Я устроилась на работу уже в постсоветское время, когда у научных учреждений, как правило, не было денег на вылеты в поля на вертолетах. Поэтому вертолетных забросок в моей жизни было не так уж и много. Каждая из них была чем-то интересна и все я помню до сих пор.
Я недавно писала небольшой пост о Ямском еловом острове – уникальной популяции ели сибирской, которая находится в долине реки Яма в 200 километрах от Магадана и охраняется в заповеднике «Магаданский».
А сегодня я хочу предложить вам статью о том, как мы вылетали на вертолете для изучения последствий лесного пожара в Ямском еловом острове. Эта статья была написана много лет назад для газеты, с тех пор она гуляет по интернету, но это моя статья, и я считаю себя вправе ее выложить снова, добавив не написанные ранее подробности.
Итак, в середине сентября в начале 2000-х годов, недалеко от границы заповедника вспыхнул лесной пожар. Он бушевал около двух недель, в течение которых сгорело более 50 квадратных километров леса, причем большая часть пожара пришлась на территорию заповедника. Тем не менее, это событие прошло почти незаметно для большинства магаданцев. От Магадана до долины Ямы около часу лета на вертолете, и нет туда ни одной мало–мальски приличной дороги. Есть лишь вездеходная «дорога» в Ямск, проходящая недалеко от границы заповедника. Именно от нее в прошлом году и начался пожар – возможно, от незатушенного костра или даже просто окурка, брошенного вездеходчиками.
По причине труднодоступности быстро потушить пожар не удалось, и в итоге он погас сам под затяжными осенними дождями. На территории заповедника выгорело не менее 40 квадратных километров. Значительную часть этой территории наверняка составляли леса – и лиственничные, и с примесью ели. Конечно, мы хотели оценить, насколько пострадали ельники от огня.
Весной, в марте, Ольга сделала картирование сгоревших лесов на «Буране» при помощи егерей заповедника «Магаданский», но, поскольку по снегу виден только сгоревший лес, границы пожара в тундре остались неизвестными. Летом же в район пожара в долине притока Ямы Халанчиги попасть очень трудно. Вверх по Халанчиге до верхней границы пожара не доехать на моторной лодке – слишком мелко, пешком не дойти, так что можно заброситься только вертолетом,
Ольге удалось получить небольшой грант на обследование территории пожара. Его целиком хватило – только не смейтесь – на оплату 55 минут вертолетного времени. Как раз примерно в одну сторону, но вертолет при полете в те места берет двойную оплату – туда и обратно. Но вертолетчики, видимо, привыкли к таким ситуациям. Нам выписали документ на оплату тех самых 55 минут и нашли еще нескольких попутчиков, также недостаточно богатых, чтобы заказать себе отдельный рейс. Стояли мы в очереди на вылет далеко не первыми, погода осенью не всегда хороша, поэтому вылет назначили не на самое начало сентября, как мы хотели, а на 5 или 6 число.
Настал день вылета. Наконец-то, после нервотрепки со сборами и задержками вылета мы на вертолетной площадке. Ждем вылета и знакомимся с попутчиками. Самой первой должна была высадиться тетка с кучей груза у истоков одной из рек, впадающих в Олу. Как я поняла, туда пешком ушел ее муж с минимумом вещей, порыбачил вволю, а теперь ждал жену с лодкой и припасами, чтобы с комфортом сплавиться по реке в цивилизацию. Тетка заметно нервничала, но держалась. Я бы на ее месте тоже бы нервничала, наверное. Я и на своем нервничала, кстати. Еще были двое неразговорчивых мужиков, летевших куда-то за Малкачан. Они о цели своего путешествия не распространялись.
Погода не радовала – все небо в облаках, мрачно, уже несколько дней подряд моросит дождь. Однако деваться некуда – начало сентября, вполне может быть, что дальше будет еще хуже. Подошли вертолечики и объявили режим готовности. Ура! Мы шустро закидываем груз с помощью неразговорчивых мужиков и садимся в вертолет. В последний момент пришлось тормознуться из-за тетки – уже на этапе погрузки в вертолет она заметила, что несут не ее весла. Ее весла остались где-то на складе. Все разом кинулись ее уговаривать, мол, какая разница, сплавитесь и на этих, но она уперлась намертво с аргументом, что муж за чужие весла ее убьет. Мне почему-то сразу представился ее муж, обросший за неделю в тайге, с нечленораздельными воплями гоняющийся за ней по болотистому берегу с веслами в руках. Пришлось повернуться к ней спиной, потому что вежливо объяснить причину обуявшего меня веселья я не могла. Бортинженер решил ситуацию, рысцой сбегав до склада и прихватив нужные весла. Ненужные весла бросили прямо возле вертолета – время действительно поджимало, погода в любой момент могла снова испортиться. Наконец-то дали команду на запуск винтов.
Маняша, моя обычно спокойная как удав спаниелька, вначале зашла в вертолет, как к себе домой, но когда закрыли дверь, почему-то начала волноваться. Я на всякий случай взяла ее на руки, и вовремя – как только взревел мотор и замелькали лопасти винтов за иллюминаторами, она совершенно обезумела и стала рваться из моих рук, как сумасшедшая. Я пыталась ей что-то сказать, но сама себя не слышала из-за шума, так что пришлось просто крепко держать ее, надеясь, что она все же не настолько обезумела, чтобы начать кусаться. Взлетели. Минут через пять полета Маняша поняла, что ничего смертельно опасного не происходит, немного успокоилась и начала даже посматривать по сторонам. Я тоже смогла немного расслабиться и посмотреть в иллюминатор. Земля ушла вниз, мелькали дороги, поля, река Ола – мутная, страшная, вздувшаяся от недавних дождей. Первая посадка случилась как-то очень быстро. Видимо, вертолетчики садились здесь не первый раз, поэтому присели на полянку не примериваясь, и за пару минут благополучно высадили тетку с веслами и со всем остальным. Бегущего к вертолету мужика я увидела, только когда мы уже взлетали. Сопки под нами становились все выше. Над нами висели низкие серые облака, так что вертолет заметно прижимался к земле, и можно было в подробностях рассмотреть окрасившееся в осенние цвета склоны. Потом мы стали проходить через перевал, и склоны сопок замелькали уже не только внизу, но и по сторонам. Некоторые вершины скрывались в облака и мне оставалось только надеяться, что пилоты хорошо знают здешние места – они летают этим маршрутом нередко. Но вот все перевалы пройдены и под нами раскинулась долина Халанчиги. Замелькали первые елки. Они выделяются среди еще зеленых лиственниц темными конусовидными кронами.
Вертолетчики высмотрели подходящую площадку на галечнике у реки и, не глуша винтов, присели на нее, слегка касаясь гальки колесами. Бортинженер знаками показал нам, что надо быстро выгружаться и вернулся к своим непонятным для меня обязанностям. Ольга выскочила наружу, а я стала подавать ей вещи в бодром темпе. Маняша, видимо, так и не пришла в себя и активно вертелась под ногами, переживая и сильно мне мешая. Я, не долго думая, схватила ее и бросила прямо на груду вещей, благо груда уже заметно выросла и лететь было невысоко. Не знаю, что Маняша подумала, может быть, что я хочу от нее избавиться таким экзотичным способом. Но она встала и, пригибаясь, как под обстрелом, под пролетающими над ней вещами, поползла обратно по трапу, глядя на меня огромными и совершенно безумными глазами. Ольгу она не видела, потому что упала мордой ко мне, и явно не хотела оставаться одна на этой косе. К счастью вещей было немного и, прихватив последние, я выпрыгнула наружу, ухватила одной рукой Маняшу за ошейник, другой – мой самый ценный рюкзак за лямку и упала на груду вещей, чтобы их не раскидало ветром от лопастей взлетающего вертолета.
Грохот винтов постепенно замер вдали, и мы остались среди звенящей тишины, из которой постепенно, по мере возвращения слуха, начали прорезаться отдельные звуки. Тихо журчала Халанчига, шуршали листья под мелким дождиком, где–то кричала кедровка.
Оглядевшись по сторонам, я обнаружила, что высадили нас прямиком на дороге – той самой злополучной вездеходке. На ней свежие следы – явно кто–то совсем недавно проехал туда, а потом обратно. Вездеходы ходят, и люди наверняка продолжают жечь костры… Хорошо еще, что сейчас идут большие дожди, все вымокло насквозь и загореться не может, а если бы была засуха, как в прошлом году?
От печальных мыслей отвлекает начинающий пробираться под штормовку холод. Пора ожидания закончилась, настала пора действовать. Надо ставить лагерь, обустраиваться под дождем со всем возможным комфортом и ждать погоды. Вскоре уже был натянут тент, под ним весело потрескивал костер, закипел чайник, а одуревшая от долгожданной свободы Маняша гоняла под дождем трясогузок. Трясогузки были ее страстью – в прошлом обученная охотничья собака, она почему-то не могла пройти мимо трясогузки. Неважно, сколько она прошла и насколько она устала – если Маняша видела трясогузку, она совершенно теряла голову и бросалась за ней в погоню. Трясогузки то ли не воспринимали ее всерьез, то ли просто хотели подразнить, но они какое-то время не улетали, а лишь перепархивали с места на место, давая собаке надежду, что она их вот-вот поймает.