Пьеса в одном акте с прологом
Пролог
Входит автор, проходит по сцене, оглядывая её, как бы проверяя – всё ли готово к началу представления? Останавливается посредине, смотрит в зал и начинает говорить.
– Вот эта комната пуста. Но есть стены, пол, потолок, а значит – это свой, пусть небольшой, но цельный мир. Вот двери – значит, кто-то придёт; вот часы – значит, что-то будет; есть свет – вы всё увидите; есть воздух – услышите; и, если у вас на плечах голова, – вы всё поймете, но лучше почувствуйте, если не забыли дома сердце. И пусть из ваших чувств родится ощущенье, что этот мир – не столь большой, как настоящий, но столь же настоящий, как большой.
– Так что ж мы вам покажем? Чем удивим взыскательную публику?
– Моралите? Басня? – о, нет! Если бы автор просто хотел вам чего-то сказать, он бы сказал прямо, не прибегая к ухищрениям. Автору нечего вам сказать. Он хочет, чтобы вы ему что-то объяснили после того, как посмотрите всё это.
– Может быть, сказка?.. Увы, я бы хотел, чтобы это было сказкой, но это всё слишком реально.
– Театр абсурда?.. Нет. Я надеюсь, абсурд вы оставили дома или сняли в раздевалке вместе с верхней одеждой.
– Я ничего не обещаю, ничего не объясняю. Не ищите здесь морали. Это представление – причудливая мозаика. Оно подобно плывущим по небу облакам, в которых каждый видит что-то своё. Один увидит в них кита, другой – хорька, а третий – верблюда. И все будут правы. Ибо каждый видит, как может и как хочет.
– Не ищите глубокой сокрытой мысли. Мы повторим арифметику – простые вещи, как дважды два. Все знают, что – четыре. А спроси: почему? – начнут пальцы загибать.
Поворачивается и, оглядывая сцену, уходит.
Через пять секунд возвращается в смущённом виде.
– Мне сказали, что сегодня другой спектакль. Так что забудьте всё, что я вам говорил. Это был пролог к другой пьесе.
Прикладывает руку к груди.
– Извините!
Пятясь задом, уходит.
Действие первое.
Входит человек среднего возраста, приятной, хотя и несколько инфантильной наружности. Осматривает комнату также, как это делал автор. Выходит на середину и начинает говорить, не смотря в зал.
– В этой комнате никого нет, кроме меня. Я это знаю, но одиночество бывает невыносимым, поэтому я буду разговаривать, как будто здесь, кроме меня, кто-то есть.
Подходит к окну.
– Вот это окно. Я в этом уверен, потому что здесь написано (показывает пальцем): «окно».
– А на двери (поворачивается к двери) – написано: «дверь». Это очень удобно, чтобы не перепутать.
– Потому что, если захочешь выйти, и перепутаешь дверь с окном – это может закончиться плохо.
Задумывается.
– А что страшнее: «закончиться» или «плохо»? Разве может что-то закончиться хорошо?
Подходит к столу. Берёт со стола какой-то листок.
– Письмо. (Вертит в руках.) От моей матушки. О-о! Значит, у меня есть матушка. Как приятно узнать о себе что-то новое.
Кладёт письмо на стол, подходит к патефону, заводит его и ставит иглу на пластинку. Звучит музыка Гленна Миллера «Moonlight serenade». Человек начинает немного пританцовывать на месте.
В дверь входит рослый человек среднего возраста, с небольшой благородной сединой в волосах. Стоит на пороге, смотрит как первый танцует. Тот, наконец, замечает вошедшего и останавливается.
– Здравствуйте! Вы ко мне?
– Я ваш новый сосед сверху.
– У меня есть сосед сверху?
Первый смотрит в потолок. Показывает пальцем вверх.
– Вы живёте там?
– Да, я живу над вами. Зашёл познакомиться.
– Как интересно. Ну и как (показывает кивком в потолок) – там? Лучше, чем здесь?
– Не знаю, я только сегодня переехал.
Первый:
– Ну что ж, мне очень приятно. Как вас зовут? Впрочем, извините!
Подходит к соседу и читает у него на груди табличку.
– Гленн Миллер, музыкант. Очень приятно. А вот моя табличка.
– Я забыл очки дома, прочитайте сами.
Первый крутит в руках свою табличку, читает по слогам.
– Пе-тер-сон Лан-дер, художник.
Поворачивается к залу.
– Петерсон Ландер! Ну надо же!
Поворачивается к соседу.
– Как полезно общаться с другими людьми! Узнаёшь, как тебя зовут.
– Значит, вы художник. И где ваши картины?
Они оба осматривают комнату.
– Наверно вы их продали. Значит, вы хороший художник, раз ваши картины покупают. В таком случае я хотел бы заказать вам свой портрет.
– О! Это так неожиданно. Я никогда не рисовал портреты, но раз я хороший художник, у меня это должно получиться.
Петерсон подходит к камину, берёт уголёк и начинает рисовать на стене портрет соседа. Рисует круг. Внимательно смотрит на соседа, стирает круг, рисует овал. Через пару минут на стене красуется нечто похожее на детский рисунок. «Ручки, ножки, огуречик – получился человечек.»
Оба внимательно рассматривают рисунок.
– Мне кажется, это абстракционизм, – говорит сосед. – Мне бы хотелось побольше реализма.
– Вы не поверите, мне бы тоже хотелось этого. Но, видимо, здесь ничего реального нет.
Оба опять осматривают комнату.
Петерсон всматривается в зал и говорит.
– Это мне кажется, или там кто-то есть?
Подходит сосед, смотрит в зал.
– Вам кажется.
Оба снова подходят к картине на стене и внимательно смотрят.
– Нет, определённое сходство есть, – говорит Петерсон. – Давайте я дорисую табличку и напишу на ней ваше имя. Тогда сходство будет абсолютным.
Рисует табличку. Оба отходят от картины, чтобы лучше рассмотреть.
– Ну вот видите, теперь уже никто не скажет, что это не вы.
Сосед смотрит на часы.
– Мне пора. Приятно было познакомиться.
Откланивается и уходит.
Действие второе.
Петерсон, вздохнув, тряпкой стирает рисунок, подходит к окну, барабанит по стеклу. Поворачивается к залу, хочет что-то сказать, но в этот момент в дверь стучат и заходит низкорослый старичок с густой седой шевелюрой, как у Бетховена.
– Здравствуйте! Я ваш сосед снизу, Мафусаил Моисеевич... или Моисей Мафусаилович – я всё время путаю.
– А вы прочитайте вашу табличку.
– Дело в том, что я её потерял.
– Господи! – ужасается Петерсон. – Какая беда! Как же вы теперь узнаете – как вас зовут?
– Я пытаюсь вспомнить. Уже вспомнил, что меня зовут Мафусаил Моисеевич... или Моисей Мафусаилович? – вот тут я не уверен.
– Ну это легко поправить – вспомните как звали вашего отца.
– А у меня был отец?
– А как же, помилуйте! У всех людей был или есть отец. Ну... За редким исключением. Если верить Библии, иногда отца может заменить Дух Святой. Но тогда вы должны быть Мессией и иметь связь с высшими силами.
– Надо же, как интересно! Я всегда подозревал, что в моем происхождении кроется какая-то тайна. Благодарю вас, вы открыли мне глаза.
Петерсон замечает в руках вошедшего книгу.
– Что это – Библия? Вы наверно священник.
– Нет, я плотник... или столяр – опять сомневаюсь. Хотя в этом наверно нет разницы?
– Ну как сказать... Наверно плотник более широкая профессия. Плотник может сделать любую мебель. А столяр может сделать только стол... Вы попробуйте сделать шкаф. Если у вас получится, значит, вы плотник. А если не получится, вы столяр. Видите, как всё просто!
– Хорошо, я попробую.
Он садится на стул, открывает Библию на закладке и начинает читать. Пальцем правой руки что-то рисует в воздухе, как будто дирижирует оркестром. Начинает смеяться, смотрит на Петерсона, хлопает рукой по странице и снова смеётся.
– Такая весёлая книга? – удивляется Петерсон.
– Да! – смеётся сосед. – Я читаю про всемирный потоп – такая умора!
– Что же там смешного? – озадачен Петерсон. – Это трагедия!
– Для них, – он постучал пальцем по странице, – да! Но не для меня. Я человек-амфибия. Усилием воли и каждодневными тренировками я превратил одно из своих лёгких в жабры и теперь могу дышать и на земле, и под водой. Я готов к новому всемирному потопу, пусть разверзаются небеса, мне не нужен Ноев ковчег.
– Как интересно! А вы можете меня научить этому?
– Только если вы по гороскопу «Рыба».
– По гороскопу? – задумывается Петерсон. – Надо будет спросить у матушки, раз уж она у меня есть.
Старик, читая Библию, снова начинает смеяться. Петерсон смотрит на него уже с неудовольствием.
– Это начинает мне надоедать.
Подходит к старику и на ухо ему громко говорит:
– Вы что-то хотели?
Старик смотрит на него и хлопает ладонью себя по голове.
– Ах да! Я же пришёл по делу. Вы меня затопили. Я пришёл требовать компенсацию за ремонт.
– Я вас затопил? Помилуйте, да когда же?
– Меня не было дома три дня. Пришёл и вижу – весь потолок в разводах, штукатурка осыпается. Пришлось звать знакомого штукатура и платить ему за работу. Вы обязаны мне возместить мои затраты.
– Но как я мог вас затопить, у меня даже ванной нет! Посмотрите сами.
Старик встаёт и оглядывает комнату.
– Странно... А где же вы моетесь?
– Наверно в бане, – пожимает плечами Петерсон. – Если у меня нет душа и ванны, значит, я моюсь в бане. Это логично.
– У всех порядочных людей дома есть ванна. Значит, вы непорядочный человек.
Снова садится на стул и открывает Библию.
– Я никуда не уйду, пока вы не заплатите мне за ремонт.
– Какой неприятный человек! – сердится Петерсон. – Как бы от него избавиться?.. Идея!
Незаметно от соседа, он меняет местами таблички на двери и окне. Затем обращается к соседу.
– Вам наверно уже пора? Сейчас у меня нет денег, но завтра я получу зарплату. Приходите завтра и мы рассчитаемся.
Сосед закрывает Библию и встаёт.
– Только не думайте меня обмануть! Завтра я приду за деньгами.
Подходит к двери, читает табличку, пожимает плечами, подходит к окну и читает вторую табличку. Открывает окно и выходит наружу. Через пару секунд слышится глухой «шмяк». Петерсон подходит к окну, выглядывает из него и удовлетворённо кивает. Закрывает окно и отходит.
– Как удобно и просто! Надо будет запатентовать этот метод избавления от вредных соседей.
Меняет таблички обратно.
Действие третье
В дверь опять стучат и заходит молодой человек в помятом пиджаке и стоптанных туфлях. В руке его большой чемодан.
– Здравствуйте! Я комми... коми...
– Вы комик?
– Нет, подождите, не путайте меня. Я ком-ми-воя-жёр. Никак не могу запомнить это трудное слово!
– Вы коммивояжёр? Как интересно. И что вам угодно?
Молодой человек подходит к столу, кладёт чемодан и открывает его.
– Я предлагаю вам купить очень полезные вещи. Посмотрите – какая роскошная женская рубашка! Вашей жене понравится.
– У меня есть жена? – пугается Петерсон.
– Я не знаю. Но даже, если нет, она понравится вашей невесте.
– У меня есть невеста? – ещё больше пугается Петерсон.
– Но любимая девушка-то у вас точно есть! Хотя... – он оглядывает явно холостяцкую комнату. – У меня есть прекрасная мужская рубашка.
Достаёт из чемодана какой-то безразмерный балахон и прикладывает к груди Петерсона.
– Померяйте и посмотрите в зеркало. По-моему, она вам к лицу.
– Да я даже мерить не буду. Это явно не мой размер.
Молодой человек критически оценивает и соглашается. Кладёт рубаху на стол и достаёт из чемодана что-то ещё.
– Вот удобная вещь – носки-перчатки. Их можно носить и на руках, и на ногах, они хорошо растягиваются.
– На ногах-то зачем перчатки?
– Ну, мало ли, вдруг вы практикуете йогу и захотите большим пальцем левой ноги почесать правое ухо.
– А рукой нельзя почесать?
– А если руки у вас заняты? Представьте себе такую картину. Вы едете в метро, одной рукой держитесь за поручень, в другой руке у вас сумка и тут у вас зачесалось ухо! Вы снимаете туфлю и элегантно почёсываете ухо пальцем ноги.
– В метро, в час пик? Вы видно давно не ездили в метро. И потом – что про меня подумают люди?
– Подумают – какие красивые у вас носки-перчатки!
– Слушайте! У меня сейчас нет денег. Давайте, я вам что-нибудь продам.
Петерсон оглядывает комнату в поисках – чего можно продать?
– Нет, – сомневается молодой человек, – я не старьёвщик, я коммивояжёр! – гордо добавляет он.
– Ну правда! Купите у меня патефон. Это редкая по нынешним временам вещь, а я отдам за недорого.
Молодой человек осматривает патефон.
– И сколько вы за него хотите?
– Сто долларов.
– Сто долларов? – задумывается молодой человек. – У меня только евро.
– А какой сейчас курс?
Молодой человек смотрит на Петерсона и что-то соображает.
– Два к одному, – наконец говорит он.
– Два чего к одному чему?
– Два доллара за один евро, – уверенно заявляет молодой человек.
– Ну и прекрасно! Значит давайте мне пятьдесят евро.
Молодой человек достаёт купюру и протягивает её Петерсону
– Держите сто евро и давайте сдачи.
Петерсон берёт купюру, сгибает её пополам, рвёт и отдаёт половинку молодому человеку. Тот недоумённо смотрит на половину купюры, потом на Петерсона.
– Что вы сделали?
– Я вернул вам сдачу, – как ни в чём не бывало говорит Петерсон.
– Я так не согласен.
Петерсон удивляется.
– Вы считаете, я дал вам меньшую половину? Хорошо. Давайте обменяемся.
Забирает половину купюры у молодого человека и отдаёт ему свою половину.
– Так лучше?
Молодой человек с настойчивостью требует.
– Вы должны мне пятьдесят евро!
– Слушайте! Что вы мне морочите голову! Если целая купюра стоит сто евро, значит, половина её стоит пятьдесят евро. Это простая математика!
Молодой человек отнимает у Петерсона вторую половинку, кладёт обе половинки в карман, забирает свой чемодан и, уходя, обернувшись, ехидно произносит:
– Математик!
Затем выходит и закрывает за собой дверь.
Петерсон поворачивается к зрительному залу и разводит руками.
– Куда катится мир! Никто даже считать не умеет.
Действие четвёртое
Без стука открывается дверь. Заходит молодой кудрявый человек с светло-каштановыми волосами. Сначала появляется его улыбка, затем он сам, затем два чемодана в его руках.
Петерсон в ужасе:
– Господи! Ещё один коммивояжёр.
Кудрявый человек:
– Здравствуйте! Я буду у вас жить.
Смотрит на Петерсона с добродушной, открытой улыбкой.
– С какой это стати? – удивляется Петерсон.
– Я только приехал, прямо с вокзала, а в гостиницах нет мест.
– Я вам сочувствую, но у меня, во-первых, не гостиница, а, во-вторых, тоже нет мест.
– Да мне не надо много места, я вас не стесню, мне бы только уголок.
Он волочит чемоданы в уголок, открывает один чемодан, который чудесным образом разворачивается в раскладушку.
– Нет-нет-нет! Что вы делаете? – в ужасе говорит Петерсон. – Немедленно покиньте мою квартиру или я позвоню в полицию.
– Не надо в полицию. Разве я у вас что-нибудь украл?
– Вы вторгаетесь в мой дом, вы нарушаете моё личное пространство!
– А мне сказали, что вы будете не против. Мне сказали, что вы добрый человек.
– Кто вам такое сказал? – изумляется Петерсон.
– Как? Разве вы не добрый человек? Разве в вашем сердце нет любви к человеку?
– К какому человеку?
– Да неважно – к человеку вообще.
– Нет, «человека вообще» я любить готов. Я не готов любить конкретно вас.
– Как? Разве вы не слышали про гуманизм? Либертэ, эгалитэ, фратернитэ?
– Вы француз?
– А как вы догадались?
– Говорите по-французски.
Кудрявый человек открывает второй чемодан, достаёт какой-то свёрток и протягивает его Петерсону.
– Это вам! Подарок от меня.
– Что это такое?
Молодой человек игриво подмигивает Петерсону и говорит:
– А вы нажмите кнопочку.
Петерсон вертит свёрток в руках, находит какую-то кнопочку, нажимает и свёрток с легким свистом начинает разворачиваться и надуваться. Петерсон в ужасе роняет его из рук. Через минуту на полу лежит голая резиновая женщина. Кудрявый человек поднимает её и, приобняв за талию, с гордостью демонстрирует Петерсону.
– Ну как? Настоящая Мэрилин Монро.
Петерсон от изумления ничего не может сказать.
– Я её вам дарю. Добрые люди должны помогать друг другу.
Сажает Мэрилин на стул за столом, где она продолжает сидеть, улыбаясь в зрительный зал.
Действие пятое
Звучат три удара в дверь, Петерсон вздрагивает и поворачивается к двери. Дверь открывается и в комнату заходит сумасшедший человек с горящими глазами. Не давая Петерсону опомнится он с порога вопрошает.
– Чей Рим?!
– Итальянский, – недоумённо отвечает Петерсон.
– Нет! Италия – это географическое понятие, – человек подходит ближе. – С тем же успехом вы могли сказать – земной. Чей Рим?! – я вас спрашиваю.
– В Риме живут итальянцы. Значит Рим – итальянский. Разве не так?
Гость негодующе смотрит на Петерсона.
– Какое невежество! Что вы суёте мне ваших итальянцев! Это потомки вандалов и готов, захвативших великий город и великую империю. Рим принадлежит тем, кто его основал.
Он гордо выпрямляется, делая рукой жест, словно оборачивая себя тогой.
– Рим мой! Я прямой потомок Ромула. По материнской линии... Вы мне не верите? У меня есть справка.
– Почему-то я так и подумал, – грустно замечает Петерсон.
Гость суёт Петерсону под нос листок бумаги.
– Поставьте подпись, что вы признаёте мою власть, моё право, и я разрешу вам жить в моём Риме!
– Но я не живу в Риме и не собираюсь туда переезжать...
– Вы живёте в Риме без всяких на то оснований, без моего разрешения.
– Постойте, вы считаете, что вот это (обводит рукой вокруг) – Рим?
– Рим везде, где я. Где я, там Рим. Ставьте подпись.
Кудрявый молодой человек приходит на помощь.
– Давайте, я подпишу.
Потомок Ромула протягивает ему листок. Молодой человек садится за стол и ставит подпись. Отдаёт листок обратно.
– Скажите своему отцу, – заявляет гость молодому человеку, – или кем он там вам приходится, что я разрешаю вам жить в Риме.
Потомок Ромула гордо уходит. Молодой человек с добродушной улыбкой обращается к Петерсону.
– Ну видите – как всё просто! Кстати, а почему он назвал вас моим отцом? Я чего-то не знаю?
Петерсон растерянно разводит руками.
– Это я не знаю – почему моя квартира стала филиалом сумасшедшего дома?
– Ну вы не расстраивайтесь! – добродушно успокаивает его молодой человек. – Сейчас придёт моя невеста и мы будем пить чай с тортом.
– Невеста?! – восклицает Петерсон. – Почему ваша невеста будет пить чай в моей квартире?
– А где она его должна пить? Я же объяснял вам – в гостинице нет номеров, а вы добрый человек.
– Как дорого обходится доброта! – грустно замечает Петерсон.
Действие шестое
В дверь стучат и в комнату заглядывает ещё один молодой человек в джинсах. У него длинные волосы до плеч и ярко накрашенные губы.
– Любимый, ты здесь?!
Кудрявый молодой человек идёт ей (или ему) на встречу.
– Я здесь, моё солнышко. Заходи, заходи. Этот добрый человек разрешил нам переночевать у него.
Молодые люди целуются. Петерсон смотрит слегка обалдевший на них.
– Это ваша невеста? – наконец спрашивает он.
– Да! – гордо заявляет кудрявый. – Точнее, уже жена. Мы расписались вчера и сегодня у нас начинается медовый месяц.
– Вы собираетесь его провести у меня? – подавлено вопрошает Петерсон.
– Ну что вы! Мы завтра уезжаем на море. А сейчас мы будем пить чай. Любимая, ты не забыла купить торт?
Второй (или вторая) показывает ему круглую коробку. Кудрявый обращается к Петерсону.
– Где у вас чайник? Поставьте его на плиту, а мы пока торт порежем.
Петерсон достаёт из буфета чайник и ставит его на плиту. Молодые люди увлечённо режут торт, облизывая пальцы. Закончив, кудрявый подходит к плите и трогает чайник.
– А почему он холодный? Вы забыли включить газ!
– Вы не просили меня включить газ, – рассерженно отвечает Петерсон. – Вы просили поставить чайник на плиту, что я и сделал.
Кудрявый зажигает спичку и включает газ. Чайник почти сразу начинает тихонько свистеть. Петерсон стоит у окна и барабанит по стеклу. По нему видно, что незваные гости его достали. Кудрявый упорно не замечает этого и заводит разговор со своим спутником (или спутницей).
– Милая, ты помнишь, что обещала мне завтра купить розовую сумочку?
– Я не забыла, но не понимаю – чем тебе не нравится моя голубая?
– Мне она тоже нравится, но мне хотелось бы отличаться от тебя. Это неправильно, что у нас одни и те же вещи. Личные вещи должны быть личными. Я, например, уже купил себе чудесную помаду сиреневого цвета.
Петерсон подходит и смотрит на кудрявого.
– Зачем вам помада? Вы тоже решили поменять пол?
– Почему тоже? Мы меняем их регулярно, это так разнообразит отношения! Сегодня женщина она, а завтра буду я, а послезавтра опять она.
– А вы не запутаетесь – кто когда кто?
– По чётным дням она женщина, – показывает на спутника, – по нечётным женщина я. Как тут можно запутаться? Достаточно посмотреть в календарь.
– Вы, люди старшего поколения, – продолжает кудрявый, – очень консервативны и не понимаете, как изменился мир. Больше нет определённых гендерных отличий. Каждый волен самоопределяться по собственному желанию. Мой младший брат пошёл ещё дальше. Он называет себя «оно» и просит именно так о себе и говорить. Он, то есть оно, вообще не признаёт гендерных отличий. «О человеке надо судить, не заглядывая ему в трусы», – говорит он. То есть оно. Я ещё не привык.
Действие седьмое
Дверь открывается и входит полицейский.
– Всем оставаться на своих местах! Проверка документов.
Молодые люди вскакивают с мест и растерянно смотрят друг на друга. Полицейский подходит к ним и читает табличку на груди у Кудрявого.
– Мишель Вермишель, агент по недвижимости.
Подходит ко второму (или ко второй), читает вторую табличку.
– Оливия Оливье, агент по движимости.
Многозначительно смотрит то на одного, то на другого.
– Так, так! Вот вы то мне и нужны.
Снимает с них таблички и рукой указывает на дверь.
– Следуйте за мной и не вздумайте бежать, – хлопает себя по кобуре. – Стреляю без предупреждения.
Петерсон подходит к полицейскому.
– А в чём их обвиняют?
– Покушение на безнравственность.
– Вы имеете в виду – покушение на нравственность?
– Я имею в виду то, что имею. Они ограбили фабрику резиновых изделий... Ага! А вот и улика.
Он положил руку на плечо Мэрилин.
– Улика конфискуется для дальнейшего следствия.
Достаёт из нагрудного кармана булавку и втыкает Мэрилин пониже спины. Раздаётся печальный звук и Мэрилин сдувается на глазах. Сдувшуюся Мэрилин полицейский вешает на руку и уводит задержанных. Дверь закрывается. Петерсон садится за стол на место, где до него сидела кукла.
– Уф-ф! Ну и денёк сегодня! Выпью чаю с тортом, да лягу спать.
Встаёт, выключает закипевший чайник и заваривает чай.
Действие восьмое
Дверь тихонько открывается. В проёме видна женщина в тёмном платье. На голове у неё чёрная вуаль. Она долго и пристально смотрит на Петерсона, пока он заваривает чай. Наконец он замечает её и подходит к двери.
– Вы что-то хотели?
Женщина медленно заходит в комнату и приближается к Петерсону, глядя ему в глаза. Петерсон невольно отступает и наконец упирается в стол.
– Вы должны мне помочь! – говорит женщина. – Он убьёт меня.
– Кто? – ужасается Петерсон.
– Мой муж. Он обещал, что убьёт меня, если застанет с любовником.
– Ну... Вам надо заявить в полицию. Тогда он не осмелится.
– Вы его не знаете. В гневе он страшен как зверь. Полиция его не остановит.
– Но что вы от меня-то хотите?
Женщина протягивает к нему руки.
– Будьте моим любовником!
– Постойте, постойте – как же это? – пугается Петерсон.
– Я знаю своего мужа, – порывисто и нервно говорит женщина. – Он не сможет поднять на меня руку. Он меня сильно любит. Но он точно убьёт любовника. И тогда его посадят, а я стану свободной и смогу соединиться с любимым человеком... Помогите мне, станьте моим любовником на одну ночь!
– Я отказываюсь вас понимать. Вы сказали, что он точно убьёт любовника. Значит, эту участь вы доверили мне?
– Вы же добрый человек. Я вижу это по вашим глазам!
Петерсон растерянно поворачивается лицом к залу.
– Уже второй раз за день меня называют добрым человеком. Это не к добру!
Поворачивается к женщине.
– Должен вас огорчить. На такое самопожертвование я не способен. Если бы мы были хотя бы знакомы! Это ещё можно было бы как-то объяснить. Но я вас вижу в первый раз.
Женщина опять протягивает к нему руки, но Петерсон отстраняется.
– Знаете, что я вам посоветую? – приходит ему в голову. – Этажом выше живёт человек, который вам нужен. Он крепкий, сильный мужчина – обратитесь к нему, он вам поможет.
– Увы! – опускает руки женщина. – Это и есть мой муж.
Действие девятое
Дверь распахивается и на пороге появляется сосед сверху. Он заходит в комнату и обращается к женщине.
– Что ты здесь делаешь? Почему ты не дома?
– Я зашла познакомиться с нашим соседом, – заторопилась женщина. – Я хотела пригласить его на ужин, если ты не против.
– Я против, – коротко отрезал сосед.
Он подходит к Петерсону и смотрит ему в лицо, поджав губы. Потом спрашивает:
– Вы женатый человек?
– Нет... По-моему, нет... – пугается Петерсон.
– Как это – «по-моему нет»? А по-коему есть?
Петерсон не знает – что ответить? – и разводит руками. Сосед поворачивается к жене и приказывает:
– Иди домой и накрывай на стол. Я сейчас приду.
Женщина торопливо уходит. Сосед снова поворачивается к Петерсону.
– Ох, художник!.. Смотри у меня! Если увижу, что крутишься возле моей жены, я из тебя такую картину сделаю – в зеркале себя не узнаешь!
Поворачивается и уходит, хлопнув дверью. Петерсон вздрагивает.
Действие десятое
Петерсон возвращается за стол и пьёт чай, время от времени опасливо поглядывая на дверь. Опасения его оправданы. Дверь открывается и заходит уже знакомый старичок, сосед снизу. Останавливается на пороге и смотрит на Петерсона, осуждающе покачивая головой.
– Вы думали, вы от меня избавились? Как бы не так!
Петерсон тоскливо смотрит в зал.
– Когда же закончится этот день? По-моему, они пошли уже по второму кругу.
Поворачивается к соседу.
– Не желаете чаю с тортом?
– Не желаю! На торт у вас деньги есть, а платить за ремонт отказываетесь... Завтра я приду за деньгами.
Поворачивается и подходит к двери. Читает табличку – «дверь», поворачивается и смотрит с укоризной на Петерсона.
– Ага, хитрец! Снова решили меня обмануть? Вы не заставите меня наступить дважды на те же грабли.
Направляется к окну, открывает его и выходит в окно. Через пару секунд раздаётся глухой «шмяк».
Действие одиннадцатое
В дверь без стука врывается сумасшедший.
– Чей Рим?
– Вы это уже спрашивали.
– Ах, да. Вы согласились стать моим подданным. Я назначаю вас легатом первого легиона. Трубите сбор, собирайте солдат. Мы идём завоёвывать Парфию... Или Персию? Что там сейчас у нас на востоке?
Петерсон сомневается.
– У меня всегда было плохо с географией.
– Ну не важно! Мы завоюем весь мир. Весь мир станет римской империей. Я довершу дело цезарей. Смелее, мой друг, трубите сбор. Когда мы завоюем весь мир, я сделаю вас проконсулом Антарктиды.
– Я не хочу в Антарктиду. Там холодно.
– Зато там много пингвинов! Я мог бы назначить вас проконсулом Китая, но где вы в Китае найдёте пингвинов?
Петерсон поражён железной логикой.
Действие двенадцатое
В дверь заходит сосед сверху.
– Где моя жена?
– Я не знаю. Почему вы это спрашиваете у меня?
– Моя жена сбежала к любовнику, оставив мне записку. Вы её любовник? – угрожающе смотрит на Петерсона.
– Но вы же видите, что её здесь нет. Значит, любовник не я.
Сосед обходит комнату, заглядывает под стол, под раскладушку. Открывает чемодан, заглядывает в чемодан. Потом подходит к Петерсону. Замечает сумасшедшего, который уже сидит за столом и с видимым удовольствием ест торт рукой, облизывая пальцы. Показывает на него рукой.
– Значит, он её любовник?
– Очень может быть! – обрадовался Петерсон, мечтая избавиться от обоих.
Сосед вынимает большой револьвер, подходит и целится в сумасшедшего в упор. Тот замечает это и с любопытством осматривает револьвер, продолжая облизывать пальцы.
– Какая интересная модель! – говорит сумасшедший и тыкает пальцем в ствол. – Надеюсь, вы не чистите дуло кирпичом? Нельзя чистить оружие кирпичом! – грозит пальцем, отворачивается и продолжает есть торт.
– Встань, негодяй! – рычит разъярённый сосед.
Сумасшедший поднимается, вытирает руки о рубашку соседа и, воспользовавшись его замешательством, ловко выхватывает у него револьвер.
– Чей Рим? – грозно вопрошает он, целясь ему в грудь.
Действие тринадцатое
В комнату заходит добродушный человек в белом халате. Увидев происходящее, качает головой и говорит весело и бодро.
– Ай-яй-яй! Опять наш мальчик плохо себя ведёт.
– Чей Рим? – грозно рычит сумасшедший, направив пистолет на вошедшего.
– Твой! Твой! Мы же это уже выясняли. Разве ты не узнаешь меня, дружок?
Сумасшедший начинает всхлипывать и обнимает врача. Тот поглаживает его по спине. Сосед, улучив момент, выхватывает свой револьвер и возмущённо говорит.
– Сумасшедший день! Сумасшедшие люди!
Удаляется, хлопнув дверью. Сумасшедший всхлипывает на плече у врача.
– Я – император. Мне нужна армия. Какой же император без армии?
– Ну какой ты император? Ты – простой человек! – ласково поглаживает его по спине врач.
– Что?! – вскрикивает сумасшедший, оттолкнув врача. – Я – человек, ты – человек, он – человек... Так кто же такой я?
Встаёт в наполеоновскую позу.
– Я – император!
Действие четырнадцатое
Врач уводит «императора». Петерсон запирает за ними дверь, гасит свет и ложится спать. В дверь опять стучат. Петерсон не встаёт и не открывает. Стук прекращается. Свет на сцене притушен, горит только ночник у кровати. Петерсон лежит и размышляет вслух.
– Надо заколотить дверь. Как эта гениальная идея не пришла мне в голову раньше? Сколько нервов я бы себе сберёг... Да, но как тогда я сам выйду завтра на работу?.. Хотя зачем мне выходить на работу, ведь я художник? Художник может работать дома. Никуда не пойду. Закажу по телефону мольберт, краски и займусь наконец своим прямым делом. Табличка не может ошибаться. Написано «художник», значит художник.
Петерсон натягивает одеяло на голову и пытается заснуть. Внезапно раздаётся стук в окно. Петерсон поднимает голову, встаёт, подходит к окну и видит за ним соседа снизу. Петерсон открывает окно.
– Подайте мне руку! Думаете, легко в мои годы лазить по верёвке?
Петерсон протягивает ему руку и затаскивает его в комнату. Включает свет.
– Слушайте, мы же всё выяснили, – говорит он. – Завтра я получу зарплату и отдам вам за ремонт.
– Я не за этим! – отмахивается старичок. – Я подумал, что раз вы художник, вы можете нарисовать мне новую табличку, взамен той, которую я потерял. Вы рисуете мне табличку, а я прощаю вам ваш долг. По рукам?
Петерсон задумывается.
– Имею ли я право?.. Это ведь подсудное дело – изготовление поддельных документов.
– Почему же поддельных? Я просто прошу вас сделать копию моей таблички.
– Но вы же не помните даже своего имени! Что я должен писать?
– Пишите: Моисей Мафусаилович, бухгалтер широкого профиля.
– Вы говорили, что вы – плотник!
– Разве плотник не может быть бухгалтером? Пишите, пишите! У меня нет выбора. Думаете – что я к вам так лезу? Меня жена не пускает без таблички домой. Вот же дура! Сорок лет совместной жизни, а теперь встала поперёк двери и не пускает домой без таблички. Я говорю: «Разуй глаза! За сорок лет меня не изучила? Может, тебе родинку на заднице показать, чтобы сомнения отпали?» Захлопнула дверь и кричит: «без таблички не возвращайся!»
Петерсон сочувственно кивает.
– Ну, хорошо... А на чём я напишу? Мне нужна чистая табличка.
– А я принёс, я принёс! – засуетился старичок. – Вот она, пожалуйста!
Протягивает ему табличку.
– Это же кусок фанеры! – возмущается Петерсон.
– Да какая вам разница! – сердится старичок. – Напишите несколько слов, и я пойду домой.
Петерсон вздыхает и оглядывает комнату.
– Вы толкаете меня на преступление... Но чего не сделаешь, если ты добрый человек!
Он достаёт из тумбочки фломастеры, садится за стол и пишет слова на табличке.
– Готово! – протягивает табличку старичку. – Теперь вы довольны?
– А рамочку? – восклицает старичок. – Вы посмотрите на свою табличку – какая у вас красивая рамочка.
– Рамочку?..
Петерсон внимательно разглядывает свою табличку. Вздыхает и снова садится за стол. Добросовестно рисует рамочку, то и дело сверяясь со своей табличкой. Наконец протягивает фанерку старику.
– Теперь, надеюсь, всё?
Старичок придирчиво осматривает фанерку и кивает.
– Пойдёт!
Петерсон облегчённо вздыхает. Открыв дверь, он выпускает старичка. Снова запирает дверь на замок, гасит свет и ложится.
Действие пятнадцатое
За окном постепенно светлеет. В дверь снова стучат.
– Откройте, это полиция!
– Что такое? – Петерсон вскакивает, включает свет и подходит к двери. – Вы же были у меня вчера. Вы что-то забыли?
– Откройте немедленно! У нас ордер на обыск.
Петерсон отпирает дверь. В комнату вламываются двое полицейских. Один из них тот, что приходил раньше. Он говорит:
– Задержанные в вашей квартире преступники указали на вас, как на сообщника и организатора преступления. Вот ордер на обыск. Где вы спрятали женщин?
– Каких женщин? – спрашивает обалдевший Петерсон. – У меня нет никаких женщин.
Полицейский осматривает комнату. Заглядывает под стол, под раскладушку. Наконец открывает чемодан.
– Ага! А это что?
Он достаёт из чемодана ещё одну Мэрилин.
– Осторожно, не нажимайте кнопочку! – кричит в ужасе Петерсон, но уже поздно. Мэрилин начинает раздуваться в руках полицейского и через полминуты он держит её в своих объятиях.
– Что вы теперь скажете? Улика налицо.
– Почему на лицо? Во весь рост, – говорит, ухмыляясь, второй полицейский.
Первый полицейский повторяет процедуру с булавкой, бросает сдувшуюся Мэрилин обратно в чемодан, закрывает его и берёт в руку. Второй полицейский подходит к Петерсону и снимает с него табличку.
– Вы арестованы. Следуйте за нами!
Полицейские хватают Петерсона за руки и тащат к двери.
– Постойте, постойте! – кричит Петерсон. – Верните мою табличку! Я забыл – как меня зовут.
– Теперь это не важно, – говорит первый полицейский.
Все выходят и дверь закрывается.
Пустая комната. Пять секунд тишины, и вдруг иголка патефона падает на пластинку и звучит музыка Гленна Миллера.
Занавес.
2022