Зачем подростку личная жизнь, или Как в 16 лет попасть в штат крупной компании
16-летний Султан Фастахиев учится в 10-м классе академической гимназии имени Д. К. Фаддеева Санкт-Петербурга. А еще его уже фактически приняли на работу: Султан вошел в штат одной из крупнейших медицинских компаний страны.
Летом прошлого года школьники из разных городов России в рамках программы «Большие вызовы» в сочинском образовательном центре «Сириус» создавали веб-интерфейс, который по анализам способен подсказать врачу вероятность того или иного заболевания. В результате четверо ребят теперь проходят практику в медицинской компании «Медси», а пятого приняли в штат, не дожидаясь, пока талантливого разработчика перехватят конкуренты. В свободное время он любит играть на пианино и смотреть сериалы. Самые любимые — «Острые козырьки», «Бесстыжие» и «Академия смерти». О том, откуда берутся вундеркинды и почему важно не перегружать одаренных школьников уроками, Султан Фастахиев рассказал «Фонтанке».
— В 16 лет вы уже работаете на «Медси». Что это значит?
— Я выполняю реальные задачи, которые в дальнейшем будут использоваться в продакшене, и получаю за это зарплату. До этого я работал в стартапе «Инкаст» и очень хотел попробовать силы в большой компании. И очень рад, что президент «Медси» Елена Брусилова мне эту возможность предоставила.
— А что это был за стартап?
— Это социальная сеть для поиска знакомств, основатели стартапа — Алена Самарина и Фёдор Кабаченко. «Инкаст» еще не запущен, проходит тестирование. Там задействован очень продвинутый искусственный интеллект, который подбирает наиболее подходящих для тебя людей. Причем не только для романтических отношений, но и для дружеского общения. Стартап стал для меня хорошей практикой, но зарплату я там не получал.
— Как вы попали в программу «Большие вызовы»?
— Я разработал нейронную сеть, которая диагностирует новообразования в почках человека по снимкам КТ. Вы загружаете в программу снимок почки, а она говорит, здоров ли орган или в нем есть киста, камень или опухоль. Снимки для обучения нейронной сети были взяты из открытых источников. Эту работу я выполнил в рамках программы «Сириус-лето», и моим наставником там как раз стала Алена Самарина. И под ее руководством я впоследствии работал над социальной сетью в рамках стартапа.
Чтобы попасть в «Большие вызовы», надо было сначала пройти региональный отбор проектов, а потом в финальном туре — тестирование и собеседование. Все, кроме тестирования и защиты проекта, было доступно онлайн.
— Почему вы решили заняться разработкой IT-продуктов именно для медицины, а не играми или банковскими приложениями?
— Мне кажется, что разрабатывать искусственный интеллект для медицинских целей интереснее всего. В позапрошлом году я ездил на смену «Больших вызовов» по направлению «Умный город». И там у нас был проект — нейронная сеть для медицины от клиники «Меланома Юнит». Я считаю, что в России в принципе очень хорошо развита цифровизация разных сфер жизни, но кое-что можно улучшить. Например, сейчас мы разрабатываем приложение, через которое можно будет вызывать врача на дом и сразу же рассчитать стоимость вызова.
— А в дальнейшем хотелось бы поработать над какими-нибудь государственными приложениями или цифровыми сервисами?
— Работать над улучшением государственных цифровых систем очень сложно. Допустим, ты разработал продукт, но, прежде чем он будет внедрен, пройдет очень много времени: надо будет оформлять огромное количество документов и проходить множество проверок. Получается, что бюрократия несколько сковывает профессиональные возможности разработчиков.
— С чего начинается развитие будущего талантливого разработчика? Проще говоря: откуда берутся вундеркинды?
— (Смеется) Надо подумать... Изначально, класса с четвертого, я очень много занимался робототехникой. И это увлечение переросло в интерес к программированию. Я тогда жил в Ижевске, и там была сильная секция спортивной робототехники. В восьмом классе сдал вступительные экзамены в Физико-математический президентский лицей № 239 на направление химия и биология, а в девятом классе переехал в Петербург. Но в лицее я проучился месяца два-три, после чего вернулся в Ижевск. И в 10-м классе снова переехал в Петербург, чтобы учиться в академической гимназии.
— А почему в президентском лицее не сложилось?
— Мне не понравилось там.
— Неожиданно. Это же одна из лучших школ города, что там могло не понравиться?
— В лицее мне не хватало времени на интересные лично мне проекты. Все время съедает учеба и выполнение домашних заданий. Конечно, логику учителей можно понять. С одной стороны, большая нагрузка оправданна, потому что ребята сдают ЕГЭ на высокие баллы и занимают очень хорошие места на профильных олимпиадах. Но при этом никакой личной жизни.
— А зачем подростку личная жизнь?
— Для того, чтобы у него появлялись знакомства. Благодаря знакомствам с людьми впоследствии можно добиться определенных высот. Например, когда я пришел в 10-й класс академической гимназии, я познакомился и подружился с парнем, с которым мы вместе сделали очень классный проект. И заняли первое место на конференции «Перспектива».
— Родители заставляли вас учиться или, может быть, какие-то полезные книжки вовремя давали почитать?
— Да нет, учиться меня никогда не заставляли, мне и самому было интересно. Но родители всегда очень сильно меня поддерживали морально. И оплачивали все поездки на соревнования и конференции, которые были мне нужны.
— Уже определились, в какой вуз поступать?
— Я пойду либо в ИТМО на инфохимию, либо на бизнес-информатику в Высшую школу экономики. Но, честно говоря, не факт, что я в Вышку поступлю...
— А где и кем вы будете лет через 10–15?
— Хотелось бы занимать какую-нибудь управляющую должность, типа технического директора в частной компании. Которую, возможно, я сам и основал.
— В России или за рубежом?
— Не знаю, не думал об этом. Но мои родители против того, чтобы я уезжал из России.
— Почему?
— Они считают, что для айтишников у нас сегодня создаются наилучшие условия. Как минимум, их не призывают в армию.
Венера Галеева, «Фонтанка.ру»