Немалая доля творческого наследия К. посвящена вопросам вечности напрямую. Не философским исканиям, не осмыслением вечности, а попытками понять и осмыслить свою бесконечность (не могу утверждать в какой именно форме она протекала: единство бытия или бесконечность повторений). Именно осознание своей бесконечности, «бессмертности моей», по словам самой К. вынуждало её так отчаянно искать смерти, определённой конечной точки, после которой она получит некое полное конечное право. Вечность для К. не окрашена тоской или радостью жизненного опыта, вечность – это данность, вечно присутствующая в её жизни. Свою бесконечность К. воспринимает со смирением, «смиренно, продолжая драться» К.
Раз вечность для К. – непреложное правило, то К. не была бы собой, если бы ни искала повода его нарушить. Верность единожды выбранному образу одно из подтверждений вечности для К., несменяемость этого образа, бесконечность присущей ей памяти – это то, что для К. свято и не подлежит изменению, определяя её верность. По признанию самой К. её вечность остановилась в 23 года «… Мне было 23, когда Земля/ из Хаоса единою восстала. / Мне было 23, когда страна/ Героев в этом возрасте теряла. / Мне было 23, и 23 всегда/ Мне будет, что ни говори» («Опус 23» К). И именно в этом возрасте (и облике?) К. продолжает свой путь, если верить её словам. Трудно сказать, идёт ли речь о внешнем или внутреннем возрасте, и, тем не менее, именно на 23 года К. оценивает саму себя, по крайней мере в «Опусе 23», т.к. других указаний на свой возраст (как внешний, так и внутренний) у К. более нигде не встречается.
Вечность для К. всегда идёт рука об руку с понятием верность, именно с верностью К. связывает свои переживания вечности и своё понимание этого феномена. Вечность – это время её пути. А путь её – самоцель, если эта цель служение. Таким образом вечность – это осознанный выбор, выбор в пользу бесконечного служения, выбор в пользу единой и единственной формы, выбор в пользу одной единственной любви, любви верной и вечной.