Давным-давно в нашей стране было всё по-другому. Люди жили открыто, одной большой семьёй. Правда в семье этой было много проблем и зачастую неразрешимых. По крайней мере, для меня. Отец пил и буянил. Мать, не понятно по какой причине, сносила его нападки и пьянство, и периодически закатывала ему сцены. Дело доходило до рукоприкладства. Руки прикладывали как мать, так и отец, в зависимости от складывающейся конъектуры. Семейные войны могли длиться неделями: со скандалами, побоями, разводами, сводами, попойками и замирениями. Психика моя коверкалась и учёба не давалась. Я был тинэйджером полностью ушедшим глубоко в себя. В преддверье очередной родительской ссоры я стал уходить из дома и возвращался после того, как страсти остывали. Я допоздна бродил по соседним дворам и улицам, а иногда уходил далеко, попадая в переплёт с местным хулиганьём.
Когда опускались сумерки и в окнах вспыхивал свет, передо мной раскрывалась жизнь обитателей городских квартир. В маленьком её промежутке. В те славные времена люди не имели привычку вечерами использовать шторы и занавески, а если и закрывали окна, то небрежно, не до конца, особенно на верхних этажах. Я мог сесть в каком-нибудь дворике в беседке или на лавке и наблюдать жизненные перипетии при условии, если подростки этого двора не были чересчур агрессивными. Постепенно складывалось среднестатистическое впечатление: муж в майке и трусах, его благоверная в халате, не слишком запахнутом выше талии, и пара тройка отпрысков, то и дело попадающих под горячую руку главы семьи. Оба на кухне скубаются из-за мелочей: купила пересоленую селёдку; пропил половину аванса; свекровь шарится в холодильнике; телевизор плохо показывает; дитё плохо учится; что подарить сестре на свадьбу и так далее, и тому подобное. Житейские мелочи, словом.
Нередко я наблюдал сцены ревности, когда жена распекала мужа и вышвыривала его пожитки с балкона. Или когда муж гонял за женой и обзывал шлюхой. Мало-помалу я стал проникаться жизнью взрослых. Я стал недоумевать и содрогаться одновременно: неужели в этом вся жизнь? Прийти вечером с работы, пообщаться с женой, наставить детей на путь истинный, - это в лучшем случае, - посмотреть телевизор - и в люлю. Меня накрыла тоска безнадёги. Я не хотел взрослеть. В моём положении хотя бы сохраняется возможность предоставляться самому себе и фантазировать. Во взрослом состоянии эту привилегию у меня отымут. У меня были, конечно, друзья. Но они жили в других меридианах и параллелях, и, зачастую не обращали внимания на мою хроническую угрюмость.
Я недалеко отошёл от своего двора. Это был мир двухэтажек, построенных ещё при Сталине. Я как всегда пялился в окна, мечтая найти там что-то свеженькое, а не извечных тамошних обитателей: мужчину в майке и в трусах, дымящего на кухне сигаретой, и его жену в халате и в бигудях у плиты. Мужчина молчит, а женщина непременно о чём-то трандит и трандит. Я шёл по асфальтовой дорожке вдоль двухэтажных домов, стены которых были в метре от меня. Рядом с дорожкой была навалена высокая куча песка. Я взбежал на эту кучу, поддавшись непонятному озорству. Взбежал и глянул в окно напротив кучи.
И вдруг… этот момент я не забуду никогда. Я из него сделал дорогостоящую 3D фотографию, которую бережно поместил в самую сокровенную шкатулку своей памяти. Это была она, девчонка из 9 Б. Я даже не знал, как её зовут. Но что я очень хорошо знал – каждый раз, когда я её видел, моё сердце то замирало, то выпрыгивало из груди. Я готов был идти за ней и идти, провожая взглядом её лёгкую походку, не обращая внимания на звонки и выкрики дежурных. Это всё, что я мог, потому, как она была меня старше аж на два года. В школьные годы возраст калибруется беспощадно. Девчонки смотрят на мальчиков постарше. А кто на два года младше, у того просто нет шансов попасть в их поле зрения.
Короче, в окне, наполовину задернутом шторами, была та, которую я по юности своей обожествлял. И знаете, что она делала? Она раздевалась. Когда я поравнялся с её окном, она снимала с себя лифчик. Моему взору предстали её девичьи грудки, и это было что-то невообразимое! Ничего подобного раньше я не видел. Это были два аккуратненьких бугорка, помеченные розовыми бутончиками. О, её фигура была изящна! Дай мне волю, я бы смотрел на неё, трепеща, не отрывая глаз, всю свою сознательную жизнь.
Увы, эта картина длилась мгновенье. Девушка, спохватилась, подошла к окну и быстро задёрнула шторы. Так быстро…. Но это самое мгновение мне удалось растянуть на целую вечность. Даже сейчас я вижу: её стройный торс, миловидное личико, два холмика и два маячка…. Они стали освещать путь в моём нелёгком восхождении из мрака полнейшей безнадёги в мир надежд и светлых помыслов. Я засыпал с этой картинкой в голове и просыпался.
В школе я каждый раз искал повод её увидеть. Конечно же, я навёл справки: узнал, как её звать, как она учится, кто её подруги. Но между нами всё также продолжала существовать непреодолимая пропасть: ей было 15 лет, а мне 13. Она была богиней, а я… ну кто я? Да никто для неё. Поэтому для начала я решил кем-то стать. Обязательно кем-то стать! Кем-то, на кого она могла бы просто взглянуть, оценить и улыбнуться. Этого мне было достаточно, чтобы сворачивать горы и покорять океаны. А так как мои похождения по чужим дворам часто заканчивались не в мою пользу, то я решил…
Я записался в секцию самбо. Я просто неистово хотел доказать миру, что я чего-то да стою. За год упорных тренировок я добился успехов. Тренер отметил мою одержимую целеустремлённость и стал уделять мне повышенное внимание. В своих фантазиях я беспрерывно рисовал сюжеты, в которых на Юлю нападали хулиганы, а я их, - как бог черепаху – раззз! Это придавало мне бешеные силы. На ковре мне не было равных! А в голове – тот незабываемый вечер.
Но Юля даже не догадывалась о моих успехах. Так я окончил школу и уже засобирался в армию. Юля по-прежнему грела моё сердце и волновала воображение. Но где она была? Поступила в институт? У меня отчётливо вырисовывалась карьера спортсмена. Я был КМС. Мои родители стали от меня ещё дальше, чем были. Я был сам по себе и варился в гуще спортивных событий. В армии я попал в спорт роту. Возвратившись на гражданку, у меня было всё, чтобы за короткий срок подтвердить звание мастера спорта.
Однажды меня позвал приятель на концерт училища искусств. К нему приехала из Питера двоюродная сестра, и её нужно было как-то развлечь. А так как девушка была с духовными началами, - он решил – пусть это будет концерт. Я боялся умереть со скуки, но он меня уболтал – ради всего святого! Когда я увидел его сестру, и какими она меня одаривала взглядами, я стал догадываться, в чём прелесть сего культурного мероприятия. Я был немногословен и раздражён. Я работал молодым, подающим надежду тренером, и на носу были соревнования. Я думал о том, как выступят мои ребята, где я допустил недочёты, и как их можно сгладить в процессе поединков.
На сцене кто-то пел, кто-то танцевал, кто-то читал стихи, кто-то играл. Это был концерт не столько для зрителей, сколько для выпускников училища. Это была проверка мастерства и возможностей: привыкали к сцене, к овациям, получали места, грамоты. Меня явно использовали, я не хотел общаться ни с приятелем, ни с его одухотворённой сестрой, ни с этим залом, в котором люди в основном состояли из родственников выступающих, знакомых родственников, друзей и знакомых этих друзей, и хлопали исключительно ради приличия.
Объявили какую-то рапсодию, и заиграло фортепьяно, нежно и плавно полилась музыка.
За клавишами сидела Юля.
Что? Юля?
Да, это она, я не мог ошибиться. Потому что моё сердце замерло, а потом выпрыгнуло из груди, замерло и выпрыгнуло…. Сразу же в голове всплыла та самая картинка в окне. Я весь напрягся. Дружок что-то мне говорил и тряс за руку. Я как полоумный посмотрел на его сестру. Она почему-то смеялась.
Вдруг какие-то неведомые силы сорвали меня с места и я, перемахнув через пустые сиденья, рванул к выходу. Я бежал так, как не бегал никогда. Но это был единственный шанс, единственный…
Я подлетел к киоску, где продавали цветы. Но по инерции не смог вовремя затормозить и прокатился по асфальту, как по льду, - мимо! Жи-и-ик!
- Пожалуйста, вот этот букет, срочно, сдачи не надо!
- Господи! Молодой человек, да этот букет с витрины, возьмите другой!
Но молодой человек, как оглашенный, нёсся обратно. Из фойе на второй этаж я просто взлетел. В зале звучали аплодисменты. Девушка стояла у рояля и смущённо улыбалась. Аплодисменты затихали и Юля, поклонившись, повернулась к выходу со сцены.
- Юля! – я испугался своего голоса. Но это был единственный шанс, единственный… а я – я уже мастер спорта по самбо!
Юля обернулась. Ждать ей осталось недолго. Полсекунды. Зал взорвался мощными аплодисментами! Девушка растеряно приняла букет и не отрывала от меня глаз.
- А-а-а, вы кто?
- Я-то? Мастер спорта по самбо, Юрой меня зовут.
- А вы разве меня знаете?
- Если бы не ты, меня бы здесь не было, никогда бы не было, понимаешь? Можно я буду приходить на твои выступления?
Юля была замужем. Она подарила мне много незабываемых часов и минут своих выступлений. Впоследствии она стала заботливой и любящей матерью, и двоим её сыновьям я отдал всё своё знание и умение на тренировках по самбо. Они до сих пор поздравляют меня с днём рожденья и приглашают в гости. Но я боюсь, что моё отношение к Юле неправильно воспримется её мужем. Начнёт ревновать. И правильно сделает. Я счастлив, что они счастливы. А мне хватит и одного воспоминания. Оно до сих пор освещает мне путь из мрака безнадёги к вершинам спортивных успехов и всего хорошего в жизни. Вот так.