Публицисту, поэту, сооснователю и лидеру партии «Другая Россия» Эдуарду Лимонову, умершему в 2020-м от онкологического заболевания, сегодня могло бы исполниться 80 лет. Писатель Платон Беседин в колонке для «360» вспомнил, каким человеком на самом деле был этот «вождь с плакатов».
Далее — прямая речь.
Эдуарду Лимонову (Савенко) исполнилось бы сегодня, 22 февраля 2023 года, 80 лет. Но он скончался 17 марта 2020-го. Помню тот вечер, помню абсолютное опустошение внутри. Ушел из жизни не только большой мыслитель, но и старший товарищ.
— Жду вас в Севастополе! — писал я ему.
— Обязательно буду! — отвечал он.
И верилось, хотя… Ведь всё понимали. Но он был непоколебимый, бронебойный, огненный, Эдуард Вениаминович Лимонов. А вместе с тем такой ранимый, тонкий, чувствующий.
Никак не вспомню, где именно мы познакомились. Но вот в памяти одна из первых встреч: телеэфир, я задаю вопрос, Лимонов яростно отвечает. А после, в гримерке, вдруг наблюдаю его легкое, деликатное смущение. Совсем другой человек — вовсе не вождь с плакатов.
В одном из интервью он сказал, что жизнь явилась ему как откровение, как инсайт во всей своей полноте, во всей своей бессмысленности и беспощадности, а он выдержал это знание и стал мудрее, сильнее. Другой бы такое сказанул — в ответ ему лица рассекли бы ухмылки.
Но Лимонову веришь. Потому что он был фанатиком, мечтавшим докопаться до самой сути, разрубить, разворошить оболочку и всунуть руку в оголенную, пульсирующую сердцевину.
Оттого Лимонов постоянно размышлял. Вертел этот мир и так, и эдак, дабы понять: в чем главный смысл? Ради чего все это? Он шел туда, куда другие боялись и сунуться — на самый край ночи, а после и за него. Чтобы обрести предельное знание, а потом самому сделать его еще радикальнее.
И так получилось, что, на самом деле, логично: многие его самые, казалось бы, безумные прогнозы сбылись, а весьма странные домыслы легли в основу официальных доктрин. Он опередил свое время — штамп, да, но в случае Лимонова все же уместен.
Впрочем, сам Эдуард за такие канцеляриты наверняка бы осудил. Он мыслил и чувствовал не просто оригинально, а революционно, создавая новую картину мира, задавая принципиально иную систему координат. Но — вот чудеса! — со временем в них начинали существовать тысячи, десятки тысяч.
Верить, наследовать, соответствовать, нести как знамя. Чуть больше, нежели просто харизма, личная сила — скорее, умение всегда быть принципиально другим, смелость им быть.
У Егора Летова, с которым Лимонов создавал партию, сверкала такая фраза: «Я всегда буду против». У Эдуарда был примерно тот же творческий метод: он доводил себя до предела, выходил за грань, ставил в критические ситуации, чтобы стать крепче, прозорливее, энергичнее. Двигал и проталкивал себя вперед.
У Ницше есть расхожая (довольно сомнительная на самом деле) фраза: «То, что не убивает, делает нас сильнее». Сквозь призму этого высказывания Лимонов представляется мне как громадный идол, высеченный из застывшей вулканической лавы, — весь в зазубринах, шрамах, повреждениях — следах того, как его по-своему пытались убить, как он сам пытался совершить нечто похожее, дабы пожрать смерть.
Так он и вошел в историю — уверенный, что заблаговременно прописал себя в ней. Но за это, конечно, пришлось пострадать.
В заключение стоило бы написать нечто вроде: сегодня нам его очень не хватает. Однако это, опять же, заскорузлая, серая банальность… Впрочем, какая разница? Ведь действительно не хватает. До немоты, до удушья.
Не хватает прежде всего его пронзающего взгляда на происходящее с самыми отчаянными рецептами. Как же осмыслить? Как из всего этого выбраться?
Лимонов знал ответ, когда-то запрещенный и полузапрещенный, а теперь тот, к которому многие хотели бы обратиться.