Ночное небо сегодня давит бледно-кровавым оттенком, отпугивая остатки хорошего настроения. Хотя у меня его не было целый день. Сегодня моего отца положили в больницу, и день затянулся навсегда. Да, мне всего пятнадцать и я еще слишком молод, чтобы серьезно понимать, что происходит, но я почему-то уверен, что он попал в больницу из-за халатности врачей. Несколько дней назад мой отец прошел плановое обследование, но когда пришли результаты, его самочувствие ухудшилось. Здоровенные дяди растоптали наш дом, а потом увезли отца. Больше я его не видел. Я боюсь.
Мать пыталась скрыть свои чувства, но ее паническое хождение по комнатам и рокот ее бьющегося сердца, казалось, разносились по всей округе. Она утвердительно кивала головой на все мои вопросы и пыталась убедить меня, что я не должен печалиться об отце. Звонки шли один за другим, и с каждым новым гнусным гудком телефона ее глаза тускнели, а лицо отдавало белоснежной хмуростью. Сегодня точно ничего не узнаю. Мне нужно поспать. Я боюсь.
Следующий день показался мне еще длиннее. Папу увезли в реанимацию. Я ничего не понимаю и запутался. К вечеру суета утихла, но звонков не поступало. Полная тишина опустилась на нашу комнату. Мама резко вскочила и предложила мне чай, при этом включила старый телевизор. По плоскому экрану бегали жирные лица, беспорядочно произнося какую-нибудь взрослую чушь. Меня вздрогнул свист чайника, потом мимо комнаты проскользнула тень родителя. Горячий чай почему-то не помогал оправиться от жары. Я укрылась одеялом, но меня все равно не переставала трясти. Мы допили остаток чая и оставили посуду на столе. Так и тянулось время. Вместе мы неотрывно смотрели в телевизор и молча лелеяли в голове мысль о скорейшем выздоровлении папы.
В одно мгновение моя кружка сделала небольшой оборот вокруг своей оси и приблизилась к следующему сосуду на столе. Мгновенный ступор мгновенно охватил нас. Наши бледные лица обратились друг к другу с вопросительными гримасами. "Ты это видел?" — прошептала мать. — Да, — с трудом произнес я иссохшим от страха голосом. Мы явно были не одни. Тишина возобновилась, но кружка больше не двигалась. Я решил поспать на диване. Чувство страха не покидало меня. Я на секунду закрываю глаза, и туман окутывает комнату.
Мертвый ветер гуляет по голым стенам комнаты. Но где мать? Я оглядываюсь. Пол в трещинах, повсюду дыры и гнилые деревяшки. На обгоревшей нити криво висит давно погасшая лампочка. Пустота заполнена чем-то особенно пугающим. Свисток драфта манит пройти дальше. Дверь комнаты разорвана, но еще держит свое положение, дрожа от сквозняка. Общая комната, обитель моих воспоминаний, превратилась в свалку. Рассыпанное стекло, словно живое, тревожно дрожало. Оторванный кусок обоев трясся в конвульсиях.
- Парень! Я слышу крики, но не могу понять, откуда они. Глаза бегают по комнате в страхе наткнуться на источник шума.
- Мать! - голос настойчивый, требовательный. Голос определенно намерен привлечь внимание. Совершенно белая от страха, я поднимаю голову и смотрю в разбитое окно. До недавнего времени за ним болтался кабель от телевизора
