АНДРЕЙ ГРИГОРЬЕВИЧ ТАРТАКОВСКИЙ (1931-1999) _ ИСТОРИЯ ПРОДОЛЖАЕТСЯ
Еще одно, последнее сказанье -
И летопись окончена моя. _
Окончен труд, завещанный от Бога
Мне, грешному. Недаром многих
Свидетелем Господь меня поставил.
Когда-нибудь монах трудолюбивый
Найдет мой труд усердный, безымянный,
Засветит он, как я, свою лампаду -
И, пыль веков от хартий отряхнув,
Правдивые сказанья перепишет, -
Да ведают потомки православных
Земли родной минувшую судьбу.
На старости я сызнова живу,
Минувшее проходит предо мною (АСП)
Когда я писала о Натане Яковлевиче Эйдельмане, Андрей Григорьевич Тартаковский стоял рядом. Я знала, что обязательно должна написать о нём. Два историка, два друга. Но писали они о разном и по-разному. Эйдельмана интересовала личность в крутые исторические моменты. Тартаковский исследовал мемуарную прозу XVIII-XIX - воспоминания, военные дневники, архивные материалы, раритетные памятники. Тартаковский написал поразительную книгу о великом полководце и гос. деятеле, который был предан властью и оболган обществом. Это Михаил Богданович Барклай де Толли. Книга «Неразгаданный Барклай» (1996) - важное историческое исследование и высоко этический поступок. Автор рассказывал о незамеченном подвиге Барклая и государевой неблагодарности (человеческой и государственной). Журнальный вариант вышел в 1993. Все помнят, что в это время происходило в России, какие были отставки и на кого вешали всех собак, кого предавали и продавали. Тартаковский знал, что современность – это история, которая творится сейчас. Он не прощал оплошности, не вдавался в «сложные» тонкости - безволие, чистоплюйство ему были противны.
О вождь несчастливый! Суров был жребий твой:
Все в жертву ты принес земле тебе чужой.
Непроницаемый для взгляда черни дикой,
В молчанье шел один ты с мыслию великой,
И, в имени твоем звук чуждый невзлюбя,
Своими криками преследуя тебя,
Народ, таинственно спасаемый тобою,
Ругался над твоей священной сединою.
И тот, чей острый ум тебя и постигал,
В угоду им тебя лукаво порицал…
И долго, укреплен могущим убежденьем,
Ты был неколебим пред общим заблужденьем;
И на полпути был должен наконец
Безмолвно уступить и лавровый венец
О люди! жалкий род, достойный слез и смеха!
Жрецы минутного, поклонники успеха!
Как часто мимо вас проходит человек,
Над кем ругается слепой и буйный век,
Но чей высокий лик в грядущем поколенье
Поэта приведет в восторг и в умиленье! (АСП)
Да, были в России люди, которые понимали, кем был Барклай, и низкий поклон им. «Природа-мать, когда б таких людей ты иногда не посылала миру, заглохла б нива жизни» (Некрасов)