Публикую здесь некоторые отрывки из моей книги "Диалог о словах и языке". Полный текст книги см. по ссылке: https://vk.com/etimvk.
М.К. Строго лингвистического определения языка, как я поняла, в принципе не существует? Или всё же существует?
А.М. Лингвистика (от латинского lingua«язык») возникла относительно недавно, около двухсот лет назад. За это время человек сумел многое узнать о языке, но понять его до конца он ещё не успел.
Только в конце XX – начале XXIстолетия лингвисты вплотную подобрались к разгадке некоторых давно интересовавших человека вопросов: как устроен язык? как он порождается? откуда он возник? как он развивался? Эти и многие другие вопросы до сих пор не имеют ответа, но существует масса разных мнений, обоснованных и не очень, по каждому из этих вопросов.
Лингвистика даёт разные трактовки понятию язык, поскольку оно может употребляться в разных смыслах. При этом ни одно определение, как мне кажется, не способно дать полное представление о языке.
Под естественным языком понимают прежде всего язык, возникший не по воле человека и предназначенный для общения между людьми (в отличие от языков жестовых или искусственных, то есть созданных самим человеком). Понятие естественный язык также можно толковать широко или узко.
В широком смысле под естественным языком понимают знаковую систему, то есть систему знаков, которые имеют определённое значение. В узком смысле под языком понимают какой-либо этнический язык (русский, английский, португальский, словенский, туркменский и т. д.). Таким образом, язык – знаковая система представляет собой некоторое общее понятие о языке, а этнический язык – частную знаковую систему.
Знаковые системы изучаются в рамках науки семиотики (от древнегреческого σημεῖον, sēmeîon «знак, признак»). Языковой знак – это единица языка, которая указывает на предмет, свойство или отношение. Выдающийся швейцарский лингвист Фердинанд де Соссюр различал две стороны языкового знака: означающее (акустический образ) и означаемое (само понятие). Эти составляющие знака не могут быть отделены друг от друга, как «две стороны одного листа бумаги». Таким образом, де Соссюр определил язык как «систему знаков, в которой единственно существенным является соединение смысла и акустического образа».
Наиболее типичным языковым знаком можно считать слово, которым мы обозначаем что-либо, что требует номинации (называния, наименования). В словах закрепляется опыт жизни человека, заключаются понятия, к которым мы апеллируем, когда называем слова. Так, произнося последовательность фонем [dom], мы имеем в виду дом – здание, помещение, пригодное для жилья; называя последовательность фонем [kot], мы имеем в виду кота – животное, млекопитающее; англичанин, произнося последовательность фонем [lʌv], имеет в виду такое прекрасное чувство, как любовь (love).
Язык глухонемых, как известно, слов вообще не использует. В нём есть набор некоторых знаков, которые что-то означают. Скажем, если мы договоримся, что сжатый кулак, поднятый вверх, будет означать «привет», а кулак, опущенный вниз, будет означать «до встречи», то мы уже сможем без слов приветствовать и прощаться (хотя для этого уже давно придуманы свои знаки). Если мы добавим ещё несколько знаков, то получится небольшая знаковая система, с помощью которой мы сможем передавать друг другу какую-то другую информацию. В случае с человеческим языком всё точно так же, только вместо жестов используются воспроизводимые органами речи и различаемые органами слуха звуки, а сама система во много раз сложнее.
М.К. Итак, есть языковой знак. Например, слово. У него есть две стороны: означаемое и означающее. Слова состоят из фонем. Но мне хорошо известно, что этим дело не ограничивается. Есть же ещё какие-то морфемы. Надо полагать, это всё понятия одного ряда?
А.М. Ну да, это всё так называемые уровни языка. Они образуют чёткую иерархию, где единицы «низшего порядка» включаются в единицы «высшего порядка». Лексический (словесный) уровень, который включает лексемы, слова или словоформы (чем отличаются эти термины, я поясню позже), считается основным.
Слова состоят не только из фонем (от древнегреческого φώνημα, phṓnēma «звук, голос»), составляющих фонемный уровень языковой системы. На промежуточном уровне между словами и фонемами существуют также морфемы и слоги. Важно понимать различие между этими частями слова, так как именно непонимание этого различия является причиной ужасающего невежества многих людей в вопросах происхождения слов.
Морфемы (от древнегреческого μορφή, morphḗ «форма») – это значимые единицы слова, составляющие морфемный уровень. Например, слово грызун в русском языке может быть разложено на две морфемы: корень грыз- и суффикс -ун. Корень грыз- несёт в себе основное значение слова (ср., огрызок – «то, что осталось в результате обгрызания», грызня – «драка между животными с применением зубов» и т. д.), суффикс -ун придаёт корню значение деятеля (ср. скакун – «тот, кто скачет», молчун – «тот, кто молчит», драчун – «тот, что дерётся» и т. д.). Очевидно, что суффикс -ун (равно как приставка о- и суффикс -ок в слове огрызок) имеет обе стороны знака: означающее (последовательность фонем [un]) и означаемое (значение деятеля).
Слог в отличие от морфемы не несёт никакого смысла, являясь всего лишь фонетико-фонологической единицей, занимающей промежуточное положение между звуком и речевым тактом. Слог – это не просто совокупность фонем, а акустико-артикуляционный комплекс. При произнесении слога речевой аппарат человека порождает единый воздушный поток. Русское слово грызун будет разделено на слоги следующим образом: гры-зун [ɡrɨˈzun]. Такое деление, как мы видим, не даёт значимых частей.
Морфемное и слоговое деление слов присутствует во всех языках. Например, сложное немецкое слово Jugendarbeitslosigkeit «безработица среди молодёжи» можно разделить на составляющие: существительные Jugend«молодёжь» и Arbeit«работа», промежуточный элемент -s, суффикс «отсутствия» прилагательных -los (ср. sinnlos«бессмысленный», harmlos«безобидный») и сложный (сдвоенный) суффикс существительных -ig-keit (ср. Fertigkeit«ловкость», Gleichgültigkeit«равнодушие»). Деление этого слова на слоги (Ju-gend-ar-beits-lo-sig-keit) не даёт никаких значимых элементов (кроме случайно выделенного в слог суффикса -keit, который в немецком является морфемой).
Слова языка могут объединяться между собой, создавая комбинации: словосочетания и предложения. Этот уровень принято называть синтаксическим (от древнегреческого σύνταξις, súntaxis «строй, построение»). Синтаксис определяет то, каким образом могут быть соединены слова в предложении. Например, мы можем собрать слова работник, офисный, отец, мой в единое предложение: Мой отец – офисный работник. Можно сказать и иначе: Отец мой – офисный работник, Офисный работник – мой отец. Но едва ли можно сказать Мой работник – офисный отец. В последнем случае мы сталкиваемся с нарушениями семантической сочетаемости, которые создают бессмыслицу.
Всё же синтаксис русского языка весьма свободен. К примеру, в английском или японском такое предложение из составляющих скомпоновать по-разному уже не выйдет. По-английски не скажешь: An office worker my father is; сказать можно только так: My father is an office worker. По-японски можно сказать только так: 父はサラリーマンです (chichi wa sararīman desu). Иные перестановки приведут к бессмыслице или существенно повлияют на понятность фразы. А вот в классической латыни порядок слов мог быть почти произвольным, даже произвольнее, чем в русском.
Думаю, мне удалось продемонстрировать здесь, что мы имеем дело именно с иерархией языковых подсистем: синтаксические структуры состоят из слов, слова – из морфем, морфемы – из фонем.
При этом бывают случаи, когда уровни как бы пересекаются. Так, латинское слово ī «иди» (форма глагола eō «идти») может выполнять роль целого высказывания (например, при повелении), при этом состоит из одной фонемы [iː]. Этот пример уже стал классическим. Его использовал советский лингвист Александр Александрович Реформатский в своём классическом учебнике «Введение в языковедение», чтобы продемонстрировать, как единицы разных уровней (фонема, морфема, слово и предложение) могут совпадать. Но это явление скорее исключительное.
М.К. Как же сложен человеческий язык! И столько всего надо знать о нём, чтобы даже просто дать ему какое-то определение. То странное определение, которое я попыталась выдать в самом начале, мне теперь кажется таким ничтожным. Формула «язык = слова + грамматика» мне, в принципе, кажется и сейчас верной, но с учётом того, что я узнала, она очень поверхностна.
А.М. Да, человеческий язык, конечно, нельзя дефинировать такой простой формулой. Язык – это не только слова и грамматика. За этим понятием скрывается ещё много чего.
Мы упустили и такую важную вещь, как семантика (от древнегреческого σημαντικός, sēmantikós «обозначающий»). Она изучает смысловое значение единиц языка. В том предложении, которое ты привела в самом начале (Он играет с мячом), смысл нейтральный. Но я могу сказать это с какой-то долей удивления, иронии, отвращения. В каждом случае слова одни и те же, грамматически всё одинаково, но смысл, который я вкладываю в это высказывание, каждый раз будет отличаться от нейтрального. Иногда интонация даже меняет смысл на противоположный. Например, слово конечно, произнесённое нейтрально, выражает согласие, однако его же можно произнести так, что оно будет выражать несогласие. Слово молодец можно использовать и для похвалы (Молодец, пять!), и для порицания (Молодец! Сломал телефон!). Интонацию, мимику мы тоже воспринимаем, ведь они способны влиять на смыслы. И всё это тоже составляющие языка.
Язык – это система невероятно сложная и динамичная. В течение многих тысячелетий язык оттачивался человеком и, наконец, стал таким, каким мы его знаем. Каждый конкретный язык продолжает меняться. Какие-то языки меняются быстро, какие-то медленно. Одни языки исчезают, а другие захватывают всё новые территории и сферы жизни. Столько всего можно сказать о языке. Некоторые даже сравнивают его с живым организмом, что, как мне кажется, уже чересчур. Хотя тут, действительно, имеются аналогии.
Одно маленькое определение языка, которое предлагают различные исследователи, требует пояснений на сотни страниц, а таких определений очень много. И пока не существует определения, которое можно было бы считать самым верным, самым точным. Мы до сих пор не понимаем природу языка, не можем сказать, откуда он взялся, как он порождается. Это вечные вопросы.