Металл, разрывающий плоть ладони и рвущий мышечные связи, вонзается в руку крупным гвоздем после резких ударов молотом. Казнят Мессию, ожидаемого тысячелетиями как политического лидера, который выведет народ Израиля из-под гнёта притесняющих его империй. Наверняка, нервная система распинаемого посылает в мозг сигналы едва выносимой боли, но сознание от шока Он не теряет, и одна рука уже прибита к кресту. Слёзы катятся по распухшему от увечий лицу, нос сломан, и всë тело - пульсирующий страданиями нерв. Вторая рука приложена к дереву, острие гвоздя на ладони: удар, хруст, крик и рыдания. Удар - крик. Удар. Ещё удар. Руки - средоточие боли, затмившей прежде испытанную от кнута, так легко вспоровшего спину касаниями, число которых вряд-ли можно забыть.
Он прежде казни до лопнувших в сердце сосудов просил в молитве о силе духа, чтобы выдержать уготованные истязания. Страх всегда рисует более ужасную картину предстоящего, и тело билось в судорогах, противясь надвигающемуся. «Да минует меня чаша сия, впрочем не Моя воля, но Твоя да будет» - слова, посылаемые небесам перед грядущей плахой, будут впечатаны в сердца последователей Человека, учившего любить до самоотречения.
Толпа, смотрящая на казнь, встречала накануне пригвождаемого как царя, полагая одежды перед Его шествием в Иерусалим…
…Он ходил по земле, словом пробуждая от смертного сна. Его речам внимали очарованные тысячи людей, не смея шелохнуться, боясь шорохом спугнуть благодать. Он движением кисти останавливал бушующую морскую стихию, а ныне обнажённый и избитый, выставлен на поругание…
Ноги тяжело вытянуть - они рефлекторно пытаются сжаться, но их привычными движениями удерживают на нужной точке. Всё равно никаких человеческих сил не хватит, чтобы сопротивляться. Лишь есть неземные силы выдержать это до конца, молясь Всевышнему о прощении своих палачей. Жилы рвутся, взрезаемые входящим в голеностоп орудием казни, и звон металла, бьющегося об металл, разносится по округе. «Нет любви больше той, если кто душу свою положит за друзей своих» - говорил Он в обращении к людям и делом подтвердил сказанное. Во имя любви Он согласился пойти на эту расправу, заранее зная о ней. Его преданный ученик выхватил меч, когда Христа пришли взять под стражу, и был успокоен учителем, сказавшим убрать оружие. Он добровольно пошёл в плен, и сам отдал собственную жизнь в руки судей. Теперь он возносится от земли нагой и истерзанный, с вколоченными в конечности гвоздями. Он выставляется на обозрение собравшейся толпе оплëванный и осмеянный, но просит Отца о своих истязателях: «Прости их, ибо не ведают, что творят».
В грядущие века пред ним преклонят колени императоры, короли, президенты – пастыри народов эпох, сменяющих одна другую подобно мгновению. Цвет человечества, сильные мира сего, лучшие из людей будут воздавать почести тому, кто был словно разбойник в бесчестии предан закланию. Прахом по ветру будет развеяно бесславие униженного и оскорблённого мужа. От казни и доныне, два миллениума подряд его имя призывают миллионы людей. Двадцать сотен столетий оно не просто не смогло изгладиться из истории, но приобрело славу и могущество, не имеющих равных на планете. Будучи умерщвлённым плотью, он воскреснет в памяти человечества. Его образ, слова, влияние на людей обретут нетленность, пока будет сменяться очередной политический строй, и в который раз станет свирепствовать мировой климат. Посеяв любовь, Он пожнёт вечность в человеческих сердцах, пока будут разрушаться вековые державы, а знаменитых из людей занесёт слоями земного праха. Планету будет размывать реактивными дождями артиллерий, и свет солнца померкнет за занавесом «грибов» атомных взрывов... ядерными ветрами снесёт кроны деревьев как и людскую плоть с костей... мир будет любить и убивать, восхвалять лидеров стран и предавать их память поношению, бахвалиться сиюминутной земной известностью и возносить голову, дерзая называться великими… Лишь только потеряет самую могучую силу любой земной титул перед именем того, кого предали уничижению и распятию. Кого обнажили, избили и приколотили ко кресту. Кого почитали за ничто, и мнили себя способными похоронить вместе с телом его славу Сына Всевышнего.
Имя которого доныне бесчестят невежды и профессора, знать и простолюдины, напишется в миллионах книг и займет место среди легендарных жителей Земли по написанному о нём пророчеству: «Посему Я дам Ему часть между великими, и с сильными будет делить добычу, за то, что предал душу Свою на смерть, и к злодеям причтен был, тогда как Он понес на Себе грех многих и за преступников сделался ходатаем.»
Быть может, наше поколение станет радиоактивным пеплом, когда торговые синдикаты во имя золотого тельца развяжут третью мировую войну. Нищий равно с богатым будут сложены остывшими телами в братские могилы, и память о них истлеет. Имя же Пригвождённого ко кресту всё равно - верю - будет живо на устах.
Именем этого человека в будущем назовут благотворительные фонды, и станут помогать нуждающимся. Людской род поведёт летоисчисление Новой Эры от года Его рождения на земле, а в память о нём по всей планете воздвигнут храмы и статуи. Сказание об этом арестанте сквозь толщу времён донесёт до наших дней славу его как Бога во плоти, но сейчас он, будто брошенный на растерзание псам ягнëнок, зовёт Вседержителя, боясь, что покинут… Сейчас он просит пить, и ему подают губку, пропитанную уксусом… Вздох и слова: «Отче! В руки Твои предаю дух мой.»
Как не страшно умирать.