Краснодарская «Группировка ЗИП», основанная в 2009 году, успела за 13 лет своей творческой деятельности стать живым воплощением идеального «молодого художника» первого постсоветского поколения, переформатировать художественную сцену в родном городе и создать Центр современного искусства «Типография», который первым из российских учреждений культуры был признан «иностранным агентом».
Этот текст — часть проекта «Обретение места. 30 лет российского искусства в лицах», в котором Анна Толстова рассказывает о том, как художники разных поколений работали с новой российской действительностью и советским прошлым.
Летом 2009 года группа молодых людей, находившихся в творческом поиске подходящего под мастерскую помещения, оказалась на Краснодарском заводе измерительных приборов: к тому времени ЗИП, промышленный гигант времен сталинской индустриализации, превратился в величественную постиндустриальную руину, заброшенные цеха которой сдавались в аренду. 9 сентября (09.09.09 — три девятки сулили удачу) в новообретенной заводской мастерской открылась выставка «Живой уголок». Это была самая первая коллективная работа «Группировки ЗИП» (братья Степан и Василий Субботины и Евгений Римкевич, до 2017-го в группу входил Эльдар Ганеев, до 2012-го — Константин Чекмарев). Однако в ней, как в зародыше, уже содержалось вся генетическая информация о художническом содружестве, которое вскоре нанесет Краснодар на карту России в качестве одного из важнейших центров притяжения современной культуры.
«Живой уголок» на мертвом заводе представлял собой некий утопический цех художников, обращающих в искусство все, к чему бы они ни прикоснулись. По принципу бриколажа, когда объекты и инсталляции сооружаются из валяющегося под ногами хлама: загадочная инженерно-конструкторская схема какого-то устройства становится доской для настольной «Игры» без правил, где побеждает дружба, а вендинговый аппарат «Родина», собранный из облезлой тумбочки, ящика и прочей рухляди, работает без всякого электричества — на доверии и «духе советской эпохи». Впрочем, зиповское понимание искусства никогда не сводилось к материальному производству вещей, ностальгически взывающих к духу советского и призракам коммунизма. Хотя впоследствии многие их вещи будут формально совершенны, как «Сколопендры», гигантские многоножки, с большим пластическим остроумием сделанные из ребристых заводских ламп общего освещения. «Зипы» с самого начала занялись нематериальным производством художественного сообщества, справедливо называя свои работы «социальными инсталляциями»: «Живой уголок» был открытой мастерской, кружком художественного самоделкинства, клубом по интересам — прообразом всех будущих зиповских начинаний. И здесь опять же работал принцип бриколажа: если у тебя нет центра современного искусства, кураторов, критиков, публики — сделай все это сам, из того, что рядом.
Через год «Группировка ЗИП» покорила Москву, приняв участие сразу в двух молодежных биеннале. На официальной «Стой! Кто идет?» в центре ArtPlay был выставлен «Живой уголок», на альтернативно-партизанской «Пошел! Куда пошел?» были выставлены его создатели: «зипы» обустроились в подвалах Акцизного цеха на «Винзаводе», где помещалась активистская галерея «Жир», и несколько дней кряду учили всех желающих — и случайных бабушек с внуками, и заправских тусовщиков — лепить глиняные «сувениры». Обаятельных краснодарцев сразу же заметили, стали приглашать на самые прогрессивные столичные площадки, от Центра творческих индустрий «Фабрика» до Московского музея современного искусства, с ходу взяли в одну из наиболее влиятельных московских галерей XL, их начал опекать «Гараж», они собрали все главные национальные награды в соответствующей области — и «Инновацию», и премию Кандинского. Поймав дух времени, отвечая запросам на «региональность» и «коллаборативность», они легко превратились во всероссийских звезд, каким рады повсюду, от Владивостока до Архангельска, и мгновенно попали в фавориты европейских кураторов, фестивалей и резиденций. Закон центростремительности российской культуры гласит, что молодой художник с такой блестящей карьерой не возвращается на свою малую родину, даже если малая родина — мегаполис-миллионник. Но «Группировка ЗИП» была рождена, чтобы опровергать законы: им удалось покорить не только Москву — они покорили Краснодар, город, главным культурным брендом которого, казалось, на веки вечные останется Кубанский казачий хор.
Из Краснодарского завода измерительных приборов, где как грибы росли мастерские других молодых художников, вполне мог бы получиться креативный кластер, как это повсеместно происходит с индустриальным наследием прошлого, если бы местные власти и крупный капитал проявили какой-то интерес. В проекте 2012 года «Завод Утопия», добродушно пародирующем кабаковские инсталляции, «зипы» прощаются с иллюзиями: ЗИП становится невозможной моделью автономной фабрики творческого труда, которая напоминает разом Город Солнца, крепость и концлагерь. Пожалуй, «Группировка ЗИП», как никто в первом постсоветском поколении художников, тяготеет к утопии. Тут и фантастические повествования о дружественной цивилизации дельфинов или технокрестьянах, кубанских пионерах постгуманизма, и «социальные инсталляции», временные островки творческой автономии, возникающие в галереях, музеях и городских пространствах. Зиповская «социальная инсталляция» кажется немыслимым гибридом конструктивистского рабочего клуба и баррикады образца 1968 года, одновременно эстетским и утилитарным пространством культурного досуга, в дизайне которого естественно сочетаются неказистость избы-читальни и остроумие ситуационистского лозунга, оммажи Татлину с Лисицким и психогеографическая картография, постопераистская риторика и esthetique relationnelle.
Мечты о художнической автономии не мешали «зипам» выступать в политическом поле: в 2011 году на пляж Анапы выполз гигантский фанерный «Краб-пропагандист», напоминающий об агитпоездах и изрыгающий популистские глупости; в 2012-м на Театральную площадь Краснодара с художественными и политическими плакатами вышла «Будка одиночного пикетирования», защитный костюм протестующего в виде дощатого деревенского нужника. (Впоследствии «Будка» участвовала во всероссийском пикете в поддержку узников Болотной, была арестована как вещдок и провела целый год в заключении в одном из краснодарских отделений полиции.) И все же основная политическая работа «Группировки ЗИП» заключалась не в этих отчаянно веселых анархистских акциях, а в преобразовании социальной реальности путем самоорганизации. В этой программе тоже имелся элемент анархизма: кропоткинские идеалы равенства были поняты «зипами» в деколониальном смысле — с несправедливостью в распределении культурных ресурсов между столицей и регионами следовало покончить немедленно.
Институциональная структура создавалась буквально на коленке — срабатывали энтузиазм, романтизм и дружеская открытость. На даче братьев Субботиных в поселке Пятихатки заработала арт-резиденция, в песчаном карьере неподалеку открылась галерея «Яма», где практиковались торжественные вернисажи с кураторскими речами и обстоятельными экскурсиями по экспозиции под открытым небом. Городской фестиваль «Может!» без какого-либо административного благословения, по-партизански захватывал краснодарские парки, промзоны, набережные, улицы, дворы и даже стены многоэтажек, поскольку на них удобно проецировать видео. А самопровозглашенный Краснодарский центр современного искусства (КИСИ), вначале заседавший в зиповской мастерской на заводе, серьезностью своих намерений производил впечатление официальной минкультовской инициативы. Вершиной всех этих выставочных и образовательных активностей стал культурный центр «Типография», открывшийся в 2012 году и за десять лет сделавшийся институцией, что стоит в одном ряду с Уральской индустриальной биеннале, музеем PERMM и нижегородским Арсеналом и в то же время выбивается из этого ряда — как созданная при поддержке краснодарского частного бизнеса, без участия государства. Всемирная сеть единомышленников из мира искусства, образовавшаяся в результате российских и зарубежных гастролей «Группировки ЗИП»; разносторонняя помощь «Гаража», занявшегося художническими самоорганизациями; внимание местных медиа, которым наскучили казачьи хоры; упорство и трудолюбие «зипов», старательно маскирующиеся за знаменитым краснодарским гедонизмом,— все вместе позволило жизнестроительной утопии претвориться в жизнь.
24 февраля 2022 года «Типография» приостановила работу. 6 мая 2022 года «Типографию» внесли в реестр НКО-иноагентов — за публикации политического содержания в соцсетях и иностранное финансирование, полученное на международный проект в рамках года Германии в России. Художники «Группировки ЗИП» и сотрудники «Типографии» оказались в эмиграции — кто в Берлине, кто в Ереване. Однако и «Типография», и КИСИ продолжают работать — теперь в онлайн-формате. Считается, что для успеха в мире global art, которого «зипы» давно добились, нужно совершенно особенное сочетание локального патриотизма и глобальных амбиций. И то и другое востребовано в сегодняшней России, но понимается несколько иначе.
Шедевр«Протестная аэробика»
Плакаты, перформанс. 2015–2017
Неоновые лампы, дым-машина, оглушительное техно и группа танцующих, художников и их друзей, к которым могла присоединиться (и присоединялась) вернисажная публика. Присоединившиеся и просто глазеющие замечали, что происходящее — не столько веселая техно-вечеринка, сколько сеанс аэробики: под руководством профессионального тренера, со специально разработанным комплексом упражнений. Причем упражнения явно были вдохновлены репортажами с разгонов протестных митингов, а саундтрек расцвечен звуками полицейских сирен и мегафонов. В импровизированный спортзал превратился один из цехов Уральского приборостроительного завода в Екатеринбурге, где размещался основной проект 4-й Уральской индустриальной биеннале. На стенах висели плакаты с футуристическими человечками, отдаленно напоминающими эскизы Лисицкого к «Победе над Солнцем»: человечки выделывали странные акробатические движения, которые при ближайшем рассмотрении оказывались инструкциями — как быстро развернуть лозунг, как закрыть голову руками от удара дубинкой, как сгруппироваться, когда тебя повалили на землю и бьют ногами. Перформанс «Протестная аэробика», преображавший художника и зрителя в единое тело, продолжался чуть более сорока минут и был показан только раз, на вернисаже биеннале. Но в этих сорока минутах — все элементы зиповской поэтики: и реверансы раннесоветскому революционному авангарду, и бесшабашное анархистское веселье, и приглашение к сотворчеству, и понимание искусства как живого, жизнестроительного процесса. И главное — способность различить в политической злободневности контуры утопии, мечты о будущем, где полицейское насилие останется разве что в исторических документах и памятниках искусства, например в виде такой сатирической хореографии.
Подписывайтесь на канал Weekend в Telegram
Все материалы Коммерсантъ www.kommersant.ru