
А Саша уже и сама понимала, что вот оно — решение мучающего последние года полтора вопроса!
Благодарность отчиму, хотя фактически он таковым не являлся, была у Саши бесконечной. За всё. Не только за потрясающий ремонт, который сначала он делал со своими коллегами, а потом с не меньшим энтузиазмом — косметический с Сашей. И не только за благоразумие и здравомыслие, и то, что к нему можно обратиться всегда, в любой ситуации. За маму. За себя.
Они с мамой не любили вспоминать то плохое, очень плохое время. Но оно было. И сейчас Саша, морща нос и сдвигая тоскливо брови, думала, что, наверное, вся её жизнь тогда и изменила вектор.
Сначала заболел мамин брат. Пока собирали какие-то деньги, искали врачей, его не стало. Мать и опомниться от похорон не успела, как отец сообщил, что уходит из семьи. Сашка почему-то представляла, что он не просто уходит, а уходит в какой-то долгий поход, уезжает на другой конец света, и ужасно боялась, что пропустит его отъезд и не успеет попрощаться. Родители, наверное, думали, что им здорово удаётся всё скрывать от дочери. А может, вовсе о ней не думали в тот момент. Но Сашка всё видела, слышала, знала. Она пробиралась под дверь кухни, леденея от страха, слушала их разговоры. У матери был чужой голос. От сдерживаемых рыданий он звучал как из-под земли. Она всё время допытывалась про «другую» и «кто она». А отец уверял, что просто так уходит.
Он не уехал на другой конец света. Он переехал просто в другой подъезд. Сашка «другую» увидела первой.
«Хищная», — так назвала её про себя. Чёрные длинные волосы, алая помада и алый лак на длиннющих ногтях.
Им бы с мамой поменять квартиру, но на их семью будто кто-то опрокинул ведро с несчастьями. Вторым ушёл дед. После первого инсульта вроде даже оправился, говорил, что будут огород сажать, и как будто себя самого уговаривал, что, мол, надо жить, что поделаешь. А второй инсульт не пережил. Бабушку забрали к себе, и она болела долго.
Так и сложилась. Саша переживала за мать, а мать за Сашу. Саша была отличницей и медалисткой, чтобы мама не расстраивалась. А мама только и делала, что работала, потому что у отца «не допросишься», а Саша должна получить образование и шанс на нормальную, хорошую жизнь. Ни гулянок, ни друзей, ни первых влюблённостей у Саши. Ни намёка на личную жизнь у матери.
Саша глотнула кофе, горлу было больно.
Только с отчимом мать ожила. Даже не воспряла, а будто скинула лет двадцать, не меньше! И начала, наконец, жить.
– А у меня есть домик! — зачем-то вслух сказала Саша и решила, что пора звонить маме, а то та сама ни за что не наберёт. Наверняка думает, что свидание дочкино продолжилось до утра.
Про вчерашнее свидание рассказывала преувеличенно бодро, добавляя подробностей, чтобы мама убедилась, что у Саши полноценная и насыщенная жизнь. Мама радовалась, восхищалась и говорила: «Ну, дай Бог!». А отчим издалека громко звал Сашу в гости.
– Ой, Сашка, правда, давай к нам? Блинов напеку, масленица же.
Тут только Саша вспомнила, что не только «мужской праздник», а масленица! И при мысли о маминых блинчиках с тающим кусочком сливочного масла сверху блинной горки аж слюну сглотнула. Подумать только! Она вчера кроме невразумительного салата со скромным кусочком рыбы ничего не ела.
Холодильник обилием продуктов не радовал. Зато Саша приободрилась — нашла, чем заняться. Надо бы и в магазин дойти, и приготовить что-нибудь. Впереди ещё три дня выходных. И даст Бог, Верунчик не только появится в сети, но и явится лично. Про выставку пока думать не хотелось.
«Вот уж правда, нельзя ходить за продуктами голодным. И как, интересно, я это допру до дома?!», — мрачно думала Саша, выкладывая продукты из тележки на ленту. Если бы раньше сообразила, половину бы обратно выложила, но лента с жужжанием уже ползла к кассиру.
– Здравствуйте, Александра!
Голос прозвучал, кажется, у самого уха, и Саша дёрнулась, едва не уронив какую-то очередную упаковку. Буркнула в ответ «здрасьте», выдавила улыбку. У неё ещё вчерашнее недовольство соседом не прошло. Сосед, как обычно, демонстрировал радостный оскал.
Бог знает отчего, но Саша вдруг засмущалась, что сосед видит её продукты. Господи, ну вот зачем она только пельмени взяла?! Сто лет не ела их, точно от голода разум помутился. И ещё нелепей — бутылка вина рядом с пельменями. Чувствуя, что сейчас непременно покраснеет, она деловито собирала продукты в пакеты, рассчитывалась и делала вид, что очень сосредоточена. Радовалась про себя, что не стала брать что-нибудь более интимное.
Из магазина вырулила довольно бодро, но на улице пыл поубавился. Хоть бы пакеты не порвались, во-первых. Во-вторых, как их нести?
Саша беспомощно вертела головой, решая: идти по тротуару, присыпанному песком? Так дольше, получается изрядный круг. Или по протоптанной тропинке, рискуя навернуться на дорожке вместе с пакетами? Зато так короче.
– Давайте, помогу, — сосед, не дожидаясь Сашиного ответа, подхватил её баулы, — пойдёмте лучше здесь, — кивнул в сторону тротуара.
Между неловкостью и благодарностью Саша решила сосредоточиться на благодарности.
– Спасибо большое! — сказала совершенно искренне. — Не рассчитала, — улыбнулась смущённо.
– Видимо, у вас выходные ожидаются не просто занимательные, а грандиозные, — улыбнулся сосед.
– Да и у вас! — парировала Саша, кивая на внушительный рюкзак за его спиной.
Сосед не спорил, кивнул согласно:
– Еду за город. Друзья открывают после ремонта базу отдыха под Выборгом, пригласили отдохнуть и поснимать. Там места очень красивые. Ну и масленица, будут какие-то гулянья, должно быть весело.
– Вы вчера про это интересное место говорили? — удивилась Сашка. Он что, правда, думал, что она попрётся с малознакомым мужиком куда-то за город? И наверняка же с ночёвкой?
Сосед смотрел, как будто посмеивался над Сашей. Потом кивнул, добавил, что да, мол, про это.
– Исключительно с дружескими и соседскими намерениями!
Наверное, если бы пакетов Сашкиных в руках не было, ещё бы и руки к груди приложил, чтобы подчеркнуть собственную искренность. Сашка хмыкнула. Ну-ну. С самого поселения в соседней квартире флиртует. Или нет? Но звал то на чай с кофе, то выпить вина вечером в пятницу, то «я в парк, составите компанию?». Да, уверял, что просто хочет подружиться с милой соседкой, но знаем мы это «подружиться»! А Саше вот совершенно ни к чему роман с соседом! Да и он абсолютно не в её вкусе. А сосед будто мысли Сашкины прочитал:
– Правда, Александра. Я не в вашем вкусе, очевидно, — сказал, улыбаясь и не делая вид, что расстроен, — да и вы не в моём.
Сашка глянула недоверчиво.
– Серьёзно. Мне нравятся весёлые девушки, — продолжал сосед как будто между прочим! Как будто они ведут просто приятельскую беседу. — Вот как ваша подруга, Вера, да?
Саша отчего-то сникла. Нет, это нормально, что ему нравится Веруня. Саша вообще частенько замечала, что когда к ним с Верой кто-нибудь клинья подбивал, то сначала вроде мужчины обхаживали Сашу, а процессе знакомства переключались с удовольствием на Веруню. И Сашу это нисколько не расстраивало. Даже наоборот!
– Так что, если у вас вдруг что-то изменится в планах, то приглашение в силе. И подругу можете пригласить. Мне хозяева целый коттедж выделили, хоть компанией заселяйся, — сосед перехватил пакеты поудобней и продолжил, — там, к слову, и лыжи есть, я мог бы дать вам с Верой пару уроков.
Саша, путаясь, пробормотала слова благодарности, но, мол, нет, у неё планы, а Вера вообще не в городе, так что в другой раз. Сосед сказал «жаль» так, что было совершенно непонятно: ему действительно жаль? А Саша опять смутилась. Знакомство соседа и Веруни было сногсшибательным в буквальном смысле. И про лыжи он не просто так сказал, разумеется. В январские каникулы неугомонная Веруня придумала, что им с Сашей непременно нужно «разгрузиться от застолий», и для этого непременно пойти кататься на лыжах. Сашу Вера обмануть не могла, и Саша, хохоча, комментировала, что Веруню, кажется, волнуют совсем не лыжи, а лыжники, которые катаются в более дикой части парка. Веруня возражала, что им с Сашей ничто не мешает соединить приятное с полезным.
– Ага, кроме того, что мне вот как-то ни разу в жизни на лыжах стоять не приходилось! — сомневалась Сашка.
Но они всё-таки пошли в парк и взяли напрокат лыжи, и Саша всю дорогу бормотала, что, слава Богу, что не коньки, и готова была язык себе откусить, потому что Верунчик тут же загорелась идеей пойти на каток.
Верунчик хохотала, делала селфи, радовалась жизни и не забывала стрелять глазами по сторонам. Саша, закусив губу, пыталась не сверзнуться с лыж и лыжни, пыхтела, потела и делала самые нелепые па, стараясь хоть как-то скоординировать движения.
Конечно, Сашка свалилась, едва не сломав лыжи, а ещё эпичней было бы, конечно, переломать ноги. Вера заливалась смехом, глядя на барахтающуюся Сашку.
– Сашечка! Нам с тобой, похоже, только скандинавская ходьба по силам! — смеялась Веруня, а ещё подруга называется!
Сашка шипела на неё, мол, не хочет ли Веруня помочь Сашке подняться?
Веруня избавилась от своих лыж. И кокетливо двигая бёдрами, пошла к Саше, опираясь на палки и изображая ту саму скандинавскую ходьбу.
Поднять Сашу у Веры не получилось, и Сашке уже и самой стало смешно. И они, как две малолетние дурочки, сидели в снегу с перекошенными дурацкими шапочками и хохотали, как ненормальные.
Сашка смехом поперхнулась, когда откуда ни возьмись рядом возник сосед со своей дурацкой камерой и не менее дурацким оскалом, и предложением помощи, конечно!
– Ох, да, вы нас просто спасёте! — кокетничала Веруня.
А этот дурацкий сосед ещё и пытался её, Сашку, отряхнуть от снега! И Саша была категорически против такой заботы, а Верунчик, напротив, с готовностью её принимала.
– Знакомься, Вера, — нелюбезно буркнула Саша. — Это мой сосед, Кирилл.
– Пра-а-авда? — распахнула Вера глаза. — А Саша не рассказывала, что её сосед такой симпатичный мужчина. Который к тому же спасает девушек, попавших в беду.
Ах, как хотелось Сашке треснуть Веру палкой, а лучше прямо лыжей! А та не унималась:
– А вы фотогра-а-ф? — тянула она, кокетливо склоняя голову к плечу и поводя ручкой в сторону камеры.
– Нет, — поддерживал игру сосед, — это хобби.
– Хо-о-обби? — продолжала по-дурацки растягивать слова подруга. — А чем вы занимаетесь в свободное от хобби время?
– Работаю, — интриговал сосед.
– А где? — подхватывала тон Вера.
– В сфере информационной безопасности, — сдержанно отвечал сосед и как-то сразу перевёл тему, пригласив девушек купить кофе вон в том киоске. Он уже пробовал, и кофе вполне приличный.
Саша даже слегка пнула Веруню, когда сосед отвернулся, и сделала страшные глаза. А Вера в ответ сделала глаза наивные. И они действительно пили кофе, и Вера щебетала без умолку.
– А вы что фотографируете? — не умолкала подруга. — Природу или красивых девушек?
Сосед отвечал, что всё красивое снимает, и демонстрировал в камере фотографии. Сашка от возмущения едва не лопнула, потому что кадр, где они с Верой хохочут и барахтаются в снегу, тут тоже был! Она требовала удалить немедленно кадр, а Верочка была категорически не согласна. И просила прислать ей эти «суперические фотки».
Дома Саша отчитывала Веру, а Вера Сашу. Сашка говорила, что незачем было кокетничать с соседом, а Вера уверяла, что Саша абсолютная и безоговорочная дура, раз под собственным носом такого кадра не видит!
– Александра! Отомрите! — сосед демонстрировал Саше её же пакеты. — Мне не достать ключи.
Саша и не заметила, как они дошли до двери парадной.
Уже на этаже сосед сказал:
– Если всё-таки, ну вдруг, что-то изменится в ваших планах, то я собираюсь выехать около четырёх.
Саша ничего не ответила.
Верунчик позвонила, когда Саша, вздыхая и хмурясь, жевала бутерброд с сыром. Пакеты, заполненные продуктами, так и стояли нераспакованными, и Сашке вдруг стало тоскливо при мысли, что сейчас надо будет их разбирать и потом ещё готовить. И она уже думала, что, может, и правда поехать к матери?
– Сашка! — вопила Вера. — Ты живая?! Сто пропущенных! Этот твой вылизанный кавалер оказался маньяком?! Рассказывай! — требовала Веруня.
– Это ты рассказывай, — вопила в ответ Сашка, — на сутки пропала!
– Нет, — вдруг как-то резко стихла Вера, — сначала ты.
И Саша принялась рассказывать про своё свидание и совсем не сердилась на Верины комментарии, так рада была слышать подругу.
– Ну, они подрались? — смеялась Вера, когда Саша дошла до момента поцелуя.
– Да ну тебя, Вер, я из-за этого дурацкого соседа не поняла с этим поцелуем ничего.
Она коротко, и нарочно не акцентируя внимания на информации, рассказала и про приглашение Кирилла.
– Стоять! — снова принялась вопить Вера. — Сашка, ну какой, ёлки-палки, Евгений, если тут такое предложение. Тебе авторского кино мало было? Думаешь, выставка будет веселее!
– Да вообще-то, — перебила Сашка и продолжила язвительно, — твой распрекрасный Кирилл сказал, что ему нравлюсь не я, а ты! И он приглашал нас вместе! Так что приедешь, можешь начинать активное наступление.
– Нет, Сашка, не выйдет, — тихо сказала Веруня, и только теперь Сашка насторожилась. — Тут такое. Я эти сутки с Олегом провела.
Саша даже переспрашивать не стала, хотя изумилась невероятно.
– Ну, помнишь, я тебе рассказывала? — осторожно, делая паузы, продолжила подруга.
Сашка от изумления забыла, что они говорят по телефону, и кивнула. Однажды они устроили с Верунчиком «пижамную вечеринку». Идея была Верина, разумеется. Вера вдруг расстроилась, что они с Сашей, кажется, собрались стареть, а это плохо. Предложила устроить настоящие ночные девчачьи посиделки с рассказами самых секретных секретов, конечно.
Они смеялись и делились какими-то трогательными воспоминаниями. И конечно, главным секретом — про любимых мальчиков. И только из школьных времён!
У Сашки романов в школе не было. Она рассказала Веруне, что была влюблена в двух мужчин в те годы. Сначала в мистера Рочестера, а потом — в мистера Дарси. Веруня изумлялась, смеялась и не верила. А Сашка объясняла, что у них с мамой была такая жизнь, что Сашке было не до гулянок и свиданий. И все свои романтические эмоции Саша получала из книг. И у неё была мечта, чтобы её будущий «принц» был непременно похож на этих героев. Лучше, наверное, всё-таки на мистера Дарси.
А Вера рассказала про свою большую любовь. И что ей больше не пришлось влюбиться так снова. Про дурацкую пылкую юную ссору. И Верунькин эпический побег в Питер. И «тонкий», а на самом деле дурацкий, конечно, расчёт, что любовь всей её жизни поедет следом. А он гордый был и не поехал. А потом он женился, а Веруня — тоже, назло!
– Ты представляешь, он уже пять лет в разводе. Живёт один. И мы встретились случайно, — Веруня вздыхала и даже, кажется, всхлипывала, — и ты знаешь, — совсем тихо, едва слышно продолжала Вера, — как будто вот не было всех этих лет, и всё тут. Сашка, понимаешь?
Сашка и понимала, и не понимала. Про «большую любовь» Саша знала, что это опасно. И заканчивается плохо. И не дай Бог снова! Но у Веруни, кажется, всё иначе?
– И что? Ну, что дальше? — спросила Саша осторожно.
– Я не знаю, — шептала Вера, — он говорит, оставайся, — и Веруня затараторила, — Сашка, а тут, родители, понимаешь. У папы прогрессирует деменция. А у Олега, у него тут бизнес небольшой.
Вера помолчала немного и, всхлипнув, добавила:
– И домик в лесу. Там даже связи почти нет.
Сашка опешила. Как это — оставайся? А что будет делать Саша?
– Вер, ты приедешь? — тоже зашмыгала носом Саша. — Или ты уже всё? Решила?
– Ну приеду, конечно. В воскресенье вечером приеду. И Олег со мной. Я вас познакомлю!
И Вера быстро заговорила, чтобы Сашка сто раз подумала: оно ей надо снова встречаться с «этой ледышкой»? И что Саша — она такая красивая, она у них самая красивая! И незачем ей совершенно пижон Евгений!
– И вообще, поезжай с соседом! — и, не обращая внимания на Сашино фырканье, Вера продолжила убеждать. — И отлично, что вы договорились, что никто никому не нравится! Там же не только Кирилл будет! Поезжай, Сашка!
Саша ещё сидела некоторое время, глядя то на пакеты, то на телефон. Ещё пока с Веруней говорили, видела, что от Евгения смс пришло. Открывать и читать сообщение не торопилась. Сашу будто придавило усталостью и скукой. Разумеется, она не поедет ни на какие базы ни с каким соседом! Саша даже спину выпрямила и приняла строгий вид. Нет-нет. Это у Веры всё время приключения и страсть к мелодрамам. А Саша после своей личной «большой любви» год в себя приходила.
Она решительно взялась за телефон и открыла смс от Евгения.
Продолжение.
Светлана Шевченко
Редактор Юлия Науанова
