Часть Вторая. Охотник за браконьерами. Ветеран.
В главной газете Республики Алтай "Звезда Алтая" опубликована серия заметок о сотрудниках Алтайского заповедника, в которых автор, Евгений Веселовский рассказывает о непростой работе государственного инспектора, охране заповедной территории, где зачастую в казалось бы обычной жизни всегда есть место Подвигу.
В этой части истории Геннадия Ивановича Зубина и Шамиля Валиевича Сибгатуллина.
«Карта заповедника никак не хотела ровно лежать на столе. И тогда её пришлось прижать первыми попавшими под руку предметами. Под руку попалась высокая тёмная бутыль с местным яблочным кальвадосом и тройка гранённых стаканов. Карта легла ровно. Четыре головы склонились над ней, и началось обсуждение предстоящего маршрута патрулирования заповедной территории оперативной группой Алтайского заповедника.
Выход группы наметили не позже середины января из Яйлю, вернее, из залива Камга с устья небольшой речки Ат-Кичу. Потом через хребет Корбу в долину реки Кокши, затем переход через Абаканский хребет и долину Ерината в верховья Кыги, а там уже вдоль отрогов Шапшальского хребта в долину реки Шавла к кордону заповедника Чодро, расположившемуся на берегах бурного Чулышмана.
Маршрут довольно сложный даже в летнюю пору, а уж зимой….. Но бодрые голоса патрульщиков и директора заповедника Сергея Ерофеева оптимистично обсуждали количество переходов и днёвок, места потенциальных встреч с браконьерами. «Вот здесь быстренько подниметесь, - говорил директор и бывалый патрульщик Ерофеев, - а потом вниз, прямо к избушке…». «Так-то оно так. Вот только ходят не по карте, ходят по ТАЙГЕ» - чуть медленно, но спокойно и уверенно, произнёс Геннадий Иванович Зубин, не менее бывалый и не менее опытный инспектор патрульной группы….
И действительно, потом у нас были и холодные ночёвки у костра, и штурм на камусных лыжах верховий речки Дырях с элементами альпинистской техники, и траверс Абаканского хребта, и ночные переходы во время полнолуния по долине Шавлы…И всё это время спокойствие и уверенность Геннадия Ивановича поддерживали тот оптимизм, который вселился в нас у карты Алтайского заповедника, придавленной тяжёлой темной бутылью с добрым яйлинским «бренди»….».
Геннадий Иванович Зубин. Перефразируя слова идеологов коммунизма, можно смело сказать: «Я говорю «Заповедник» – подразумеваю – «Зубин», я говорю «Зубин» - подразумеваю «Заповедник»… Вот уже более 40-ка лет Геннадий Иванович не изменяет Алтайскому заповеднику. Один из самых результативных и упорных инспекторов. Его упорство в достижении цели – поимке браконьеров – достойно всяческого уважения. Именно про него ходят легенды о том, что если Зубин вышел на след браконьера, то он непременно его настигнет и накажет. Даже если для этого понадобится несколько лет…
«Браконьерская лыжня петляла среди огромных камней русла замерзшей реки, проскакивала под низко склонившимися под тяжёлыми снежными шапками ветвями елей. При моём росте и весе тропить след нарушителей заповедного режима было довольно хлопотно. Поэтому Гена Зубин шёл впереди и внимательно смотрел по сторонам. Вот он остановился и его каёк (длинная крепкая лыжная палка для ходьбы на камусных лыжах в сложных горно-таёжных ландшафтах) стремительно метнулся к едва заметному снежному бугорку и воткнулся в него. Раздалось металлическое лязгание и каёк вернулся обратно с схлопнувшимся на нём капканом. Ещё один соболь сберёг свою шкурку…..».
Уверенный в себе таёжник, знающий и соблюдающий законы тайги и Телецкого озера, великолепный следопыт и добрый товарищ, Геннадий Иванович Зубин был и остаётся примером для всех без исключения сотрудников Алтайского биосферного заповедника и добрым наставником для молодых инспекторов охраны. Его жизненный путь в заповеднике пролёг через работу на отдалённых кордонах Чодро и Чири, где до сих пор ровно горят дрова в печах, сложенных его умелыми руками. Вместе с ним все тяготы таёжной и деревенской судьбы пронесла через годы совместной жизни его верная жена Татьяна, родившая и воспитавшая двух замечательных успешных дочерей.
И ещё – он из тех русских мужиков, которые делают дело только один раз. Просто потому, что после них ничего не надо переделывать……..
«Готовим снаряжение к длительному зимнему походу (более 30 дней…) по просторам Алтайского заповедника. Осматриваем камусные лыжи, пакуем рюкзаки продуктами и необходимыми вещами. Спрашиваю Гену: «Ты взял техническую аптечку?». «А зачем?» - спрашивает он в ответ. «А вдруг что-нибудь сломается….» - говорю я ему. «А у меня никогда ничего не ломается…..» - спокойно отвечает мне Геннадий Иванович Зубин, инспектор патрульной группы Алтайского заповедника.
«Геннадий Иванович многократно задерживал браконьеров в сложных зимних условиях на отдалённых территориях, на его счету не один десяток составленных протоколов, долгое время является одним из самых результативных сотрудников отдела охраны.
Зубин Г.И. постоянно работает над повышением своего профессионального уровня, ежегодно проходит обучение в школе государственных инспекторов, успешно передает свой многолетний опыт молодым специалистам отдела охраны. Проводит эколого-просветительскую работу среди посетителей заповедника, профилактическую природоохранную и противопожарную деятельность по предотвращению нарушений на территории ООПТ.
Зубин Г.И. активно участвует в общественной жизни коллектива. По характеру уравновешен, доброжелателен. В общении с коллегами вежлив и корректен. В коллективе пользуется заслуженным уважением. За время работы неоднократно поощрялся руководством Алтайского заповедника» - эти цитаты взяты мной из Наградного листа на представление к Почётной грамоте Министерства природных ресурсов и экологии Российской Федерации, которой Геннадий Иванович был награждён несколько лет назад за свою трудовую деятельность в Алтайском биосферном заповеднике.
Глядя вдаль Телецкого озера, вспоминая то наше давнее многодневное зимнее патрулирование, я слышу в шуме волн и свисте ветра голос Гены Зубина: «Женька! Лавина!» и сквозь двадцать лет назад вижу, как огромная масса снежного козырька тяжело срывается вниз и, поднимая белую завесу, катится в мою сторону. Чувствуя всю драматичность ситуации, разворачиваю лыжи и пытаюсь выскочить с пути несущегося на меня «снежного поезда»… Всё происходит как во сне: лавина медленно несётся в мою сторону, я медленно разворачиваю лыжи и медленно ухожу с её пути. Ушёл. Успел.
Кто-то когда-то сказал: «Большое видится на расстоянии….». И чем дальше в прошлое уходят светлые годы работы в патрульной группе заповедника, тем сильнее осознаёшь влияние на свою жизнь тех людей, которые были и остаются рядом последние три десятилетия. И если что-то удалось и удается мне в этой жизни, то во многом благодаря моим напарникам по оперативным рейдам на необъятных просторах Алтайского биосферного заповедника.
«Многочасовая непрекращающаяся рысь утомила уже не только меня и привыкшего ко всему Спицына, но и «родившегося» в седле Шамиля. Порой мы спешиваемся с коней и делаем небольшие пробежки, чтобы размять затёкшие ноги и ягодицы. Азарт охотников не позволяет нам останавливаться на отдых. И только спустившаяся ночь поставила коней на арканы, а нас уложила в спальники. Но стоило Шапшальскому хребету окраситься розовой каёмочкой восхода, как уже кипел чайник на костре, арчемаки были почти полностью упакованы, а мы поили коней. И вновь тряская рысь моего Спартака, редкие остановки для осмотра окрестностей через бинокли и азарт, азарт охотников, чующих след добычи. Ко второй половине дня показалось голубое зеркало Джулукуля. Шамиль ведёт нас между бугров и сопочек, окружающих это горное богатое рыбой озеро. У северного конца Джулукуля, возле самого истока Чулышмана, мы останавливаем коней, и Сергей с Шамилём поднимаются пешком на небольшую высотку, чтобы в очередной раз осмотреться. Все наши предположения и подозрения сбылись: в десяти километрах от нас, на южном берегу озера, стоят палатки и мелькают фигурки людей. Это на нерест хариуса слетелись стервятники-браконьеры. Вот только подойти к ним незамеченными сложно – слишком много открытого пространства. Но, по всей видимости, природа поняла нас и Джулукульскую котловину в считанные минуты, как это бывает в горах, окутывают серые снежные облака. В воздухе пахнет весёлой майской пургой, а мы пришпориваем коней, пока есть шанс подойти к нарушителям незаметно.
Наше неожиданное появление из снежной пелены, храп коней, резкие командные выкрики и оперативный осмотр палаток на предмет оружия производят на девятерых браконьеров шоковое впечатление. Сети, резиновые лодки, пластиковая тара с икрой и рыбой, пара гладкоствольных ружей – всё говорит за себя. И пока нарушители заповедного режима не опомнились, Шамиль берёт их в оборот и быстро выясняет: кто, откуда, сколько…
Это был 1990 год. Озеро Джулукуль. Язулинское лесничество. Алтайский заповедник».
Шамиль Валиевич Сибгатуллин под впечатлением замечательной передачи «Клуб кинопутешественников» и рассказов Генриха Сенкевича в 1986 году из родной благополучной Башкирии уехал в далёкие края, на Алтай, охранять природу. В Алтайский заповедник он приехал не с пустыми руками, а уже имея за спиной службу в рядах Советской Армии, опыт самостоятельной жизни и диплом о высшем образовании. Серьёзный обстоятельный молодой человек, прошедший в свои 29 лет путь от простого рабочего до главного инженера передвижной механизированной колонны, разительно отличался от тех городских романтиков, которые в ту пору почти каждый день просились на работу в заповедник. С таким опытом Шамиль сразу был назначен лесничим в Язулинское лесничество. Наследство ему досталось нелегкое: отдаленный кордон в отдалённой части Улаганского района на границе с Тувой, огромная территория лесничества, отсутствие необходимых материальных и человеческих ресурсов для организации надёжной охраны вверенного ему участка. Однако природное упорство, жизненный опыт и привычка не отступать перед трудностями позволили Шамилю Сибгатуллину не просто задержаться на кордоне Язула, а основательно осесть на суровой земле верхнего Чулышмана, где не растёт картошка. Он женился на местной девушке Оксане, которая родила ему четверых детей: двух девочек и двух мальчиков. Развёл картошку, которая по непонятной нам технологии несмотря на высокогорные заморозки не вымерзала, хорошо родила и была необыкновенно вкусна. В тайге и гольцах построил со своими сотрудниками избушки, в которых было всё необходимое: топоры, пилы, гвозди, дрова, керосин и запас продуктов…
«Сильный заряд мокрого снега, налетевший с Чулышманского нагорья, вновь заставил пригнуть головы, но не остановил нашего упорного движения вперёд. Одежда промокла насквозь и только движение помогало сохранять тепло в уставшем теле. Позади был многокилометровый переход по долине Ойнору, через забитый снегом перевал Тату-Оюк, через порывистые шквалы ветра со снегом и дождём и слабые попытки согреться у костра среди карликовой берёзки и ивушки. Но при этом мы смогли отметить на карте места стоянок тувинских браконьеров и возможные маршруты их захода в заповедник. Самих нарушителей мы не встретили – кто же в такую непогодь выйдет на охоту?!
В броднях хлюпало, по спине между лопаток струилась вода, причём, если у шеи она была ледяная, то ближе к тому месту, которое можно назвать «чуть ниже поясницы», она уже была тепленькая и даже приятная… Намокшая суконная парка, рюкзак, карабин при каждом шаге вгрызались в усталые плечи. Мокрый снег слепил глаза, и приходилось постоянно вытирать его с лица, чтобы не сбиться с тропы, ведущей нас к избушке у небольшого озера Стремечко. Там, в заповедном зимовье, можно будет передохнуть и обсушиться, напиться чаю и отоспаться после нескольких дней патрулирования и сбора первичной научной информации в долине Тату-Оюка. Вот только с продуктами было уже не густо, приходилось экономить. И это несколько омрачало нашу скорую встречу с печкой, нарами и крышей над головой.
В мокрых и стылых горных июньских сумерках мы пришли к зимовью. Под навесом у двери скинули рюкзаки, открыли дверь и шагнули под низкий потолок зимовья… В заповедном приюте до нас кто-то был, и был совсем недавно: на столе стояла банка с брусничным вареньем, под потолочной балкой висел мешок с какой-то снедью, печка была заправлена дровами и на ней лежал коробок спичек – оставалось только чиркнуть спичкой и долгожданное тепло начнёт совершать свое волшебное действо над нашими промерзшими телами, а в котелке зашумит чай…
Под банкой с брусникой мы нашли записку, которую оставил Шамиль Сибгатуллин, лесничий Язулинского лесничества Алтайского заповедника. Это он в одиночку поднялся на коне по долине Чулышмана со своего кордона, чтобы встретиться с нами и «подогреть» нас продуктами. Встретиться не получилось – нас задержала непогода и работа. Но в зимовье осталось присутствие его простой человеческой заботы: брусника, картошка, лепёшки-калтыри и печка, готовая к растопке».
Десять лет Шамиль жил и работал в Язулинском лесничестве. И только необходимость учить подросших детей заставила его переехать в Яйлю и возглавить одну из патрульных групп Алтайского заповедника.
«От нагретого солнцем склона пряно пахло чебрецом и листьями карликовой берёзки. Кони изредка всхрапывали и устало мотали своими гривами, отгоняя слепней и мошкару. Патрульная группа Алтайского заповедника во главе с Шамилем Сибгатуллиным покидала Джулукульскую котловину, направляясь в долину реки Сайгоныш. Неожиданно Шамиль резко осадил своего Гнедко и поднял руку вверх. Все остановились и вопросительно посмотрели на него. Начальник группы спешился и наклонился к тропе. «Следы. Кони. Шестеро. Идут вниз. Обратных нет, » - его тихие отрывистые фразы заставили всех напрячься и внимательно оглядеть долину Топчихи. Всё вокруг дышало покоем и миром: жаворонок заливался в голубом просторе безоблачного неба, на противоположенном склоне широкой долины в зарослях карликовой ивы прятались от солнца и людей косули, тень беркута медленно скользила по зарослям берёзки и небольшим озёрцам. Однако Шамиль заставил всех спешиться и, оставив с лошадьми Александра Пономарёва и Дмитрия Рогова, с Сергеем Шевченко пешком отправился по следам. Прячась за редкими кедёрками и зарослями ивы, они осторожно спускались к Сайгонышу. Вдруг впереди послышался топот копыт. Знаками показав Сергею, как нужно действовать, Шамиль вернулся назад по тропе. Из-за поворота показался вооружённый всадник. Его конь тяжело ступал из-за нагруженных арчимаков. Внезапно раздался резкий, негромкий окрик, изумлённый нарушитель увидел с двух сторон вооружённых людей, которые знаками показали ему молчать. Оперативно и осторожно разоружив браконьера, Шамиль и Сергей отвели коня и его седока к ожидавшим их напарникам. Затем Сибгатуллин дал распоряжение Александру и Дмитрию осторожно выдвигаться со всеми конями и пойманным нарушителем вниз по тропе, сам же с Сергеем Шевченко быстро и тихо заскользил впереди этого каравана по следам браконьерских коней. Недолго пришлось им тропить любителей заповедной добычи: на границе леса, на небольшой поляне горел костер, возле которого стояла пирамида с карабинами и ружьями, и суетился человек, помешивая в висящем на костре котелке. На другом конце поляны еще четверо мужчин разделывали марала. Невдалеке стояли кони. Шамиль напрягся: силы явно неравны. Однако не в его привычке было отступать. Посовещавшись, они приняли с Сергеем вид заблудившихся и одичавших туристов (уж больно вид их соответствовал этому образу после многодневного патрулирования) и беспечно двинулись к кашевару. Тот вначале не обратил особого внимания на напарников и только после того, как кто-то из его соратников предупредительно крикнул ему, кашевар вскинулся. Но было поздно: Шамиль стоял у пирамиды с оружием и сильным пинком отбросил её назад. В это же время раздался страшный крик Шевченко: «Всем стоять! Охрана заповедника!». Голос ветерана пограничных войск и дикий вид охраны подействовал на нарушителей – они просто впали в ступор. Уже потом, когда подошли Александр и Дмитрий с конями и первым задержанным нарушителем, когда пили чай и составляли протоколы, все, и задержанные и патрульная группа заповедника, посмеивались, вспоминая детали происшедшего».
Шамиль Сибгатуллин сегодня по-прежнему живёт в Яйлю, а под его неусыпным присмотром находится богатый рыбой заповедный залив Камга в северо-восточной части Телецкого озера.