Сон рухнул на Адьку, как оползень, а что разбудило его – этого он до конца жизни не понял, потому что не могли полумертвого человека разбудить два тихих чужих голоса, бормотавших в ночи над зловеще тлеющими углями погасшего костерка…
- Я бабу, а ты пацана. Обоих разом, и чтоб без звука.
- А ты уверен, что дальше сами дойдем?
- Отсюда – да. Она же объяснила все, ты слышал. Незачем их тащить теперь. Давай прямо сейчас, пока спят. И не почувствуют ничего.
- Слушай, я как-то – это… Может, с собой все-таки возьмем? Анька молодая еще, да и пацаненок… Жалко…
- Жалко знаешь у пчелки где? Знаешь? Вот и мы там будем оба, если они сбегут. А они сбегут, там не доглядишь. На цепь их в лесу не посадишь. Все равно изловчатся…
- Ты так уверен, что немцам расскажут?
- Нет, не уверен. Не уверен. Но хочу знать наверняка. Поэтому приготовься. Выхода нет, понимаешь…
- Ну, не могу я мальчишку. Сам таким был…
- Ладно, тогда ты – мамашу. Ей, кстати, все равно бы не выжить среди тех мужиков. Они же год баб не видали. В первый же день всей толпой оприходуют, и не остановишь…
- Слушай, я не знаю даже… Похоже, придется… Только…
Дальше Адька не слышал. Его подбросила неведомая темная сила, и он (нет, конечно, это был не он, потому что ничего подобного тринадцатилетний мальчик Адик сделать не мог по определению) молча рванулся в колючую темноту и мчался в ней, трещащей и завывающей, какое-то время – а потом она вдруг беззвучно накрыла его собой.
Когда он пришел в себя, стоял день. Следующий день. В котором не было его матери – нигде не было. Адька не знал этого, но ощущал неведомой частью себя самого: очевидно, что-то сильно меняется вокруг человека и в нем самом, когда из мира исчезает его мать…
До деревни он добрался поздно ночью, причем путь этот выпал из памяти навсегда. Потом были то сужающиеся, то пропадающие вовсе стены их избы, отчего-то очень горячая постель, мелькающее над ней лицо бабы Зины, его собственный бесконечный крик, в котором мешалось «мама», «партизаны» и «Ведьмина балка», и, наконец, незнакомая тень в красивой серой с серебром форме, совавшая бабушке в лицо какую-то пеструю бумагу с настойчивым: «Ведьмьин балка? Здьес? Здьес? Гут… Карашо…» – и все смешалось.
Адька еще только оправлялся от своей изнурительной болезни, превратившей крупного резвого мальчика в тихий скелетик, обтянутый серой шершавой кожей, когда после несложной карательной операции в лесу несостоявшихся партизан шустро расстреляли у края ржаного поля на виду у специально согнанных на увеселительное мероприятие жителей нескольких деревень. Жители хмуро молчали. Партизаны выкрикивали что-то оскорбительное в адрес палачей – и свидетелей. Тела – около полусотни – свалили на грузовики и увезли под аккомпанемент того же гнетущего молчания. Это было все, что удалось Адьке в течение следующих двух лет оккупации скупыми порциями вытянуть из бабушки Зины, которая с тех пор говорить перестала почти совсем.
И еще долго-долго не кончалась война.
Продолжение следует
Дорогие читатели! Этот рассказ и его продолжение входят в мой роман "Не такая, как прочие" (художественное произведение внутри книги в жанре "авто-фикшн"), с которым Вы можете познакомиться по ссылкам, приведенным ниже.
Чтобы мой канал мог развиваться дальше, подпишитесь на него, пожалуйста! А если мое творчество Вам нравится, поставьте лайк, он мне действительно нужен.
В Санкт-Петербурге книги автора можно купить в Доме Книги, в Новосибирске - в сети магазинов "Умник", а те читатели, которые находятся в других городах или предпочитают электронные версии, могут найти их здесь:
https://www.litres.ru/author/natalya-aleksandrovna-veselova/
https://ridero.ru/author/veselova_nataliya_netw0/
https://www.labirint.ru/books/915024/